Кабаре - Лили Прайор

— Вы ничего не знаете о невысоком толстом человеке? — спросила я у неопрятного мужчины с бурой собачонкой.

— Знаю, — сказал он. — Его забрала летающая тарелка, и теперь он — вождь инопланетян.

Безнадежно. Так я ни к чему не приду. Глупо было даже начинать. Пора ехать в «Беренику» на первый рабочий вечер в качестве гардеробщицы. Если слушать внимательно и смотреть в оба, можно узнать что-нибудь полезное.

Клуб «Береника», расположенный на виа Витториа, был зажат между лавкой чучельника (к моему несказанному облегчению, попугаев на витрине не оказалось) и мастерской по изготовлению ортопедических корсетов (удовлетворение гарантировано). Он находился в подвале, куда вела узенькая лестница. Над лестницей мигал синий фонарь. На улице пахло мочой, тротуар был заляпан отходами человеческой жизнедеятельности, а в канаве валялся пьяница и в перерывах между стонами пел «Мона, Мона».

Перед входом переминались с ноги на ногу скромные семинаристы и никак не решались войти. В дверях стоял неуклюжий громила в слишком тесном костюме. Шея у него была шире головы, а нижняя губа оттопыривалась так сильно, как будто хотела избавиться от хозяина.

— У меня назначена встреча с синьором Мормиле, — сообщила я ему.

Губа громилы чуть скривилась, выражая одобрение, и он слегка сдвинулся в сторону, но недостаточно для того, чтобы я смогла легко прошмыгнуть мимо него. Пришлось протискиваться в узкую щель, образовавшуюся между ним и дверным косяком. При этом наши тела на пару мгновений очень интимно соприкоснулись.

В клубе было темно, грязно и так накурено, что хоть топор вешай. Я уловила мерзкий запах тухлого мяса, доносившийся из кухни. Ноги прилипали к полу — подошвы туфель чуть не оторвались. Это была бы третья пара обуви меньше чем за неделю. Красные обои были жутко рваные. Портрет основательницы клуба, коренастой Береники, висел криво и был украшен дорисованной бородой, усами и очками. Клуб резко отличался от тех, в которых работала мама.

Я пошла на звуки музыки и, нырнув за занавеску из бусинок, оказалась в зале. Луч света выхватывал из темноты фигуру в узком красном платье, стоявшую на маленькой сцене в глубине комнаты. В первый момент мне показалось, что это женщина, но с мужской фигурой. Плечи слишком широкие, шея слишком толстая, а кисти рук и ступни слишком крупные. В зале раздались аплодисменты, когда ее объявили как «мисс Ольгу Моллика».

Она запела «Sempre Tu». Должна признать, голос у нее был красивый, хоть и излишне глубокий.

Я спотыкаясь вошла в зал, высматривая Дарио Мормиле. Но было так темно, что я видела только тлеющие кончики множества сигарет. Вокруг двигались неясные фигуры. Когда глаза привыкли к темноте, я поняла, что они танцуют. Видимо, здесь ощущалась нехватка женщин, ибо пары в основном состояли из танцующих друг с другом мужчин. Повсюду стояли столики, за ними сидели люди. Двое мужчин, по-видимому, ссорились, но голос мисс Моллика и оркестр не позволяли разобрать слова. Потом блеснуло лезвие ножа, и один из мужчин выбежал из зала, прижимая к щеке носовой платок.

— Вы танцуете? — пробормотал чей-то голос мне на ухо, но, к счастью, его обладатель тут же рухнул на пол прямо к моим ногам. Я перешагнула через него и направилась к выходу. Но было поздно. Прежде, чем я успела спастись бегством, ко мне подошел Мормиле.

— Я, пожалуй, пойду, — пролепетала я, пытаясь изобразить улыбку.

Он подошел ближе. Очень близко. И положил руки мне на шею. Я ужаснулась, подумав, что он собирается меня поцеловать.

— Ты нужна мне, Фреда, — тихо сказал он. Я чувствовала на лице его дыхание, от него почему-то пахло резиной. — Мне больше не на кого опереться. Все уходят. Бегут, как крысы с тонущего корабля. Они всегда рядом, когда легко. Но стоит наступить тяжелым временам, они тут же оказываются за дверью. Но ты, Фреда, ты не такая, как другие девушки. — Тут его рука начала гладить мою шею, поигрывать волосами. — Ты ведь хочешь помочь Дарио, правда, Фреда?

Я не хотела, но не знала, как в этом признаться. У меня никогда не получалось сказать «нет».

— Отлично, — кивнул он, приняв мое молчание за согласие. — Вот что тебе предстоит делать…

Он взял меня за руку и повел в грязную будку в конце коридора, где были вешалки, искусственная герань в горшке и стопка билетов.

Мормиле бочком вышел из будки, спиной вытирая пыль с обоев (видимо, за уборку помещения отвечал тоже он), обернулся и спросил:

— Фреда, ты поешь?

Я быстро кивнула.

— Хорошая девочка, — похвалил он и подмигнул.

Мимо прошел громила-охранник. Он держал за шею пьяного танцора и размахивал им, как цыпленком. Я растерянно стояла в будке, стараясь пореже вдыхать отвратительную вонь, и думала (как и в первую брачную ночь): «Что я вообще здесь делаю?» Зашли несколько посетителей. Пребывая в прострации, я приняла у них шляпы и выдала билеты. Когда появился дядя Бирилло в сопровождении дамы в розовом, мы оба испытали самый сильный удар в нашей жизни.

— Корпоративная вечеринка, — быстро пояснил он, вручая мне фетровую шляпу.

— Можно повесить на один номер? — спросила я, как это делают настоящие гардеробщицы.

— О, мы не вместе, — ответил дядя Бирилло, делая вид, что поражен моей ошибкой. — Нет, нет. Я впервые вижу эту даму.

С этими словами он выхватил у меня билет и в гордом одиночестве прошествовал в зал.

Бедный дядя Бирилло. Всегда работает допоздна. Даже вечера проводит с клиентами и сослуживцами. Такое впечатление, что газовая компания «Голозо» единолично владеет его душой и телом.

— Если бы я точно знала, что Альберто мертв, — призналась я на следующее утро синьоре Доротее, вылепливая восковой нос для синьоры Аньелло (ее собственный сжевала коза, пока синьора лежала и умирала). — Тогда я смогла бы начать новую жизнь. Неизвестность сводит меня с ума.

— Предоставь это дело мне, Фреда, — подмигнула синьора Доротея. — Шепну-ка я словечко в Гильдии. Может, кто-нибудь нам поможет. Как знать? Глядишь, одна из контор уже его похоронила.

С этими словами она направилась в офис, водрузила на нос пенсне и погрузилась в изучение священной амбарной книги в кожаном переплете, которую хранила в сейфе под замком.

Гильдия — это такое тайное общество городских гробовщиков. Членство в ней хранилось в строжайшем секрете и передавалось по наследству. Синьора Доротея, разумеется, занимала в ней весьма высокое положение, учитывая ее беспримерную родословную. В свое время она побывала на разных постах и даже дважды была Великим Магистром. Она добросовестно выполняла свои обязанности, посещала собрания и соборы, для чего надевала голубую шляпу, расшитую луной и звездами, и брала с собой маленькую символическую лопаточку.

Почти все утро синьора Доротея провела на телефоне, пока я долепливала, полировала и приклеивала нос, гримировала и причесывала синьору Аньелло. Когда мы вернулись с легкого ланча у Пирилло (penne alla carbonara, pollo in padella, fragole[15]), нас ждало послание, которое синьора Доротея торжественно мне зачитала: