Эффект Марко - Юсси Адлер-Ольсен

– Ты можешь иногда помогать нам разносить мешки с одеждой, – предложил один из них. – А за это можешь пожить у нас, пока мы не придумали лучший выход.

Марко инстинктивно отпрянул, так что чуть не рухнул в сугроб. Нет-нет, то, что у них на уме, пусть ему даже не предлагают.

– Послушай, юноша. Если мы теперь уверены, что ты не сделаешь ничего, что нам не понравилось бы, то и ты можешь быть уверен в нас, правда? Ты не можешь оставаться ночевать на улице в такой холод, понятно? Иначе все закончится плохо.

Предложение озвучил Эйвин. Чуть позже именно он больше всех пожалеет об этом.

* * *

Здесь, на узкой улице вдоль Озер, врезавшихся в город, Марко научился новому взгляду на уличную жизнь. Там, где прежде он видел лишь объекты для своих краж, теперь мальчик обнаружил людей из плоти и крови, со своими заботами, семейными отношениями, проблемами на работе; зачастую им чего-то не хватало в жизни. Здесь он имел возможность наблюдать все стороны поведения жителей Копенгагена, одновременно признавая, что в общем и целом они мало отличаются от людей, проживающих в других крупных городах и расхаживающих по тамошним улицам. В первую очередь Марко обратил внимание на маловыразительные лица и взгляды. Если их не привлекал никакой магазин, чаще всего большинство из них фокусировали взгляд на чем-то как можно дальше, поэтому не обращали совершенно никакого внимания на то, мимо чего проходили. А если все же что-то отвлекало их, они натыкались на друга или знакомого; тогда все останавливались, как будто кто-то воткнул им палку в колесо, и включали молниеносную улыбку, не подходящую ни для данной ситуации, ни для их умонастроения.

Когда такое случалось, Марко останавливался и включал свой внутренний секундомер. Чаще всего он за полминуты мог предсказать, в какой момент они попрощаются друг с другом и разойдутся со взаимными и всегда убедительными комментариями о том, как жутко они торопятся, вот именно сейчас. И когда его догадка вписывалась в диалог секунда в секунду, он смеялся и кивал сам себе.

Но стоило только такому человеку с устремленным вдаль взглядом столкнуться с чем-то менее приятным, итог не всегда был столь благопристойным. Бомж, продающий журналы «Хус фоби»[13], заставляет людей поменять направление движения точно так же, как укуренный наркоман, выкрикивающий что-то, нетвердо стоящий на ногах, неопрятный, странно одетый; или как человек перед «Нетто» с губной гармошкой – а он, между тем, даже булыжники заставляет звучать и окрашивает улицу в яркие тона.

Лучший, самый желанный и наиболее уместный – тот датчанин, что принадлежит к тому же социальному сегменту, что и окружающие, он олицетворяет собой безопасность и уверенность.

А Марко никогда таковым не являлся.

Первое время, когда ему кричали, чтобы он проваливал туда, откуда приехал, мальчик ускользал в свое убежище, растерянный, ничтожный и одинокий. «Убирайся на свою проклятую родину, от тебя несет за километр». «Что, никак не найдешь свою пальму, ублюдская обезьяна?» И прочие подобные грубости. В такие дни от Марко трудно было добиться, почему он так тих за столом. Однако очень скоро Кай с Эйвином разговорили его – и научили отвечать хлесткими фразами на беглом датском языке. Типа: «Добрый день. Вы прекрасно репетируете ваш разговор с друзьями. Только почему же вы делаете это в общественном месте? Вы что, бомж?»

После этого дела пошли гораздо лучше.

Уважение необходимо было заслужить, этому Марко научила улица. Ему оставалось лишь сожалеть, что это так.

* * *

Так прошли недели и месяцы, в течение которых Марко отвыкал от своего прошлого и, несмотря ни на что, мало-помалу обретал веру в жизнь и в будущее, которое состоит не только из дней и недель, бестолково наслаивавшихся друг на друга. В небольшой аккуратной квартирке-студии Кая и Эйвина на Эстебро он на протяжении зимы и ранней весны учился смотреть вперед и привыкал к нормальной жизни. Так, он отточил произношение, расширил словарный запас и получил элементарные знания по датской грамматике. Стоило ему не понять какое-либо слово или сказать что-то с сильным акцентом, хозяева начинали дразнить его Элизой и петь «A snail in Spain stays mainly in the plain»[14].

– Каждый из нас живет с ограниченным объемом словарного запаса, – из раза в раз утешал его Кай. А в случае Марко этот объем расширялся все больше и больше.

В этой маленькой квартирке на одной из многочисленных тихих улочек Марко научился не только доверять людям, но и тому, что повседневная рутина, как правило, облегчает жизнь, а не разрушает личность, к чему он привык, обитая в клане. Само время становилось понятнее и насыщеннее от того, что живешь в привычном ритме. И желание быть частью семьи с каждым днем росло в этой гостиной с парчовыми шторами и фарфоровыми статуэтками, расставленными повсюду.

Часто вечера проходили за карточными играми и в безудержном веселье, но бывало и иначе.

– Марко, мы разговаривали об этом, – однажды вечером начал Эйвин. – Ты живешь в стране нелегально, и мы беспокоимся за твое будущее. Без датских документов рано или поздно все для тебя внезапно окончится.

Да Марко и сам это знал. Только об этом он и думал каждый вечер, как только гасили свет. И в тот день он дал себе непоколебимое обещание и определил цель. Насколько возможно быстрее он станет таким же, как все граждане этого государства. Однако для этого требовался вид на жительство, а он не получит его ни при каких обстоятельствах. Но он ведь читал газеты. А потому считал возможным заполучить новое удостоверение личности и все документы. Если он хотел реализовать свою надежду на нормальную жизнь с образованием, работой и семьей, все средства были хороши, годился любой способ. Нужно было только найти кого-то, кто поможет раздобыть документы.

Конечно, тут был вопрос исключительно денежный.

* * *

Наиболее высокооплачиваемой работой для Марко была расклейка плакатов. Первое время было непросто соскабливать примерзшую бумагу с тумбы и хлопать на освободившееся место нужное количество кашеобразного клея, но как только зазеленели листвой кусты и установилась теплая погода, любимым занятием Марко стало расхаживать по округе и прикреплять эти красочные объявления о всевозможных событиях.

Он занимался этим в любую погоду и подходил к работе очень ответственно. Нахлобучивал на голову бейсболку и, принимаясь за дело, даже подумать не мог о том, чтобы выбросить половину материала в мусорный бак или обклеить первую попавшуюся стену или забор. Он вешал плакаты только там, где разрешалось, предварительно тщательно счистив с поверхности рекламного щита старые афиши, чтобы новые не упали под тяжестью скопившегося под ними старья. Так поступал мало кто из расклейщиков, и потому Марко брал на себя все Эстебро вплоть до самого Хеллерупа.