Бенди и чернильная машина. Кошмары оживают - Адрианна Кресс

Всё дело было в трубах. Теперь я это знаю. В моём отдалённом от источников света уголке никто не хотел сидеть не только потому, что он был маленьким и тесным. Истинная причина крылась в трубах. Они тянулись по стене и потолку здания в том месте, где я сидел. Труба издавала лязгающий звук при изменении температуры или повороте вентилей. Однако я не подозревал, что подобное будет меня раздражать. В конце концов, в нашей квартире раздавались тянущиеся скрипы, связанные с постоянным оседанием фундамента. Когда я был маленьким, то всегда думал, будто квартира была живой и могла дышать и вздыхать, мёрзнуть зимой и изнывать от жары летом.

Так что я и бровью не повёл, когда трубы стали издавать странные звуки как-то вечером во время моей работы в углу. Я даже не поднимал головы.

Но затем трубы привлекли внимание.

Как говорится, грянул гром среди ясного неба. Почти буквально.

Склонившись над столом, я работал над перспективой и рисовал много линий. У меня не особо это получалось. День тянулся долго. Усталость давала о себе знать. Тем не менее я был настроен решительно. Я остался в студии после ухода всех и намеревался сделать всё правильно. Каждый раз, когда на меня накатывала волна усталости, тут же перед глазами возникал мистер Дрю. Он толкал меня вниз – с мостика на сцену. Да, это наверняка далеко не самое приятное, что можно себе представить. Может быть, народ сказал бы, что у нашего начальника странный способ мотивировать сотрудников. Да и я более чём уверен: мистер Дрю ничего плохого не имел в виду. Ведь мы же даже вместе ужинали и разговаривали – как это делают настоящие друзья. Тот случай в театре был просто шуткой.

Вот и всё.

Тем не менее меня это поддерживало. Это бодрило и помогало сосредоточиться. Когда начинало клонить в сон, а веки тяжелели, я внезапно представлял себе падение на сцену. В один из таких моментов, когда я якобы разбился, над головой раздался громкий стук. Меня отбросило на спинку стула так сильно, что я едва не рухнул назад. Сердце бешено стучало в груди. Все тени в поле моего зрения стали чёткими. Я с уверенностью не мог сказать, почудился ли мне этот грохот – или же он был настоящим.

А потом он повторился.

Я инстинктивно встал. Дело было не в печке, которая выражает недовольство из-за отключения на летний сезон. Это нечто другое. Но что – я понятия не имел.

Ну, по крайней мере, одно я знал наверняка – это не моего ума дело. Я снова сел и сосредоточился на листе бумаги.

И именно тогда я услышал гул.

Звук не был похож на завывание ветра среди деревьев или на скрип половиц, который раздаётся, когда кто-то из соседей крадётся в туалет. Казалось, это какое-то животное – вроде голодной собаки, завывающей в переулке. Но не совсем. К вою голодной собаки примешивалось нечто похожее на шипение кота, когда тот видит врага. И ещё к этому добавлялась одна протяжная низкая нота. Её кто-то словно бы играл на скрипке.

Эти звуки не походили на то, что я когда-либо слышал.

И мне стало любопытно.

Ко всему прочему, я вспомнил слова мистера Дрю. Проявлять инициативу важно. Было поздно. За окном уже стемнело, хоть и было лето. Все остальные ушли домой. Мисс Ламберт пришлось снова включить свет, когда она поняла: я всё ещё оставался на работе. Конечно же я это делал специально – чтобы показать мистеру Дрю и всем прочим свой запал. Таким образом, раз уж я оказался единственным человеком в здании и раз уж что-то странное творилось в столь значимой для мистера Дрю студии, то ясное дело: моим долгом было всё выяснить.

Я замер на стуле, прислушиваясь. Раздался тот же самый решительный грохочущий стук. Я тут же вскочил на ноги. Я не собирался вдаваться в глубокие размышления, а просто решил пойти и проверить, что это за шум. Хоть от него мне и было немного не по себе.

Я не мог определиться, с чего начать, но решил: логичнее в первую очередь заглянуть в котельную. Поэтому направился к лифту. Лишь во время спуска в подвал я осознал, что остался в полном одиночестве. Все этажи выглядели пустынными. На каждом из них горела всего одна лампочка. Остальные коридоры были погружены в темноту. Наверное, мои амбиции слишком громко заявляли о себе. Видимо, не стоило настолько задерживаться.

Что ж, уже ничего не поделать.

В подвале оказалось настолько темно, что хоть глаз выколи. Пришлось искать выключатель на стене на ощупь. Немного отлегло от сердца, когда коридор озарился светом. Я чувствовал себя более уверенно по пути в котельную.

Я уже бывал здесь раньше – когда искал уборщика Уолли, потому что у нас засорился унитаз. В подвале Уолли устроил себе что-то вроде импровизированного офиса. Мужчину можно было найти в котельной, когда он не совершал обходы. Но сейчас, в нерабочее время, когда я подёргал дверную ручку «кабинета» Уолли, то обнаружил: дверь туда заперта – конечно же. Я довольно скверно всё продумал.

Снова раздался громкий стук. Я взглянул наверх и только после этого осознал, что спустился чересчур низко. Похоже, звук шёл вовсе не из котельной. Это было хорошо – учитывая, что внутрь мне не попасть. Источник звука, кажется, находился всего на этаж выше. Словно для подтверждения моей догадки, вновь послышался стук прямо над головой. С потолка на меня посыпалась пыль.

Донеслось протяжное завывание. Оно было похоже на стон, но более отчаянное. Звук больше не напоминал проблемы с водопроводом. Он стал похожим на проблемы кого-то живого. Волоски на моих руках встали дыбом. Однако теперь я ещё пуще прежнего был готов действовать. Если это не засор трубы, а кто-то угодил в беду, то нужно поспешить. Я должен помочь.

Я щёлкнул выключателем и бросился обратно к лифту. Нервы шалили при наблюдении за стенами. Они медленно уходили вниз – в то время как я поднимался наверх. Когда передо мной появился пол следующего этажа, я заметил, что дышу поверхностно и часто. Лифт дёрнулся и остановился. Меня охватили сомнения в разумности моего плана. Тем не менее я вышел в тёмный коридор и щёлкнул выключателем. Как и прежде, включённый свет помог немного расслабиться.

Вновь послышалось завывание. Похоже, оно доносилось из дальней части коридора. Появилось понимание: я иду в верном направлении. От этого всё внутри сжалось то ли от страха, то ли от восторга.

Скорее всего, от страха. Само пребывание на этаже музыкального отдела неизменно заставляло лишь нервничать. Раздался глухой стук. Я замер. Затем снова послышался вой.

Ну, на этот раз я определённо оказался на нужном этаже.

Не уверен, что это хороший знак.

Пока я шёл по направлению к источнику звука, я вспомнил о своём первом визите сюда. Я тогда заблудился в лабиринте коридоров. Завернув за угол, я наткнулся на ступеньки, ведущие вниз. Накатил ужас.

Ступени вели к табличке, которая гласила «Медпункт». Медпункт? Даже не знал, что он тут есть.

Я спустился в его холл.

Помещение, в котором я оказался, было довольно большим. Здесь стояли твёрдые деревянные стулья, кушетка в углу и стол у стены. На последнем лежали медицинские карты. Стены были голыми – если не считать пожелтевшего плаката, который неразумно повесили в приёмном покое. На плакате был изображён Бенди в костюме доктора, Ангел Алиса в униформе медсёстры и Волк Борис на каталке. Плакат украшала надпись «Больничные утки и бедлам».