Бангкокская татуировка - Джон Бердетт

Я подтвердил, что сообщение пришло с мобильника Денизы. Глаза сержанта перебегали с арестованного на телефон. Раумсатия кивнул, и я нажал кнопку быстрого дозвона. На этот раз пришлось подождать всего пару гудков, и настороженный голос ответил:

— Да?

— Это снова я. Чез в полицейском участке Бангкока, избитый после того, как его застукали с двумя чемоданами девяностодевятипроцентного морфия, который, как он признался, намеревался вывезти за границу. Вы названы в качестве сообщницы…

Чез взревел, как раненый бык, и снова попытался на меня напасть, но на этот раз все были начеку. Двое полицейских сели на него верхом, остальные схватили за руки.

Тон Денизы сделался задумчивым.

— Брось, малыш. Мой Чез ни за какие коврижки не станет на меня клепать. Молод ты еще со мной тягаться. — Она разъединилась, оставив меня в растерянности. Когда я снова попытался набрать ее номер, наткнулся на короткие гудки — занято.

Я внимательно посмотрел на Чеза. Все мои сомнения по поводу весьма поспешного заключения сержанта, что за всем этим делом стоит Дениза, теперь рассеялись. Но наши улики против нее, хоть и убедительные на интуитивном уровне, мог разбить любой высокооплачиваемый адвокат. Да и дешевый тоже высмеял бы их на суде, поскольку все доказательства состояли из татуировки на плече подозреваемого. Даже тайский суд мог поколебаться вынести ей смертный приговор без более веских аргументов.

Мы с сержантом пожали плечами. Я заметил, что Руамсантия испытывает жалость к этому красному переростку, которого в итоге скорее всего не казнят (король помилует его, потому что он красный, а не коричневый, и через несколько десятков лет, проведенных в камере смертников, Чез выйдет на свободу). Но наша тюремная система будет гнуть его до тех пор, пока, вынося камерную парашу, он не превратится в беззубую тень. Однако пока мы больше ничего не могли поделать.

— Полагаю, стоит проверить, что в этих чемоданах — морфий или нет, — сказал я сержанту. Руамсантия непонимающе моргнул. А что там может еще быть?

На этом все кончилось, потому что на следующий день, прежде чем мне пришло в голову связать морфий с генералом Зинной, возникли проблемы с Митчем Тернером. А затем я уехал на юг.

Конец ретроспективного эпизода.

Руамсантия, все еще под впечатлением от прозорливости Викорна, позвонил и заговорил немного запыхавшись:

— Я только что от него из камеры.

— Ну и как дела?

— Неважно. По-настоящему плохо. Надзирателю пришлось применить фиксаторы.

— Отходняк?

— Ломка после прекращения употребления наркотиков. Здоровенный бычина — бьется головой о решетку.

— Он хоть в форме для допроса?

— Приведем. Но тебе придется присутствовать — эта скотина почти ни слова не говорит по-тайски.

— Спущусь. Кстати, ты запросил Скотленд-Ярд? Прежде чем задавать вопросы, мне понадобится их информация.

— Факс пришел, но он по-английски, и я не могу прочитать. Сейчас пришлю.

Сержант отправил молодого констебля, и тот вскоре появился в моем кабинете с британским досье на Бакла. Чез получил образование в исправительной колонии для малолетних правонарушителей, после чего пять лет довольно успешно бомбил квартиры. Затем сел. В тюрьме пристрастился к героину и начал путь наркоторговца — сначала мелкого, но после первого ареста занялся совершенствованием своего modus operandi[31]и теперь подозревается в крупномасштабной доставке наркотиков из Юго-Восточной Азии в Соединенное Королевство через Амстердам, являясь членом хорошо организованной преступной группировки. Считается, что категорически не желает снова садиться за решетку и поэтому ведет дела с большой осмотрительностью. Несмотря на то что прошел несколько курсов лечения от наркомании, так и не сумел отказаться от героина.

Я встретился с Руамсантией на лестнице, ведущей в тюремный блок, и мы вместе с надзирателем направились в камеру номер четыре. В одном надзиратель проявил сострадание — воспользовался фиксаторами больничного типа с мягкой подкладкой, а не простыми цепями. Мы посмотрели на заключенного сквозь решетку. Чез находился в жалком состоянии — трясся, стонал, на лбу отвратительные синяки и порезы.

— Нанес себе сам, — защищаясь, доложил надзиратель.

— На чем он сейчас?

— Только на транквилизаторах.

Надзиратель бесконечно долго выбирал ключ из связки висящей на хромированной цепи, затем открыл замок. Мы вошли в камеру, насквозь пропитанную человеческим отчаянием.

— Чез, — на лице арестанта лишь на мгновение мелькнуло выражение, по которому я догадался, что он меня узнал, и тело вновь задергалось в конвульсиях, — может быть, мы сумеем тебе помочь.

Опять секундное просветление, но это был совсем не тот человек, которого я допрашивал на прошлой неделе. Нереализованная тяга к наркотикам выявляет самые темные стороны натуры, глубоко спрятанные страхи и малодушие.

— Дениза не вытащит тебя отсюда, как обещала. Еще сомневаешься? — Я подпустил в голос отеческую заботу, очень много сахара и лишь каплю угрозы. Чез посмотрел на меня, затем уронил голову, вздрогнул и поежился. — Ты был не простым курьером, верно? Я видел твое досье. Ты не обычный контрабандист, которые толпами околачиваются у Косамуй и Патайи в надежде, что их кто-нибудь наймет, а настоящий профи. Ты вовсе не похож на покрытых татуировками придурков, которые готовы на все, чтобы ширнуться. Правая рука босса, ее любовник, так? И не беспокоился о такой мелочи, как арест, поскольку она настолько богата и с такими связями, что в состоянии в любой момент вытащить тебя из какой угодно передряги. Поэтому решился наброситься на меня. Помнишь? Мол, здесь Таиланд, стоит ей подкупить судейских, как говорится, кинуть на лапу, и ты снова на свободе и наслаждаешься всем, что можно купить на деньги. Таков был план, вы обсуждали его много раз. Дениза говорила, как тебя ценит и каким влиянием обладает. Но почему ты, такой опытный, должен был поверить ей на слово? Нет, здесь нечто большее. Она продемонстрировала тебе свое влияние и связи. Ты часто бывал на Востоке и усвоил, что здесь значат связи. Судя по паспорту, за последние двадцать пять лет ты приезжал сюда двадцать пять раз. Связи — это богатство, власть, счастье, связи — это все. Даже Дениза без связей — всего лишь заблудшая белая. Скажи нам, кто ее самый главный знакомый.

На этот раз Чез даже не удосужился поднять глаза. Я кивнул сержанту, и тот достал из кармана маленький пакетик из пергамента с белым веществом.

— Чез. — Он быстро покосился на левую ладонь Руамсантии и снова опустил глаза на свой пупок. — Я могу облегчить твои страдания, Чез. — Мне наконец удалось привлечь его внимание. Внезапно во взгляде Красного Кокоса появилась мольба. — Можешь мне верить, я коп. Нет, серьезно, даю тебе слово. Будем выводить тебя постепенно, каждый день снижать дозу, пока не придешь в норму. Даже раздобудем немного метадона. Вполне гуманный способ, скажи.