Суд и ошибка. Осторожно: яд! - Энтони Беркли

– Непременно, дорогая моя, приеду, – энергично решительно пообещал мистер Тодхантер.

В четверть девятого он подозвал такси и велел отвезти себя, сколько бы то ни стоило, в Мейда-Вейл.

Фелисити Фарроуэй встретила его не одна, а в компании высокой седовласой величественной дамы с невозмутимым взглядом. Мистер Тодхантер сразу распознал тип. Точно такие дамы заседали в комитетах, обследующих условия жизни малолетних, выделяющих молоко школьникам из бедных семей и учреждающих детские приюты, – и мистер Тодхантер заседал вместе с ними, волей-неволей подчиняясь своему чувству гражданского долга.

Фелисити представила даму как свою мать, миссис Фарроуэй коротко извинилась за беспокойство и сдержанно поблагодарила за чек, благодаря которому смогла купить билет до Лондона. Мистер Тодхантер смешался, получил приглашение присесть, подчинился и сел, потирая острые колени. Чувствуя, что его опять принимают за кого-то другого, он поежился от уколов совести.

– Мама приехала, чтобы разобраться во всем сама, – без особых преамбул сообщила Фелисити.

Пожилая дама кивнула:

– Да. Пока дело касалось одной меня, я предпочитала ни во что не вмешиваться. На мой взгляд, каждый человек вправе поступать так, как он считает нужным, – при условии, что он не причиняет вреда другим людям, именно поэтому я была готова позволить Николасу идти своим путем. Но Фелисити передала мне то, что вы, мистер Тодхантер, сообщили ей насчет Винсента, предварительно обратившись к Виоле, которая полностью все подтвердила, и тут я поняла, что терпению моему пришел предел. Нельзя допустить, чтобы мисс Норвуд сломала Виоле жизнь.

Фелисити энергично закивала.

– Это черт знает что такое! Пристрелить ее нужно, вот что. Бедняжка Виола!

Миссис Фарроуэй слабо улыбнулась на кровожадные слова дочери.

– Фелисити строит самые невероятные планы, предлагая сделать так, чтобы эту женщину арестовали по какому-нибудь ложному обвинению, и…

– По сфабрикованному обвинению, мама. Это очень просто. Ручаюсь, она и так ходит по краю пропасти и с законом не в ладах. Есть надежда, что отец продал не все твои драгоценности. Мы выясним, это легко, не подарил ли он что-то из них этой женщине, а потом ты подашь на нее в суд, обвинив в краже. Или подбросим ей кольцо, например, а потом под присягой подтвердим, что она его украла… Да, это вполне возможно, отчего ж нет! – пылко заключила девушка.

Миссис Фарроуэй снова улыбнулась, глядя на мистера Тодхантера.

– Думаю, все-таки лучше нам действовать не так мелодраматично. Мистер Тодхантер, хотя вы и друг Николаса, надеюсь, вы можете взглянуть на эту прискорбную ситуацию в какой-то мере со стороны. Что бы вы нам посоветовали?

Тут они обе – и мать, и дочь – взглянули на гостя с надеждой.

Мистер Тодхантер заерзал. Что посоветовать, он и понятия не имел. В голове у него не было ни единой мысли.

– Право, не знаю… – беспомощно начал он. – На мой взгляд, ваш супруг не в себе, миссис Фарроуэй, простите мне мою откровенность. Думаю, вряд ли какие-то меры покажут себя действенными, за исключением самых… самых решительных.

– Я же говорила! – воскликнула Фелисити.

– Боюсь, вы правы, – спокойно согласилась миссис Фарроуэй, – хотя считаю, от всякого рода «фабрикаций» нам следует воздержаться. Но о каких именно мерах мы говорим? Какого рода? Вы понимаете, я так мало сталкивалась с подобными ситуациями, что не знаю, как с ними разбираться. Мы всегда жили очень тихо, несмотря на репутацию Николаса. Мне совестно втягивать вас в эту историю, мистер Тодхантер, но больше нам решительно не к кому обратиться. И вы, вероятно, слышали, – добавила она, сочувственно ему улыбаясь, – что мать способна кем угодно пожертвовать ради своих детей. Боюсь, так оно и есть, во всяком случае, в том, что касается вас.

Мистер Тодхантер принялся уверять, что он и сам более чем готов, просто жаждет, чтобы его принесли в жертву, и приложил все старания высказать что-то дельное. Но в подобных делах он был еще неопытнее, чем миссис Фарроуэй, и хотя разговор затянулся на добрых два часа, единственным внятным его итогом стало то общее мнение, что не стоит миссис Фарроуэй пытаться обсудить положение с мужем, дабы не ожесточить еще более его упрямства, и вообще с чем-либо к нему обращаться. Пусть лучше, последовал вывод, этим займется мистер Тодхантер; поручить переговоры Фелисити в ее нынешнем состоянии духа значило бы непоправимо испортить дело – это было ясно всем троим, включая ее самое.

После чего мистер Тодхантер пообещал приложить все старания, чтобы выяснить, есть ли в обстоятельствах Фарроуэя уязвимое место, на которое направить атаку, и удалился с чувством, что сегодня он не в ударе.

В ту ночь он спал скверно, выбитый из колеи тревожной мыслью, явившейся ему по дороге домой. Миссис Фарроуэй заявила, что мать, защищая своих детей, не остановится ни перед чем. Мистеру Тодхантеру не мог не прийти на ум предыдущий случай, когда другой его собеседник тоже сказал, что готов на все. Ужели подобно тому, как юный Беннет обдумывал убийство, в последний раз с ним беседуя, под безмятежным лбом миссис Фарроуэй зреет та же идея? Не в силах отделаться от впечатления, что такое не исключено, мистер Тодхантер ворочался с боку на бок. Ибо надо же что-то предпринимать!

Тщательно все обдумав, мистер Тодхантер решил в дальнейшем, имея дело с Фарроуэем, и впредь играть роль богатого дилетанта; скромный ричмондский дом этой роли не соответствовал, следственно, приглашать туда Фарроуэя не следовало. Но и в ресторан снова идти не хотелось: там звон посуды и общая суета мешали бы ему сосредоточиться и провести как надо обещанный дамам разговор. Поэтому, набравшись духу, он позвонил Фарроуэю и, на удивление застав того дома, спросил, нельзя ли заехать к нему утром по делу. Фарроуэй откровенно обрадовался и сказал, что с нетерпением его ждет.

Потрясенный собственным двоедушием, чувством, доселе ему неведомым, мистер Тодхантер повесил трубку, вытер вспотевший лоб и принялся обдумывать, как бы поубедительнее обосновать свой визит.

Явившись назавтра утром по адресу, который Фарроуэй продиктовал ему по телефону, он оказался на лестничной площадке мрачного многоэтажного дома на Бейсуотер-роуд, где тот занимал две скромные, весьма скромные комнатки – именно комнатки, а не квартирку, поскольку отдельного входа в них не было. Озадаченный мистер Тодхантер прошел за Фарроуэем в гостиную, явно меблированную владельцем дома, а не ее нынешним обитателем.

И впрямь, прикрывая дверь комнаты, Фарроуэй счел нужным с извиняющейся улыбкой оправдать жалкую обстановку:

– Жилье, конечно, не очень, но мне тут, знаете ли, удобно.

– О да. Собираете материал для романа, я полагаю? – учтиво отозвался мистер Тодхантер.

– Пожалуй, в некотором роде… впрочем, не знаю. Да… Присаживайтесь, Тодхантер. Так что у вас за дело?

Оставив этот вопрос без ответа, мистер Тодхантер решился проявить беспардонность, сказав: