Шаги в пустоте - Юлия Лавряшина

– Как вас зовут?

Или лучше:

– Привет! Ты Роксана?

Что она сказала бы на это?

Артур тоже скользнул взглядом по лицу девушки, но ему она не показалась похожей на ту, в которую мог влюбиться его друг. Хотя что он знал о его вкусе? Они сто лет не виделись…

– У тебя нет фотографии этой Роксаны?

Я специально произнесла это достаточно громко, но девушка не среагировала на имя. Уткнувшись в книгу, она вообще не обращала на нас внимания. Хотя когда находишься в компании Логова, практически невозможно остаться незамеченной.

Артур посмотрел на меня с удивлением:

– Откуда?

– Не знаю. Может, Юрий поделился…

– Так Пашка и позволил ему снимать его с любовницей!

– Он же все равно собирался бежать с ней, – возразила я. – Тогда какой смысл особенно скрываться?

– Знаешь, – вздохнул Артур. – Это такое дело… Зыбкое. Сама говоришь, что Роксана могла передумать. И вообще: фотография – это компромат.

– Даже если родной брат снимает?

К нашему столику подошел молодой загорелый бариста, принес заказанный целую вечность назад кофе: двойной эспрессо Артуру и капучино мне. Почему-то дома я никогда не добавляю молоко в кофе, а в кафе не могу пить черный. Трудно объяснить такую прихоть, да я и не пытаюсь – не самый страшный грех! А Логов всегда пьет крепкий и без сахара, не говоря уж о молоке. Уверяет, что лишь такой кофе способен оживить его мозг.

Я поблагодарила, и бариста улыбнулся мне, боязливо глянув на Артура, – попробуй угадай, кем мне приходится этот красавец. Но Логов даже не заметил его взгляда, с жадностью отхлебнул кофе и как фокусник взмахнул в воздухе ксивой:

– Не уходите. Следственный комитет.

Бариста застыл у нашего столика с видом мученика, готового к пыткам, наблюдая, как Логов листает фотографии в телефоне. Отыскав нужную, Артур сунул гаджет ему чуть ли не в лицо:

– Видели это человека?

– Я не помню, – пролепетал бариста. – Через меня сотни людей за день проходят…

Артур выразительно оглядел пустой зал:

– Что-то не похоже…

– Только что три рейса улетели.

– Посмотрите внимательнее, – Логов потряс телефоном.

Взгляд парня засветился тоской:

– Возможно, и видел… Но я могу ошибиться.

– С кем он был? Когда?

– Не знаю. Ну не помню я!

Телефон Артур опустил, но смотрел на него с недоверием:

– Нас ты запомнил бы?

– Вас? Конечно.

– До того, как я показал тебе корочку?

– Да. Такого мужчину невозможно не запомнить, – бариста вопросительно улыбнулся.

Я чуть не покатилась со смеха, потому что Логов мгновенно изменился в лице:

– Все, свободен!

– А что так? – поддразнила я, когда парень отошел на безопасное расстояние. – Он такой милый…

– Оставь эти пошлости при себе, – буркнул Артур. – Он действительно не помнит, ему нет смысла скрывать информацию. Значит, пойдем другим путем. Допивай скорее!

Выскочив из кофейни (не удержавшись, я игриво пошевелила на прощание пальцами, а бариста скорчил мне гримасу), мы направились к стойке информации, где Артур довольно жестким тоном, какого я и не слышала раньше, потребовал начальника смены. Хорошо, что он взял с собой в отпуск удостоверение, открывающее все двери и рты. Или такие, как Логов, никогда с ним не расстаются?

– Моя помощница, – бросил он тоном, не допускающим возражений, когда толстый начальник смены по фамилии Даровой завел нас в свой кабинет.

– Понятно. Присядете?

Я чуть не вскочила, потому что к этому моменту уже упала в огромное кожаное кресло. Взглядом пришпилив меня к молочного цвета спинке, Артур тем же металлическим голосом изложил, зачем мы явились, и Даровой, промокнув лысину, полез искать в компьютере сведения о Павле Колесниченко.

Отказавшись присесть, Логов встал у него за спиной, и я прямо почувствовала, как у толстяка сводит слабенькие мышцы вдоль позвоночника. Он весь подергивался и крутил шеей, не давая себе повернуться. Это было не очень-то вежливо со стороны Артура, как будто он не доверял начальнику смены… А может, так оно и было.

– Владимирович? – уже задыхаясь от волнения, проговорил Даровой. И осторожно поглядел на Артура через плечо.

Тот резко склонился к компьютеру:

– Он самый. Какого числа?

– Второго июля.

Не выдержав, я выпрыгнула из кресла и подбежала к ним. Мы зажали толстяка с двух сторон, и он уже, наверное, решил, что ему не вырваться…

Артур отрывисто забрасывал его вопросами:

– Куда?

– В Красноярск.

– С кем?

Даровой снова прижал к лысине платок:

– В каком смысле? Такой информации у нас нет.

– Как это нет? Соседнее кресло кто занял?

– Никто. Колесниченко не получил посадочный талон.

– Что?

– Он прошел регистрацию, поэтому есть в списках. Но вот видите, – он ткнул пальцем в другую таблицу. – В самолет он не сел.

Артур выпрямился:

– Значит, он не улетел… Но собирался. Что же ему помешало?

Даровой мелко затряс головой, хотя этот вопрос уж точно был обращен не к нему. Я постучала его по плечу:

– А в списках есть девушка по имени Роксана? Проверьте.

– Да! – очнулся Артур. – Она должна была зарегистрироваться на тот же рейс.

Тяжело засопев, начальник смены начал крутить колесико мышки, заново пролистывая список. Но я первой выхватила знакомое имя:

– Вот она! Роксана Витальевна Литвина, 2002 года рождения. Черт, она и вправду чуть старше меня!

Этого не следовало говорить, само вырвалось. Я так сморщилась от досады, что Артур не стал добивать меня укоризненным взглядом. Схватив листок со стола, он быстро записал все ее данные и убедился в том, что Роксана тоже не получала посадочный талон. Потом категоричным тоном сообщил уже обмякшему было Даровому:

– Нам необходимо просмотреть видеозаписи с камер за второе число. Нас интересует отрезок после четырнадцати часов, когда эти люди уже прошли регистрацию на рейс.

У меня даже дух захватило: это уже было настоящее расследование! Вот-вот я окажусь там, куда не ступала нога обычного пассажира… И увижу, какими мы все выглядим под прицелами камер.

* * *

Ему давно было не в новинку наблюдать, как следит камера за человеком, об этом не подозревающим, а Сашку слегка ломало, точно она подглядывала у него на глазах в замочную скважину. У Артура сердце дрогнуло совсем от другого: на экране монитора от входа к залу ожидания шел Пашка. Повзрослевший, усталый, хотя в том его дне еще и полдень не наступил…