Е-18. Летние каникулы - Кнут Фалдбаккен

— Да не ломайся же ты!

Он постарался, чтобы его тон и улыбка никак не помешали тому контакту, который, как ему казалось, у них установился. Натиск и нежность, лесть в сочетании с грубостью всегда давали желанный эффект.

— Тебе ведь, ужас, до чего надоели твои приятели и весь этот летний «рай». Ведь правда? То же и со мной. Почему бы нам не побыть четверть часика вместе.

Он придвинулся на несколько сантиметров ближе к ней и стал перебирать пальцами пряди ее волос. Тихий ветерок. Зеленые ягоды вишни. Запах асфальта. Постоянно подъезжают новые машины. Снуют люди вокруг киоска, магазина, станции обслуживания. Солнечные лучи играют на блестящей поверхности машин. Марево выхлопных газов витает над автостоянкой и всей округой.

— Правда, все будет о’кей, правда? Ведь это никому не повредит. От этого никому не станет хуже, не так ли?

Теперь он держал руку у нее на шее. Ему доводилось уламывать в своем автомобиле сгорающих от желания домохозяек, которые судорожно сжимали ноги, стоило ему только взглянуть на рычаг для переключения скоростей.

— Да что тебе от меня нужно? Подонок…

Вырвавшиеся у нее слова и манера их выговаривать показали, что она отнюдь не дама из высшего общества, не какая-нибудь жена зубного врача, как он вообразил вначале. Сидя почти вплотную к ней, он заметил складки у нее на шее и темные волосы у самых корней. Да, нелегко так долго оставаться юной блондинкой. Это открытие вдохновило его на новую атаку.

— Я хочу того же, что и ты, — пробормотал он, прижимаясь к ней лицом. Он ощутил запах помады и мыла. Это продолжалось несколько мгновений, она оттолкнула его со всхлипом, нет, со стоном:

— Ну что ты делаешь, ты?..

— Играю с тобой в кошки-мышки, — ухмыльнулся он и попытался поцеловать ее еще раз. Теперь он уже смог ощутить ее гладкие, ровные зубы. На этот раз, прежде чем оттолкнуть его, она замешкалась еще больше, и он даже успел залезть к ней под блузку, одновременно он не забывал смотреть вокруг из окна машины, чтобы держать в поле зрения окружающую обстановку.

Она буквально задыхалась, как после бега:

— Ты оставишь меня в покое, или я закричу.

— Кричи, зови на помощь, — ухмыльнулся он, — если хочешь выставить себя на посмешище…

— Ну и свинья же ты! — вырвалось у нее. — Вот сволочь! Что ты о себе воображаешь? Рокер несчастный! Отвези меня в Арендал, или я донесу на тебя в полицию!

— Я отвезу тебя потом, — пробормотал он и так решительно провел рукой по ее блузке, что ей стало больно.

После этого она сидела тихо, не шевелясь, с застывшим выражением лица, только из-под очков текли слезы.

19.

Томми вернулся в кемпинг вечером. На заднем сидении у него громыхал ящик пива, а сверху — бутылка кое-чего покрепче и четыре бутылки вина. Все это он приобрел в Арендале, в насквозь прогретой солнцем «Винной монополии» на набережной.

Он удачно сбыл магнитолу, и, кроме того, ему удалось прихватить с собой пару складных стульев, которые какие-то туристы оставили на стоянке. А на одной из бензоколонок ему удалось наполнить бензином бак и смыться. И никаких опасений, что его могли заметить в такой толчее.

Он был в прекрасном настроении. Что касается блондинки, то он высадил ее на площади в Арендале. Никакого продолжения действия под вишневым деревом не последовало. Она была совершенно сломлена и с плачем поведала ему, что поссорилась со своим парнем. Ему это показалось скучным, поэтому он купил по мороженому — ей и себе, и поехал дальше на юг.

Он вынужден был признать, что не был на высоте в своих отношениях с блондинкой в этом эпизоде. Ничего хорошего не было в том, как она рыдала, может быть, из-за того, что он так гнусно вел себя с ней, но ведь в том, что она поссорилась с приятелем, никакой его вины не было. И, тем не менее, у него после всего этого остался какой-то неприятный осадок, какие-то угрызения совести, и это его раздражало, потому что он догадывался, что совесть его мучит из-за Алисы. Ведь за это время она сумела сильно привязаться к нему. Он не мог ее бросить, хотя из-за нее у него было больше шансов иметь неприятности, к тому же она постоянно за ним следила… Ну уж, конечно, старушке Алисе никак не могло понравиться, что он подсаживал к себе кого-то на шоссе в поисках приключений. Самое плохое, самое неприятное то, что фактически она по-настоящему нравилась ему. Он очень редко испытывал глубокие чувства к девушкам, и вот, надо же, его угораздило связаться с такой балаболкой, как Алиса. Она крепко к нему прицепилась, и он не мог так просто отделаться от нее. Вот так-то, черт побери…

А вот и она: склонилась над пластмассовым тазиком, выставив задницу, прямо-таки типичная домохозяйка на отдыхе, которая имеет пристрастие заниматься всевозможными, никому не нужными делами с твердым убеждением, что в этом состоит ее долг.

— Привет! Наконец-то ты приехал! — закричала она, прежде чем он успел выйти из машины.

— Теперь я смогу развесить белье.

Она привязала конец веревки к одной из полых трубок, поддерживающих конструкцию палатки, а другой конец — к антенне на крыше автомобиля. На веревке мгновенно появились трусики и еще раз трусики, мокрые майки, носки, всевозможные полотенца и тряпки, несколько свитеров, с которых неприятно капала вода. Слава Богу, кажется все это ненадолго, солнце так и шпарило, но у нее в тазу было еще белье. Вода с белья текла темными ручейками по земле, по ним плыли сосновые иголки и муравьи. Господи, хотя бы мусор относила на помойку в кусты, у ручья, а не оставляла у палатки.

— Арне и Берит пригласили нас сегодня вечером на вечеринку с грилем, — сообщила она ему.

Только об этом он и мечтал. Но он решил, что не откажется пойти, пойдет туда ради Алисы. Так и быть, вынесет и это. К тому же, она даже заразила его своим радостным ожиданием вечеринки.

— Думаю, надо что-нибудь взять с собой, какую-нибудь выпивку и конфет для ребенка. Ты купил что-нибудь в городе?

Он кивнул и подумал, что, ну вот, теперь половина стоимости проданной магнитолы пойдет на хрустящий картофель, сладкий перец, орешки, ветчинку, попкорн, крендельки, марципанчики. И снова у них не будет ни гроша. Но вместо этого он только сказал: — о’кей. Когда мы приглашены?

Уже подходя к палатке, они издали увидели огромный столб дыма.

— Только бы немного наладить горение, — успокоил их Арне, на котором был надет фартук с вышитым на животе огромным изображением шеф-повара. Гриль на тоненьком треножнике так и пылал. Рядом лежали куски древесного угля и несколько рулонов фольги. На раскладном столике размещались разделанные куски мяса, растительное масло, различные приправы и соусы. Отдельно лежали четыре колбаски, которые собирался жарить ребенок. Кроме того, гора нарезанного хлеба, тарелка с салатом. Гвоздем программы должна была стать старинная норвежская национальная каша, которую собирались сварить на гриле.

Еда и выпивка были явно в изобилии. Томми принес с собой две бутылки вина. У Арне было четыре, плюс пиво и поллитровая бутылка водки, содовая охлаждалась в ведре с водой. Наблюдая, как разгорается пламя, они немного выпили. Казалось, что собрались вокруг костра на Иванову ночь.