В первый раз - Эйми Карсон

— Но если мы сравним наши шрамы на теле… — Она снова села и спустила купальник до бедер, открыв отметины на животе. Она послала Блейку самый знойный взгляд, на который была способна, зная, что он сходит с ума от вида ее груди. — Мои шрамы более впечатляющи, чем твои.

Как Жак и надеялась, глаза Блейка вспыхнули огнем желания, когда он залюбовался ее изгибами.

— А это соревнование? — хрипло спросил он.

— Если бы и было, ты проиграл.

Жак одарила его соблазнительной улыбкой, и его горячий взгляд разжег огонь в ее теле. Дыхание стало частым и прерывистым, она заставила себя сидеть неподвижно.

С тех пор, как Жак показала Блейку свои шрамы, они много раз занимались любовью. Но как только он пытался провести пальцем хотя бы вдоль одной полосы на ее животе, Жак мягко направляла его руку туда, где жажда прикосновений была сильнее. Она надеялась отвлечь его.

Но Блейк откровенно говорил о собственных ранах, поэтому меньшее, что Жак могла сделать, — это позволить ему рассмотреть ее. Все шло хорошо, пока он не коснулся особого шрама. Сердце Жак дрогнуло от ужаса.

Пальцы Блейка покоились на самом большом шраме Жак. Он видел страх на ее лице, но не пошевелился.

Она спустила купальник. Вряд ли в этот момент она думала о серьезном разговоре или о прошлом. Блейк вынудил себя смотреть Жак в лицо, несмотря на то что его взгляд стремился обласкать ее грудь. Если бы Блейк был более податливым, ее уловка сработала бы.

Он сглотнул, надеясь найти в себе силы на сопротивление. Он мельком посмотрел на соблазнительную грудь, затем уделил особое внимание неизгладимым отметинам на животе, хребтом проходившим под его пальцами.

Блейк проводил пальцем по шраму, напоминавшему знак решетки.

— На нем можно играть в крестики-нолики, — заметила Жак, пытаясь разрядить напряжение.

— Когда ты его сделала?

— На четырнадцатый день рождения, — ответила она, и его сердце отозвалось болью.

Жак была так молода. И так одинока в тот день рождения.

— Боже мой, Жак…

— Все нормально, — произнесла она, накрывая его руку своей, словно это ему была нужна защита.

Несколько мгновений она смотрела на Блейка, его взгляд был спокойным.

— За неделю до этого я впервые порезала себя — сделала отметки на запястье. И это было огромной ошибкой, — произнесла Жак, чувствуя желание Блейка узнать больше. — В школе заметили мои раны и вызвали приемных родителей. Они психанули и захотели, чтобы я ушла. — Она медленно вздохнула. Наступила тишина, нарушаемая лишь хлопаньем паруса на ветру. — Они испугались, что я сделаю нечто похуже… например, раню кого-нибудь из их детей.

Блейк тихо выругался — более резко, чем хотел бы. Жак улыбнулась, будто безропотно принимая обиду.

— Многие не понимают, — произнесла она. — Они считали, я таким образом добивалась внимания… или вообще слетела с катушек. — Жак приподняла бровь. — Когда мой парень увидел эти шрамы, он сказал, что я сумасшедшая. — Она легко пожала плечами, а Блейк вздрогнул, услышав, какой безжалостный приговор вынес ей возлюбленный. — Люди так реагируют из-за страха, — произнесла Жак так, словно давно смирилась с этой неутешительной правдой.

И Блейку не нравилось, что она так легко принимала суровую реальность. Понятно, парень был негодяем, но как же семья? Семья должна была защищать Жак, несмотря ни на что. И уж конечно, они не имели права выгонять ее.

Голос Блейка звучал грубо, когда он сказал:

— Ты самая цельная личность из всех, что я знаю.

— Спасибо, — мягко произнесла она, откинувшись на руки и вытянув ноги.

Блейк был благодарен Жак за то, что она не пыталась вновь прикрыть свои шрамы. Ужас и несправедливость ее судьбы искренне возмущали его. Пока он думал, как бы заглянуть в блузку учительницы, и решал смехотворные проблемы с друзьями, Жак боролась с поистине страшными секретами.

— Никто не должен расти в такой обстановке, — заметил он.

Жак слабо улыбнулась, словно пыталась смягчить впечатление от рассказанного.

— С тех пор я прошла долгий путь. В высшей школе я нашла клуб, и музыкальный терапевт научил меня играть на гитаре. Я выпустилась, получила консультацию психолога в колледже и получила работу своей мечты. — Она легко пожала плечами. — Счастливый конец.

Счастливый коней…

Рука Блейка покоилась на бедре Жак, он пытался не замечать касания ее мягкой, нежной кожи; желание струилось по его венам. Жак была потрясающей женщиной. Она обладала необузданной энергией и удивительной способностью возрождаться из пепла…

И все же чувствовалось в ней какое-то несоответствие: то она смелая женщина, уверенная в своем выборе, то — пугливая девочка, сомневающаяся в собственной привлекательности, Блейк ощущал это противоречие все время, пока они занимались любовью.

И сейчас нужно было изменить это.

Блейк придвинулся к Жак и поцеловал ее в шею, наслаждаясь ответным трепетом и тихим вздохом. Жилка пульсировала под его губами. Желание пронзило его. Блейк закрыл глаза, скользя губами ниже — к ключице.

Он погладил ее сквозь купальник. Она легла и приподняла бедра, помогая Блейку стянуть с нее облегающую ткань.

— Достойный вызов, — промурлыкала она, радуясь, что они наконец оставили неприятную тему.

Но Блейк не радовался.

Его сердце бешено билось. Отбросив купальник, он принялся любоваться прекрасным телом Жак. Нагая, тяжело дышащая, ждущая очередной дикой скачки, она смотрела на него знойным взглядом; Затем она раздвинула ноги.

Для него.

Неимоверным усилием он поборол желание овладеть ею, удовлетворить свою жажду. Он старался стать лучше; хотел доказать, что Жак прекрасна — снаружи и внутри.

Блейк провел пальцем по самому большому шраму на ее животе, напоминавшему сетку для игры в крестики-нолики. Жак напряглась.

Откинувшись на спину, она выгнула бровь.

— Когда ты снял с меня купальник, я и подумать не могла, что мы будем играть в крестики-нолики. — Она пыталась говорить беззаботно, но глаза ее беспокойно поблескивали.

Блейк проигнорировал ее попытку разрядить атмосферу и поцеловал сердито сморщенный, неизгладимый след.

Вздох разочарования, приправленный смущением, сорвался с губ Жак.

Блейк целовал ее живот, и мышцы напрягались под его губами. Он прошелся по всей длине шрама, затем положил руку между ее ног. По телу Жак побежали мурашки, она стала расслабляться, напряжение постепенно покидало каждую мышцу. Воодушевленный ее реакцией, Блейк принялся выводить языком крестики и нолики, перемежая их краткими поцелуями. Больше всего поцелуев досталось самому длинному шраму, который Жак нанесла себе в четырнадцатый день рождения.