Иномерники - Николай Басов

– Я не позволю вам гробить эксперимент, ребята. Вы же долбаные солдаты, такие же, как мы… Кто форму носит! Должны же понимать.

Заявление было сильным, даже чересчур. И выразительным, недаром генерал так интеллигентно, насколько сумел, но все-таки – выругался. Тишина, которая установилась после его слов, давала это понять со всей определенностью.

Со странным чувством Роман вдруг понял, что спор идет вокруг его мнения, его догадок, его представлений о работе. Это странно контрастировало с настроением необязательности, которое у него появлялось во время прогулок и которое ему очень нравилось в последнее время. Так или иначе, но он проговорил, кажется, излишне громко и прямолинейно:

– Генерал, а может быть, мы не гробим эксперимент, а наоборот – не позволяем, чтобы его необдуманно угробили?

По самоутвердившейся привычке Ромка стоял у окна, обращенного во внутренний зал. Он пытался не называть его тренировочным. Три машины для экипажей в четыре души и одна – для трех, для первого экипажа. Они-то и толклись перед своим диском, и ведь отказывались лететь туда, но… Все же искупались, натянули сетчатые свои комбезы, гигиенические пояса и собрались у машины.

Второй экипаж, Блеза, выглядел излишне уверенным. Ребята Преснякова о чем-то спорили, не исключено, что и доругивались, уж очень энергично иногда махал руками Пачулис, зато Генриетта его поглаживала по-матерински, кажется, она одна не побаивалась в сетчатом комбезе для полетов прикасаться к мужикам, впрочем, у нее это происходило так естественно, будто она пеленала ребенка. Авдотья сурово о чем-то выговаривала своим женщинам, Зуза Освальд, как чужак, стоял в сторонке и старательно высматривал что-то под ногами. Он был, пожалуй, красивее всех, черная кожа его казалась каким-то вариантом технической смазки и блестела так же.

Пресняков полез в машину, почти сразу за ним на свои места бросился экипаж Авдотьи. Они торопились, будто занимали очередь в каком-нибудь супермаркете перед той кассой, в которой еще сидит человек, а не робот. Ромка усмехнулся, развитые супермаркеты людей в кассы еще сажали, чтобы поддержать марку и потому что многие из стариков опасались отдавать свои покупки машинам, не доверяли им, он знал это из недавней передачи по психологии по телику. Блез влезать в свою машину не спешил, но все же пришлось.

«И откуда они знают, по какому из пандусов следует подниматься, где находится их место?» – подумал Роман, но развивать это ценное соображение не стал. Самому нужно было впрягаться в сбрую башенного диспетчера.

У него-то проблем с креслом не было, в новом корпусе впереди находилось только его место, пульт, кресло, шлем, закрепы и все остальное. По бокам и чуть позади на возвышении стояли три креслица возможных помощников, возвышение было необходимо, чтобы при желании, если снять шлем, увидеть весь зал с машинами. А в третьем ряду были посты, уже значительно слабее оборудованные, без систем управления, лишь с выводами основных приборов. Считалось, что там должны сидеть для практики ребята из экипажей, и потому их было четыре. По той же причине на них имелись очень сильные, практически ничем не уступающие тем, что стояли на машинах, пси-модуляторы.

По стенам новой лаборатории разместились еще экраны, много, для каждой из машин, интегральные, подающие круговую панораму с параскафов, и внизу в несколько строк показывающие состояние каждого из членов экипажа. Причем выборку эту мог затребовать уже не только Ромка или кто-то из его помощников-операторов, но и вообще любой наблюдатель, поэтому у каждого экранчика имелось по нескольку дистанционных пультиков управления. В общем, работать в такой лаборатории наблюдения-управления-контроля – одно удовольствие.

Он уже включил машину второго экипажа, Катр-Бра, и пятого, Авдотьиного, но пока силу их воздействия на него не разгонял. Почувствовал, что за ним и справа уселась Валя Веселкина, потом три новых, пока еще малознакомых практиканта.

Беспризоров в приборах был немного неуклюжим и изрядно взволнованным, он побаивался, что мало подходит, чтобы включиться во внутренние измерения пси-машин и приборов техподдержки команд иномерников-пилотов. Дарья Жигалова пробовала что-то скрыть, но это ей не удалось с такими опытными ребятами, как он и Веселкина, а пуще того – с теми, кто полез в машины. Они почти сразу же раскололи ее, вот только тайна у нее оказалась не такой уж интересной – она была капитаном ФСБ, одним из разведчиков или что-то вроде этого. В общем, глуповато она вела себя, какими бы дипломами и регалиями ни наградили ее в учебных заведениях, которые она заканчивала, как явствовало из ее бумаг.

А вот Ноко, который оставался в лаборатории Миры Колбри, но тоже всей силой своих навыков пси включился в общую конфигурацию, владел собой отлично, был собран, вежлив, уважителен ко всем и совершенно определенно бормотал про себя какую-то мантру, или стихи, или молитву. В общем, пока он нравился Ромке из всех новичков, из него мог получиться отличный оператор, может, даже лучше, чем он сам. Тут кто-то и вызвал его, называя полным именем – Роман Олегович Вересаев.

Это оказался первый экипаж, они опять были чем-то недовольны. Ромка чуть понизил фильтры пси-связи с ними в уже включенной машине. Все правильно, они были недовольны тем, что их опять запрягли в эту работу, что позволили себя уговорить… «Ребята, когда-нибудь вы не сможете преодолеть барьер, не пройдете вспышку перехода, – посигналил им Роман, – из-за этих ваших недовольств и внутренних разборок». – «А мы и не хотели бы ее проходить. И внутренних разборок между нами нет. У нас разборки с начальством».

«Отставить! – приказал Роман. – Всем, или всем-всем – так будет торжественней! Сейчас вы чувствуете только свои экипажи, но на их фоне уже есть связи с другими командами, пока что фильтры задраны до предела… Только вот у Генриетты… Правда, выведи движок фильтров вверх, иначе тебя просто размажет на старте».

Четыре машины он чувствовал пока, словно удлинившиеся руки, именно руки, которыми можно было играть на фоно или… Нет, шесть рук, потому что две у него были свои, природные. Что-то он плоховато сегодня справляется, никак не может избавиться от расслабленности после прогулки по холмам.

«Ром, уважаемый, ты как-нибудь соберись», – отозвался сразу же Блез. «Точно, а я не могу понять, что с тобой не так?» – добавила Гюльнара. «Ничего особенного, просто об отвлеченных материях размышлял», – убежденно заявила Генриетта, ей было очень нетрудно так думать, она иногда начинала русские рифмы подбирать, когда отвлекалась. «Действуйте, Роман, ждать надоело!» – возник сигнал от Авдотьи.

– Всем – на старт! – скомандовал Ромка вслух. Слуховая связь была нужна, чтобы и ребята за его спиной не зевали. – Даю отсчет. – И включил общий таймер на обратную тридцатисекундную готовность.

А потом почувствовал, как в лабораторию очень осторожненько вошла… Да, он именно почувствовал – вошла Мира, почему-то она решила не из своей лаборатории участвовать в этом походе, а зайти сюда. Что еще за ерунда, прямо интрига какая-то? Нет, не о том, только о работе сейчас.