За гранью долга - Василий Горъ

— Граф должен сидеть в Последнем Приюте! — кое-как справившись со вспышкой боли, прохрипел Модар.

— Угу. А вы, если вспомнить о данной вами присяге, должны верой и правдой служить королю и народу Элиреи… — кивнул его наследник престола. — Кстати, если документы подлинные, в чем я по ряду причин очень сильно сомневаюсь, то они должны быть не у вас, а у вышеупомянутых господ. Впрочем, о чем это я, сотник? Ведь их наверняка уже нет в живых! Зачем вам ненужные свидетели? Ведь их так легко найти и разговорить…

— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше высочество… — выдохнул Ялгон.

— Угу. Провалы в памяти… — усмехнулся принц Вальдар. — Что ж, это лечится довольно быстро… Правда, назвать этот способ безболезненным нельзя… но вы ведь знали, что большая игра подразумевает и большие проигрыши? В общем, мне нужна информация, и я ее получу… Граф! Вы поможете господину сотнику вспомнить?

— Как прикажете, ваше высочество… — Аурон Утерс выхватил из ножен кинжал, и, аккуратно разрезав колет сотника от воротника почти до связанных за спиной рук, достал откуда-то несколько коротеньких тонких иголочек: — Говорить, и тем более, кричать вы не сможете: мы с его высочеством не расположены слушать ваши истошные вопли. Поэтому, когда вы решите, что ваша память полностью восстановилась, просто кивните… И я дам вам возможность высказаться…

Первые две иглы вошли в тело практически безболезненно.

"Нашел, чем пугать…" — подумал Модар. — "Сложись ситуация иначе, я бы показал тебе, что такое боль… Скажем, выбиваешь передние зубы, берешь обыкновенный напильник…"

Додумать мысль до конца сотнику не удалось — куда-то в основание шеи словно вонзилось раскаленное клеймо, и по всему его телу прокатилась волна чудовищной боли. Чувствуя, как лопаются вены на шее, вздувшейся от беззвучного крика, как сводит судорогой сведенные от перенапряжения конечности, и как крошатся сжатые зубы, он успел подумать, что мальчишка перестарался. И что он сейчас просто потеряет сознание, уйдя с допроса в блаженное небытие.

Увы, надеждам сотника так и суждено было остаться надеждами: учили графа на совесть. Люди, понимающие, что такое боль. И, почувствовав, что ему не позволят даже сойти с ума, Модар сломался…

Услышав еле слышный скрип, Том заставил себя открыть глаза, сел, и, свесив ноги с топчана, прислушался.

— Показалось… — вслух пробормотал он. И, для того, чтобы еще раз услышать свой собственный голос, добавил: — Значит, еще не пора… Не рассвело…

— Тс-с-с! — еле слышный шепот, раздавшийся от дальней от входа стены, заставил его вскочить на ноги и привычно потянуться к тому месту, где обычно висел его топор…

— Не шумите, юноша, это не в ваших интересах! Прошу сюда… — еле слышным шепотом донеслось из темноты.

— Я никуда не пойду… — твердо произнес Томас. — Кто бы вы ни были…

— Еще один упрямец… — удивленно фыркнул голос. А через мгновение едва заметное свечение вырвало из кромешной тьмы прямоугольный проход, неизвестно как возникший в сплошной стене камеры, а потом — лицо его величества Вильфорда Четвертого Скромного… — Ко мне, быстро! — тоном, не терпящим возражений, приказал монарх. — Ну, мне долго ждать, пока вы соизволите подобрать отвалившийся подбородок и догадаетесь выполнить приказ своего короля?

Отогнав от себя мысль "а стоит ли", Ромерс учтиво поклонился, и, никуда не торопясь, протиснулся в потайной ход.

Король, правильно оценив причину задержки, снова фыркнул, и, жестом приказав следовать за собой, быстрым шагом двинулся куда-то в темноту. Удивленно почесав затылок, Том оглянулся на едва заметный проем, куда протискивался еще один силуэт, и, вздохнув, решительно двинулся следом за королем. Решив не ломать голову над тем, что понадобилось его величеству от убийцы, приговоренного к смерти через повешение.

Пройдя по проходу шагов двадцать, король остановился, и, удостоверившись, что Ромерс не отстает, свернул налево.

"Вряд ли его величество решил проводить меня на эшафот…" — мысленно усмехнулся парень. — "Значит, ему что-то от меня нужно… Что ж, послушать можно… Если недолго… Опоздаю на казнь — палач расстроится…"

— Улыбаетесь? — поинтересовался монарх. — Интересно, чему?

— Простите, Ваше величество… — покраснел Том и на всякий случай снова поклонился. — В голову лезет всякая чушь…

— Какая? — удобно устроившись в одном из двух кресел, стоящих в комнате и жестом приказав усаживаться во второе, спросил Вильфорд.

— Да, вот подумал, что если я задержусь и опоздаю на собственную казнь, палач очень расстроится… — брякнул парень. — И что это будет некрасиво с моей стороны…

— Мда… Действительно смешно… — без тени улыбки в глазах буркнул монарх. А потом сдвинул брови к переносице и нахмурился: — Ну, и где вас носило все эти годы, наследник рода Ромерсов? Что уставились? Думаете, я вас не узнал? Вы похожи на своего отца, как две капли воды. Правда, у вас нет шрамов на виске и подбородке, не сломан нос и не порвана губа…

— Вы знаете моего отца, сир? — вырвалось у Тома.

— Последний раз он был у меня во дворце в конце прошлой осени… — кивнул монарх. — Мы очень плодотворно поработали, а потом неплохо посидели за кувшинчиком хорошего вина. Жаль, что он пробыл в столице всего два дня…

— Ничего не понимаю… — признался Ромерс-младший. — Мой отец — и в Арнорде? Зачем?

Король откинулся на спинку кресла, и, положив руки на подлокотники, хмыкнул:

— Ваш отец — один из самых верных моих вассалов, граф. И я горжусь тем, что могу считать его другом…

— Мы говорим об одном и том же человеке? — не поверил Томас

— Да! О графе Теодорихе Ромерсе! — раздраженно рявкнул король. — Если бы вы не втемяшили себе в голову дурацкие идеи о возвращении своему роду былой славы, то эдак через недельку после вашего совершеннолетия тоже были бы посвящены в подробности службы, которую уже три поколения несут старшие мужчины вашего рода! А благодаря взыгравшей в вас романтике шесть последних лет ваш отец не находит себе места, пытаясь найти хоть какие-то следы своего бестолкового наследника! Вы никогда не пытались представить, что испытывает человек, потерявший единственного сына?

— Я думал, что…

— Думали? — фыркнул монарх, а потом… усмехнулся: — Что ж, понять — могу. Я сам когда-то мечтал сбежать из дворца обратно в замок Красной Скалы: мне почему-то казалось, что Вайрен Утерс по прозвищу Молчаливый ошибся! Что я — не наследный принц Вильфорд из рода Берверов, а один из его сыновей, как, собственно, и считал первые восемь лет своей жизни. Чуть ли не каждый день после приезда в Арнорд я с тоской вспоминал подаренные мне "отцом" мечи, утренние заплывы в Кристальной и приятную тяжесть в мышцах поле тренировок… Потом я подрос и смирился с тем, что никогда не смогу встать во главе воинов Правой Руки, не буду сражаться плечом к плечу с теми, кто меня вырастил и никогда назовусь Утерсом…