Стеклянный человек - Валерий Печейкин

Продал, спустился на «Войковскую». Сел. На следующей остановке заходит парочка – девушка и парень. Садятся рядом. Они воплощение всего, что отвратительно накануне зимы, – молоды, гетеросексуальны и даже симпатичны. Девушка ангелок, парень херувим. Они сидят, слипшись в комок любви. Бесят.

И тут парень лезет в карман за телефоном. Это тот момент, когда обычный москвич въезжает локтем соседу в бок. Я всегда так делаю, когда хочу поднять себе настроение. Помню, рядом сидел дед со стальными локотками. Выходя, я толкнул его так, что дед крякнул, а у меня весь день была окрыленная душа – так приятно. И вот парень лезет в карман, я смотрю на него левым глазом, как рыба. Он в наушниках, но я не пойму, в каких. Это меня смущает: ведь я знаю все tws-наушники. Наверное, дорогие какие-то. Я начинаю его точечно ненавидеть. Тем более сейчас он ткнет в меня локтем. Но он его поджимает, как цапля – ногу.

Я смотрю на него внимательно. Почему он не толкнул меня? Вот он убирает телефон обратно – и снова не толкнул. Смотрю на его стриженую голову, на ухо, на наушники. Мой мозг ищет эту гарнитуру в памяти. И тут я все понимаю…

Это слуховой аппарат.

Поэтому девушка так липнет губами к его ушам, поэтому он смотрит ей на губы.

Они встают: аппарат у него на каждом ухе. Мне становится жаль его. Но, с другой стороны, разве слуховой аппарат – это не то же самое, что очки? Разве этот мальчик не заслуживает простой городской ненависти – пассажира к пассажиру?

Я слышал, что глухие обычно злые. Тогда почему он не толкнул меня локтем? Что я ему сделал?

Всякий раз после таких встреч я прихожу к простому выводу – какое же счастье просто слышать. Даже глупости, даже альбомы Монеточки и Хаски. Какой ужас, какое счастье.

Я человек с авиарежимом на лице. Я не очень люблю общение с незнакомыми людьми. И их самих. Но раз в году мне такое общение действительно нужно.

Накануне зашел в магазин аудиотехники на Арбате. Там есть круглый открытый павильон, где можно мерить наушники и болтать с продавцами. Так мне казалось. Поэтому я настроился на смолл ток.

Подхожу, стою. Рядом девушка с матерью покупает наушники. Девушка проверяет, не выпадут ли наушники из ее головы во время занятий фитнесом. Она прыгает, наклоняет голову, трясет ей. Со стороны девушка выглядит как бесноватая. Мать смотрит: какая у меня доча. Смотрят продавцы: сочная ты баба. Я стою рядом и понимаю, что я ей не конкурент. Ладно, я дожидаюсь, когда она решится купить «эйр подс про». Наконец купила, ушла. Вот, думаю, настал мой час!

И тут я понимаю, что… Меня никто не видит. Я стою и не знаю, как выключить режим прозрачности на своем лице. Всю свою жизнь он спасал меня от общения, а теперь мешает ему. Мимо идет консультант, я концентрируюсь и говорю себе: «Обратись к нему непринужденно. Не очень громко, но внятно». Три, два, один: «Здррравствуйте! А можно померить наушники?!!» Я выгляжу как пьяный, который собирался сказать «я не пьяный». Но у него не получилось. Консультант проходит мимо. Я стою один.

Проходит минута, рядом появляется парень. Ему лет 20. Здрасьте, говорит он обычным голосом. И консультант сразу подходит к нему. Парень спрашивает, что ему можно купить вместо «ксяоми эйр дотс». – «Бюджет?» – «До трех тысяч рублей». – «Ничего, у нас нет наушников за тысячу». – «Не за тысячу, а за три!» Я слежу за пикировкой продавца и пиздюка. И решаю пойти ва-банк:

– А покажите мне наушники от пятнадцати тысяч рублей!

Тишина. Парень замирает.

– Например, «зинхайзер моментум 2»… за двадцать две тысячи рублей!

У парня двинулся желвак, или мне показалось. Он бросил на меня короткий взгляд. Я вспомнил, как в детстве меня удивил поступок моего домашнего кота. Мы отпускали его гулять на улицу (в Ташкенте такое возможно). И вот он однажды побил во дворе маленького котенка, которого мы подкармливали. Наш кот увидел это, взревновал и выдрал из котенка клок. Тогда я не понимал почему. Теперь – понял.

Мне казалось, этот мальчик сейчас повернется и скажет: Мои прыщи сойдут, я вырасту в большого и красивого менеджера, женюсь, венчаюсь, куплю квартиру в ЦАО, потом умру и Бог пустит меня в рай, напевая манижу, а ты, Печейкин, будешь вечно в аду стоять в магазине, где ни один продавец не подойдет к тебе».

Я вышел на улицу. Ничего не купил. На улице увидел ребенка, который шел, высунув язык. Он ловил снежинки. Я тоже захотел поймать одну, как миг молодости. Зашел в арбатский дворик, чтобы прохожие не видели, как я стою с высунутым языком. Встал, высунул. Стоял с минуту, язык мерз. Ни одна снежинка не легла на него. Ни одна. Я засунул холодный язык в голову. Одна снежинка больно ударила в глаз. Повисла на ресницах, растаяла в слезу.

Я включил в старых наушниках Дебюсси. Шел и слушал, хотя и понимал, что не заслужил. Но музыка, как и небо, дается всем, а наушники – нет.

Зашел с друзьями в кафе, а там фотосессия. Снимают печенье. Да, печенье. Оно лежит в лайтбоксе, как Байден на трапе.

Я смотрю на него и думаю: даже у печенья есть фотосессия, а у Печейкина нет. Я всегда хотел как Чехов: сидеть в Ницце, чтобы Браз приехал ко мне писать портрет, а я потом еще и выпендривался: нос такой, будто нанюхался чесноку. Вот так я хочу.

Портрет – это не фото на пресс-волле, не снэп, не пьяный полароид. Портрет – это даже не всегда дорого и долго, это когда тебя выделяют как отдельный объект. Как печенье. Со всеми неровностями, но с изюминками.

Нет, это не пост для комментария «ну давай я тебя сфоткаю, будет перерыв завтра в 11.30 на бульваре Дмитрия Донского».

Это пост о том, что мне надоело работать мозгом, а хочется работать головой. Просто наклеить на щеки стикеры, закусить губу, приоткрыть зубы, показать влажный язык. И вы: ты классный. Или как фемка: пусть волосы на моих подмышках будут событием. И вы: ты классная. Или я просто мечтательно смотрю в окно гостиницы и спрашиваю: а вы любите Будапешт? Или вбегаю в волну. Или пишу «просто фото». А вы мне всегда: какой ты классный. А я: ну ой. А вы: да да.

И еще хочу один черно-белый портрет. Который потом пойдет на могилку. И который я опубликую в инсте после какой-нибудь жести в новостях. И напишу: от этих новостей чувство бессилия, хочется что-то изменить, но как? А вы: такое же чувство, держись. Спасибо, держусь.

Мысль начинается с портрета. Будет портрет – будет и мысль.

Мужики, вы почему мне раньше не говорили, что борода – это классно? Люди учат меня жизни по любому поводу. Мне дают советы все, кого я не спрашиваю. Но ни один человек не сказал мне, что нужно отращивать бороду. Почему? Я думаю, дело в зависти…

И не потому, что у меня роскошная борода. Судя по всему, наоборот – бороденка. Просто мужики вообще не любят делиться – ни женщиной, ни бородой.