Ты не сбежишь - Маша Малиновская

Километр. Два. Три.

А потом сворачиваю в карман для отстоя фур и торможу.

– Что случилось? – Карташова в жёлтом свете фонарей кажется ещё более бледной, чем обычно. – Лер, почему мы остановились?

Потому что.

– Потому что я так не могу, – сглатываю через сухое горло, понимая, что назад пути нет.

А потом резко разворачиваю машину и снова выезжаю на трассу, набирая скорость в обратном направлении.

– Что ты делаешь?!

– Надо вернуться.

– Не надо! Нас там убьют!

– И чей это косяк, Маш?! – уже ору во всю глотку, не сдерживаясь.

Что вообще за нахер творится с моей жизнью по вине других людей?! А ведь психологи говорят, что мы сами куём нашу жизнь. Ни черта! Это делают все, кому не лень. Вмешиваются, наполняя её дерьмом. Подруга – дура непуганная и озабоченный извращенец, мать их.

Я должна за тобой вернуться, придурок, и ни фига тебе не буду должна.

Затыкаю все чувства и впериваюсь взглядом в дорогу. Костяшки пальцев белеют на руле, зубы сжаты.

– Лер, да толку от нас там? – Машка вся дрожит. – Вон твой Миксаев ниндзя же какой-то, я в Википедии о нём читала. Справятся. А мы только помешаем.

– Он не мой, бл*дь.

Язык горит от ругательства, а Машкины глаза становятся круглыми. Я никогда так не выражалась, и сейчас, наверное, не стоило, но само как-то выскочило.

«Ты слишком долго была хорошей девочкой, Лера»

Ещё и «ниндзя какой-то». Псих, извращенец, неадекватный придурок. Ещё и ниндзя. Суперкомплект, чего уж. Наверное, те палки, что я видела у него на стене, и манекен как раз с этим связаны, и та штука, которую он отлепил от мотоцикла и разложил.

Но двое к десяти даже Джекки Чан не факт, что осилит. И это он там по моей просьбе.

Снова съезжаю на боковую дорожку, совершенно не осознавая, что собираюсь делать. Тело немеет, в груди селится странное чувство, страх, связанный кандалами, рвётся, кроша изнутри рёбра.

Я их вижу. Три машины стоят на обочине, у одной нараспашку все двери. А чуть дальше трое избивают Игоря. Двое держат под руки, а третий бьёт под дых. Машка пищит и вся сжимается, подтягивая коленки. Я же ищу глазами Влада. Как раз в этот момент его валят на землю и начинают бить ногами. Четверо! Их четверо!

Безумное решение приходит моментально. Включаю дальний свет в надежде их немного ослепить, резко бью по сигналу и давлю на газ, направляя машину прямо в толпу. И резко торможу буквально в полуметре от них, но человеческие рефлексы срабатывают мне на руку. Придурки рассыпаются в стороны, и это даёт Миксаеву время подняться из-под моих колёс и схватить с земли свою палку.

Я делаю свет глуше, сдавая немного назад. Машка верещит, закрыв глаза. А я на какое-то время вдруг зависаю, наблюдая за тем, что происходит в четырёх-пяти метрах от капота моей машины. Нечто нереальное и очень страшное.

У Миксаева лицо в крови, руки тоже. Но в свете фар я вижу его состояние. Люди так не выглядят. Только звери. Чудовища. Челюсти сжаты, лицо отстранённое, но вот глаза… Они горят таким диким огнём, что впору действительно подумать, человек ли он вообще.

Влад перехватывает палку и проворачивает её перед собой. Его тело почти не двигается, а вот палка начинает вращаться быстро и ритмично, в пару секунд превращаясь в смертоносное оружие. Кажется, будто в руках у него она не одна, а штук шесть. Концы троятся на скорости как лопасти вертолёта. Я не успеваю зрительно уловить, когда он перехватывает палку из одной кисти в другую, но она уже начинает вращаться вокруг него. Удивительно и страшно. И в голове вспыхивает мысль, что приносит осознание: мне от него действительно не сбежать. Ни за что. Пока сам не отпустит. А отпустит ли?

– Ни фига себе, – восхищённо шепчет рядом Карташова. Я и не заметила, что она затихла. – Это круче, чем в кино.

И намного страшнее.

Манипуляции Миксаева вводят в ступор придурков, а потом Влад перехватывает палку горизонтально, делает выпад и бьёт одного по ногам. Всё происходит быстро. Выгребают ещё трое, а потом они уходят, убегают к своим машинам.

– Игорь! – вскрикивает Машка и вылетает из машины, я выхожу вслед за ней.

Взглядом выцепляю, что Игорь лежит на земле, в какой-то момент поворачиваюсь к Владу, но тут же вскрикиваю от жуткой боли. В волосы мне вцепляется чья-то рука и с силой сжимает, дёргая назад.

– Твоя сучка? – слышу грубый голос над ухом, а потом чувствую что-то холодное на щеке. Сердце каменеет льдом, когда осознаю, что это нож.

Миксаев замирает напротив.

– Хорошо сосёт? – тот, кто удерживает меня, хрипит, он явно на грани. – А если ей рот шире сделать, сможет так же?

Он чуть надавливает лезвием на щеку. Не до крови, но ужас во мне плещется огненными волнами. Начинаю дышать часто и прерывисто, хватая кислород.

Смотрю на Влада, пытаясь по его глазам понять, что же мне делать и как себя вести. Но он мажет по мне взглядом лишь на мгновение, сосредотачиваясь на ублюдке.

Пожалуйста, сделай что-нибудь.

И он делает. Я просто зажмуриваюсь, когда улавливаю тень его решения. Короткий свист прямо у уха, и я свободна. А потом ощутимый тычок в плечо. Оступаюсь и падаю, немного отползаю, развернувшись. Палка в стороне, Влад сверху над парнем, на лице которого проступает неприкрытый страх.

– Это, блядь, МОЁ! – хруст кисти, в которой был нож. – Никто не имеет права трогать моё!

– Лера! – слышу Машкин окрик и шум заведённых машин. – Игорю плохо!

Влад отбрасывает придурка, давая тому уйти, и вздёргивает меня за воротник на ноги. Сжимаюсь в комок, когда он не очень-то деликатно хватает меня пальцами за подбородок и поворачивает лицо к свету. В нос ударяет запах крови и в несколько раз усиленный его собственный. Меня простреливает молнией, когда поднимаю взгляд, встречаясь с его. Столь мощные разрушительные эмоции – слишком для меня.

– Цела? – выдыхает грубо.

Поспешно киваю, только бы отпустил. Когда сторонняя опасность минует, та, что остаётся, пугает не меньше.

Машка снова зовёт нас, и мы торопимся к распластанному на земле парню.

– Эй, Кот, дружище, приём! – Влад падает на колени на землю и приподнимает голову парня, хлопает по щекам. – Лера, вода в машине есть?

Снова киваю и убегаю к машине, бросаю Миксаеву бутылку минералки. Он откручивает её и плещет немного блондину в лицо. Спустя пару секунд тот морщится и фыркает, но глаза открывает. А потом отталкивает руку Влада и, перевернувшись на бок, блюёт.

– Твою мать, – хрипит Игорь. – Кровь…

– Вдруг внутреннее кровотечение, – говорю негромко, а сама чувствую, как по коже пробегает мороз. Потому что это может кончиться очень и очень плохо. – Надо скорую.