Запретная магия - Марина Эльденберт

Кивнула и поднялась:

— Нина, проводишь меня? Я еще не настолько хорошо ориентируюсь в Эдельз Грин.

— Разумеется. — Горничная улыбнулась. — Вам нравится прическа, эри Армсвилл?

— Она чудесна.

Девушка покраснела от удовольствия, и я невольно улыбнулась.

Пока мы шли по коридорам, Нина без умолку рассказывала о том, как чудесно в Эдельз Грин поздней весной и летом (ах, эри Армсвилл, видели бы вы, как выглядит парк, когда все цветет) и что даже зимой встроенные схемы обогрева, которые активируются с первыми же холодами, не позволяют толстенным каменным стенам морозить гостей и хозяев.

Знаете, бывает, леви Элеонор вбегает с прогулки — вся раскрасневшаяся, и ей совсем необязательно сидеть у камина, чтобы согреться, можно привести себя в порядок и сразу идти в гостиную…

— Леви Элеонор?

— Да, сестра его светлости! — Нина ослепительно улыбнулась. — Леви Элеонор… она такая… совсем не похожа на свою мать! Чудесная и добрая девушка! Ох, что-то я совсем разговорилась. Простите, эри Армсвилл, я обычно не настолько словоохотливая…

— Я рада, что ты мне обо всем рассказываешь. — Я снова улыбнулась. — И мне очень приятно с тобой говорить, Нина!

Горничная прижала руки к щекам, а потом резко остановилась.

— Как же это! Мы чуть столовую не прошли…

Впереди, у дверей, и правда стояли двое мужчин в ливреях. Стоило нам приблизиться, они распахнули двери. Первым, кого я увидела, оказался мужчина с волосами как снежная пелена. Его взгляд вонзился в меня: пристальный, острый, колючий.

А в следующее мгновение ко мне уже шагнул Райнхарт:

— Алисия, позволь представить тебе его светлость Зигвальда Фрома. Моего сводного брата.

То, что брат сводный, становилось понятно с первого взгляда. Во-первых, черты лица: от властной резкости Райнхарта в чертах стоявшего передо мной мужчины не было абсолютно ничего. Ни формой бровей, ни овалом лица, ни формой носа он на своего брата не походил. Его можно было бы назвать красивым, красивым той смазливой красотой, которая зачастую становится для мужчины пропуском в мир женщин всех возрастов, а для мужчины с королевской кровью — тем более. Можно было бы, если бы не одно «но»: опасная хищность, притаившаяся в изгибе губ, которые сейчас растянулись в улыбке.

Отразившейся в непривычного цвета рубиновой радужке.

— Брат, позволь представить тебе эри Армсвилл, мою невесту и будущую супругу.

— Безумно рад знакомству. — Я подавила желание отдернуть руку, когда его совершенно не светлый (на второй взгляд, на первый — вполне себе светлый, до кончиков выбеленных ресниц) светлость потянулся к моим пальцам. Прикосновение его губ вышло холодным, а в следующее мгновение яркая вспышка за спиной заставила Зигвальда вскинуть голову.

Я даже не сразу поняла, что случилось: когда пространство вспыхнуло, и в столовой на миг стало неуютно и очень-очень холодно. А потом сразу за спиной Зигвальда возникли две твари. Первая, выше человеческого роста, напоминала помесь змеи и птицы, покрытой плотной, сверкающей чешуей. Пальцы с когтями впились в ковры, оставляя в них глубокие борозды, а длинный, тянущийся за туловищем и лапами хвост, заканчивался острым жалом. Из клюва вырвалось не то шипение, не то клекот, ответом ему стало рычание.

Эдер выпрыгнул из-за моей спины раньше, чем я успела позорно хлопнуться в обморок.

Особенно когда второе существо — с лапами паука, телом волка и волчьим же оскалом вытянутой пасти подобралось, как перед прыжком.

— Очень наглядно, Зиг. — Голос Райнхарта прозвучал совсем рядом.

Он шагнул ко мне и взял меня под руку. Вот никогда бы не сказала, что буду рада близости эрцгерцога, но сейчас я была не просто ей рада, а несказанно рада. Подавив желание прижаться к нему до неприличия тесно, глубоко вздохнула и вернула его брату взгляд, похожий на тот, которым он наградил меня.

— Наглядность начал не я, — хмыкнул Зигвальд.

— Маджер нравится Алисии, поэтому в ее присутствии я часто его выпускаю, — сообщил Райнхарт. — Ты, видимо, тоже решил познакомить ее со своими?

Или, если я правильно понимаю природу маджеров, Зигвальд попросту мысленно наложил в штаны при виде Эдера, и выпустил своих тварей. Назвать их иначе не поворачивался язык.

— Совершенно верно.

— В таком случае предлагаю всем нам перейти уже наконец к завтраку. Алисия наверняка очень голодна.

Твари исчезли, Эдер перестал рычать. Только дергал кисточкой хвоста, пока мы шли к столу.

Присутствующие в столовой слуги, стоило нам рассесться, мгновенно приблизились, сняли крышки с расставленных на столе блюд. И так же безмолвно отступили, тенями сливаясь со стенами до того, как снова нам потребуются.

— Значит, Алисия, — произнес его белосветлость, глядя на меня в упор. — Вы выглядите просто сногсшибательно, не говоря уже о вашем наряде. Уверен, это платье могло бы понравиться моей матери.

Я замерла, так и не расстелив салфетку.

— У вашей матери хороший вкус, ваша светлость, — произнесла я, стараясь не думать о том, откуда он знает о платье.

Райнхарт ведь не мог ему сказать об этом? Разумеется, не мог!

— Я сказал: могло бы, — сообщил Зигвальд и тут же утратил ко мне всякий интерес. — Райн, я хотел спросить: как так получилось, что о твоей невесте я узнаю от женщины, которую считает твоей невестой весь двор?

Райнхарт отложил приборы и внимательно посмотрел на брата.

— При дворе у всех хорошая фантазия, — произнес он. — Помнишь, как тебе приписывали любовную связь с камердинером графа Саэльского?

Лицо Зигвальда несколько вытянулось. Впрочем, несколько — это слабо сказано, его челюсть явно отвисла гораздо сильнее, чем полагается по этикету.

— Как бы там ни было, я полагаю, что теперь их фантазия будет направлена исключительно на предстоящую свадьбу. Потому что невеста у меня одна, и она рядом со мной. — Его светлость взял мою руку в свою и коснулся губами ладони. — Алисия.

Несмотря на присутствие его белосветлости, мне стало очень жарко. То ли от того, как Райнхарт произнес мое имя — глубоко и сильно, то ли от прикосновения губ к чувствительной коже. А может быть, от того, как он на меня посмотрел (не менее глубоко и сильно, чем только что обозначил мое положение), скользнув взглядом по тыльной стороне запястья, по губам. И, наконец, задержав его на моих глазах. Пожалуй, чуть дольше, чем это было допустимо.

В мои планы не входило так на него смотреть.

И уж точно в них не входило, чтобы так на меня смотрел он, но в эти мгновения я почему-то чувствовала только биение собственного сердца и его ладонь под своими пальцами.

Все закончилось так же быстро, как и началось: Райнхарт отпустил мою руку и вернулся к завтраку.