📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыНадежда-прим - Александр Айзенберг

Надежда-прим - Александр Айзенберг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 47
Перейти на страницу:

И только генеральный директор «Родничка» продолжал играть по старым правилам, неизменным при любой погоде, как название «Комсомольская правда». Потому что родственников и друзей у него оказалось столько, что пернатое, двухголовое русское чудо уже давно высмотрело его среди сотен тысяч других игроков, и зависло над ним, готовое в любой момент камнем упасть на одуревшую от удачи лысую голову.

Да и как было не одуреть, когда «Надежда-прим» открыла в нем поистине редчайшие, непредсказуемые способности. Все, к кому он обращался, превращались в его лучших друзей, друзья в родных, родные… Умри он сейчас, под камушками, принесенными на его могилу, скрылось бы любое надгробие!

Он стал талисманом Коробейниковой, и бегущая через всю необъятную ширь высотки электронная строка каждый день сообщала горожанам, что маленький генеральный директор прости господи какого-то «Родничка» уже выиграл благодаря чудо-игре 80, 90, 100 тысяч рублей, как одну копейку! И теперь в состоянии купить свой «Родничок» со всеми его обитателями за наличный расчет.

У кого-то от одного взгляда на эту строку восторженно, как от гепарина, расширялись зрачки, и он спешил в ближайший пункт «Надежды-прим» «поддержать почин», кто-то от избытка чувств хватался за сердце, а кто-то желтел лицом и до крови прокусывал губы.

Глава 7

Господин Мокров уже второй час распивал чаи у своего зятя Вити. Закусывали рыбным балыком и винегретом. Два часа назад дочка Мокрова Маруся торжественно пообещала сварганить уральские пельмени. Но уже час, как бросив на кухне недокатанное тесто, уселась рядом с мужем и, подперев пухлым кулачком такую же пухлую головку, безуспешно пыталась вникнуть в суть затеянного папой прелюбопытного разговора.

Уже в который раз, выслушав мудреную речь тестя о нашумевшей по всему городу и уже потому загадочной игре «Надежда-прим», Витя, наморщив и без того не очень высокий лоб, спрашивал одно и тоже: а нет ли тут какого-нибудь подвоха?

И в который раз тесть терпеливо вдалбливал ему, что все — проще простого: сдаешь две с половиной тыщи баксов и за каждого приведенного в игру лоха получаешь сорок процентов от его взноса. После трех лохов ты уже при своих, а потом — чистая прибыль до конца игры, то есть до конца твоей жизни, потому что игра — бесконечна.

— Значит, — тупо допрашивал Мокрова зять, — привожу — получаю? И никакого подвоха?

— Приводишь — получаешь, — облизывая пересохшие губы, уже хрипел Мокров, — какой тут подвох? Бабе понятно!

— Баба — дура! — морщился зять. — Ей всегда все понятно! Правда, Машка? А если не привожу? Тогда как?

— Тогда — шиш! — сокрушенно разводил руками Мокров, и в который раз пытался вставить слова короля Лира, мол, из ничего и выйдет ничего! Но зять его опережал:

— Вот! Я ж так и знал, что какой-то подвох тут есть! А вы говорите, баба!

При этом Витек торжествующе смотрел на жену, жена испуганно смотрела на папу, а папа, то есть, генеральный директор «Родничка», сурово оглядывал своих неказистых детей, терзаясь сомнениями по поводу наличия у них двух с половиной тысяч баксов.

Витек между тем настойчиво пододвигал ему тарелку с винегретом и разливал по стаканам что-то очень похожее на трехдневный чай и настойку валерианы одновременно. Был он толст и влажен, как только что вылезший на берег усатый морж, и безразмерная тельняшка плотно, как водолазный костюм, облегала его безразмерное тело.

На флоте Витя никогда не служил, но тельняшку и татуировку на руке в виде перевитого змеями якоря носил с удовольствием. Работал он на стройке, и использовался из-за своих ста сорока килограммов, в основном, на сносе ветхих построек.

Его по-татарски узкие глазки смотрели на мир с нескрываемым подозрением. От жизни он не ждал ничего, кроме подвоха, и всякий раз глядя на жену и тестя, убеждался в своей правоте.

Мокров мучительно закашлялся. Витек заботливо похлопал его по спине, отчего тот стал кашлять еще сильнее.

В голове хозяина «Родничка» блуждали какие-то бледные тени мыслей, и он никак не мог их очеловечить. Зять был первым в родне, кого Мокров наметил залучить в игру. И, похоже, последним.

Остальные родичи были еще упорней, и с деньгами расставались, как с последним днем жизни. Но именно когда ему показалось, что сказать Витьку больше нечего, губы сами собой озвучили единственно убедительную для всякого русского человека фразу. Она родилась даже не в мозгу, а гораздо ниже, и вырвалась наружу, как первое слово, сказанное первобытным человеком.

— Если ты, блин, такой умный, — дрожа от первобытного чувства, выдохнул Мокров, — отчего же ты, блин, такой бедный?!

В следующие пять минут он с тревогой наблюдал за лицом зятя. Оно менялось по мере того, как эта гремучая мысль, словно стакан водки, опрокинутый в пустой желудок, стремительно подымалась оттуда к голове. И когда она наконец заполнила все безжизненное пространство черепа, Витек причмокнул жирными губами, благодушно улыбнулся сам себе, как будто хотел сказать, что хорошо, мол, пошла, с явным любопытством спросил:

— Ну и… почему?

И тут Мокров понял, что как золотую рыбку, поймал его интерес и зацепил что ни на есть за самое живое.

Между мутными стеклами окна билась невесть как залетевшая туда последняя муха. С облупленного шифоньера свисал облезший хвост старого Васьки. На потертом диване — забытый лифчик. Все говорило о недюжинном уме хозяев квартиры. Но Мокров знал, что Витек с Маруськой приторговывают прикоммуниздинными на стройке все еще дефицитными материалами. А поскольку совершенно непонятно на что ушли полученные от их «бизнеса» денежки, значит, они где-то припрятаны. И помочь детям правильно распорядиться первоначальным капиталом его, Мокрова, задача. И потому, когда зять, по-детски причмокнув губами, спросил: — Ну и… почему? — он сначала уверенно рубанул: — а потому что!.. — потом замялся, прикусив губу, в поисках судьбоносного ответа снова неожиданно для себя без всякого колебания заключил:

— Потому что ты не играешь в «Надежду-прим»! Вот почему!

После этих слов супруги ревниво переглянулись.

— Почему это, блин! Сыграем! — на этот раз мгновенно отреагировал Витек, вскочив со стула. — Мы че, лохи! Верно, Маруся! Ну-ка, тащи баксы! Командуйте, блин, куда и че взносить!

Глава 8

А в это самое время Надежда Викторовна Коробейникова носилась по перекрещенным трамвайными рельсами улицам на купленной по дешевке старенькой «Жучке», не выпуская из рук портативную рацию: разбросанные по огромному городу филиалы ассоциации «Надежда-прим» уже напоминали вечный двигатель.

Ходили слухи, что в день через кассу «Надежды» проходило до миллиарда инфляционных рублей. Один доллар стоил пять тысяч, вот и считайте!

Она по-прежнему жила в своей малолитражной двушке напротив Центрального рынка. Только теперь с самого раннего утра у дверей ее квартиры, а чуть позднее и у дверей ее офиса выстраивалась длинная очередь просителей: кому на лечение ребенка с ДЦП, кому — на новое корыто, кому на сборник стихов, а кому, судя по прикиду, и на новый «калаш».

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 47
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?