История руссов. Варяги и русская государственность - Сергей Лесной

Всё это — только красивое пустозвонство, историческая маниловщина, нелепый мистицизм, ласкающие довольно дешевым образом национальное чувство, это прокламирование какого-то фатума, рока в отношении русского народа — трагическая глупость, ибо там, где всё предопределено, есть основания вообще ничего не делать, а лежать и скандировать: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…»

Хочется спросить у пророков «миссии России»: что же будет с этой «миссией», если политические обстоятельства сложатся так, что на главнейшие центры России свалится несколько сотен атомных бомб и весь организм России будет надолго парализован? Не лучше ли забыть о всяких «миссиях», а работать в дружной семье народов?

Вот это-то антропоморфизирование России налагает тяжелую печать на рассуждения наших историков, которые не только не могут увидеть, куда надо идти, но не могут как следует разобраться, даже post factum, что произошло и почему.

Янушевский прав, что в искажении русской истории есть элементы и сознательного зла. Находились люди разных национальностей, которые рыли яму под русским национальным сознанием, прививали «комплекс неполноценности», толкали с пути здорового национального самосознания. Однако здоровое национальное самосознание не может исходить из звериного шовинизма, при котором всё чужое должно быть уничтожено или, самое малое, ассимилировано. Чтобы по-настоящему понимать и уважать себя, надо понимать и уважать других.

Нельзя также закрывать глаза на то, что творится в остальном мире. Ведущие культурные государства, которые следуют активной политике, как например, Соединенные Штаты или Англия, уже отказались от колониализма. Нет никакого сомнения, что если бы Соединенные Штаты захотели, то Куба или Филиппины были бы их «Рязанью», но этого нет. Англия дала свободу Индии, и Индия осталась в сфере ее политического, экономического и культурного влияния. Индия входит в единый «commonwealth», т. е. согосударство, английский язык является вторым официальным языком в Индии, все научные журналы выходят по-английски и т. д.

Если мы обратимся к другим государствам, которые ведут, так сказать, пассивную политику, вроде Франции, Голландии, Испании и т. д. (то есть таким, которые отказываются от принципа колониализма только под давлением силы), то и здесь мы видим совершенное или совершающееся освобождение отсталых в культурном отношении народов.

Конечно, и в Соединенных Штатах, и в Англии, и всюду есть еще много сторонников колониализма, и многие шаги этих государств являются шаткими, противоречивыми и нелогичными, но общий ход исторического процесса предопределен: колониализм изжит, он мертв.

Но к этому уроку истории наши зарубежные историки, политики и т. д. вообще глухи. Они предпочитают плестись в хвосте культурных наций, быть последними, лишь бы не отстать от своего идеала: городового Николая II с его классическим — «тащить и не пущать»…

Если Янушевский во многом прав, говоря об идеале нации, ее правах и т. д., то он совершенно не прав, прививая нам ложный идеал, мы и всё культурное человечество заинтересованы в развитии и величии России, но основанных на справедливости в отношении других народов, а не на скотской силе. Величие, достигнутое подлостью и разбоем, с настоящим величием несовместимы.

В книге своей «Исторический путь России» (синтез русской истории по новейшим данным науки) профессор П. Е. Ковалевский приходит к следующим десяти выводам, рассмотрением которых мы и займемся.

I

Первый вывод Ковалевского гласит:

«Россия, с Владимира Святого, была Восточно-Европейской державой, стоящей на рубеже двух миров и двух миропониманий, которые она синтезировала. Строение России, как чисто-западного или восточного государства, приводило неизменно к уклонению ее от исторического пути».

Прежде всего бросаются в глаза последние слова. Профессор Ковалевский, оказывается, знает, куда идет Россия и каков ее путь!! Не слишком ли много берет на себя профессор Ковалевский? Если когда-то восклицание: «Я гений, Игорь Северянин!» было маленьким литературным хулиганством или почти шуткой, то утверждение Ковалевского говорит, что бывают и другие «более тяжелые случаи».

Никто, господин Ковалевский, исторического пути России не знает и понять не может. А что Вы в этом вопросе не ушли дальше других, видно из того, что в своем синтезе истории России Вы дошли до СССР и… стоп! «СССР, — пишете Вы, — не вошел еще в историю и представляет из себя (правильно по-русски следует сказать: «представляет собой». — С.Л.) незаконченный период русской жизни».

Если 35-летняя эпоха в жизни России, перевернувшая всё вверх дном, для Вас кажется «terra incognita» — это значит, что предыдущей истории России Вы не понимаете. Каждый исторический процесс опирается на прошлое и позволяет понять, откуда он проистекает, если это прошлое известно и верно понято. Прошлое известно, почему же дальше осечка? Что за дикая формула: «СССР не вошел еще в историю»? Сколько же лет надо ждать, чтобы «войти в историю»? Не означает ли это, что историк типа профессора Ковалевского просто импотентен в толковании текущих процессов? Лет этак через 100–150, когда историки наберутся ума, они начнут разбираться в том, что такое СССР и как его нужно понимать. Нелепость такого метода самоочевидна.

Не менее странным является и вообще вся постановка вопроса. Россия мыслится, как какое-то одушевленное существо, куда-то идущее, осуществляющее свои желания и цели и т. д. Нельзя ли уволить нас от мистицизма? Не следует ли стать на почву фактов и не разводить своего рода масонство в истории? Мы нуждаемся в кратком, толковом, дельном обзоре нашей истории, а не в астрологических соображениях post factum, которые заводят нас в дебри мистицизма, беспочвенного национализма и к кажущейся, мыльно-пузырной глубине.

Поэтому, когда Ковалевский говорит, что в такую-то эпоху Россия уклонялась от ее «исторического пути», это пустая, звонкая фраза, ибо профессор Ковалевский не знает, откуда и каким путем пришла Русь, как она далее шла и почему превратилась в СССР. Профессор Ковалевский не знает, что течение исторических процессов настолько сложно и запутанно, что для понимания их историку так же далеко, как медведю до луны.

Что Россия стояла на рубеже двух миров — с этим можно еще согласиться, но что она синтезировала два миропонимания — это фраза для красного словца. Прежде всего, «миров» было много: китайская, индусская, персидская, арабская и другие культуры вовсе не могут быть противопоставлены европейской, — это та же общечеловеческая культура, как огонь, вспыхивающая ярче то там, то сям согласно создавшимся условиям.

Контакт между восточными и западными культурами осуществлялся вовсе не через Россию, а широтами Средиземноморья. С самого начала Россия была и все время оставалась издревле европейской страной, восточные влияния в ней весьма незначительны. От восточных культур Россию отделяет прежде всего тысячелетняя культура православия, которая ложится пропастью между ней и Китаем, Индией, странами ислама. Далее, самый тип добывания хлеба насущного, земледелия, — это рожь и пшеница, а не рис, сорго и т. д. И здесь разница огромная и огромной длительности.