И все-таки она красавица - Мишель Бюсси

Петар с досады щелкнул по клавише компьютера.

– Ну и вопросики у тебя, парень! Когда в урну закладывают бомбу и она взрывается, никто не спрашивает, зачем неделю караулить рядом с ней террориста, потому что даже законченный кретин не выберет дважды одно и то же место для закладки.

– А может, мы перестраховываемся? Ведь если дебил прикипел к одной урне, а мы слишком хорошо о нем подумали и наблюдали за другой, это будет выглядеть как вопиющая некомпетентность. Знаете, патрон, решая, за что получить взбучку, все выберут чрезмерное усердие, а не широту взглядов! Такова ирония принципа предосторожности. Человек терзает себя абсурдными страхами, рассудок изобретает нормы, чтобы эти самые страхи никогда не материализовались.

Петар бросил на подчиненного изумленный взгляд:

– Ах ты чертов мелкий гений! Я годами торможу на истории с помойкой, а ты взял и разъяснил ее мне, как какому-то приготовишке!

Жюло пожал плечами, проигнорировав комплимент:

– Элементарно, патрон. А пока ваш Шерлок Холмс продолжит развлекаться. Хочу побольше узнать о проклятых браслетах и ракушках с Мальдив, выяснить, зачем Валиони ездил в Эс-Сувейру.

– Это подождет, Шерлок.

Жюло замер, недосняв куртку.

– Не хочешь размять ноги?

У лейтенанта Флора было стойкое ощущение, что всякий раз, когда речь заходила о «Вогельзуг», его шеф уклонялся и переводил разговор на другую тему. Простое совпадение? Он уставился на живот Петара, обтянутый голубой рубашкой.

– Предлагаете пробежаться вдоль моря?

Майор вскочил:

– Лучше. Задержать парня, вознамерившегося сделать карьеру и нажить состояние на переправке нелегальных мигрантов.

– А что он сделал?

– Ничего!

– То есть как?

Велика уже одевался.

– Не пытайся понять, это профилактическая мера. – Он посмотрел на сине-бело-красный герб, прикрепленный над балкой. – Кузина принципа предупреждения.

Жюло колебался, хотя Петар не оставил ему выбора. Ну что сегодня за день такой неудачный! Он с самого утра занимается тем, что больше всего ненавидит в профессии, – выслушал научную лекцию о крови, а теперь вот придется ехать на задержание. Не хватает только вскрытия на ночь глядя! Жюло покосился на экран майорского компьютера с фотографией африканского города крупным планом, – города такого плоского и пыльного, словно его выстроили на песке и из песка.

– Где это, патрон?

– В Бенине. Котону. Родина большинства задержанных вчера типов. Посольство надоедает с бумагами и…

– Можно взглянуть? – Жюло придвинулся к экрану, не дождавшись кивка шефа.

– Хочешь провести там отпуск?

Лейтенант не ответил. Его заинтриговала одна деталь. Почти сюрреалистическая. Он даже решил, что стал жертвой галлюцинации. В пейзаже Котону, практически целиком составленном из низких домов с шиферными крышами, главенствовала башня. Одна-единственная. Жюло повернулся к Риану, который принес два синих кевларовых бронежилета:

– Что это за монумент?

– Похож на башню ЦБГЗА.

– Расшифруй…

– Центральный банк государств Западной Африки[65]. Валютная зона франка КФА[66]. Восемь стран, миллионы клиентов, западноафриканская еврозона, если хотите… а башни – соборы. Небоскребы – по одному на столицу. Они тянутся к небу в Котону, Уагадугу, Бисау, Абиджане, Бамако, Дакаре, Ниамее, Ломе и напоминают умирающим от голода о могуществе денег.

Майор перебил Риана и окрысился на Жюло:

– Что за новая блажь, паренек?

Тот даже головы не поднял и кликнул мышкой, увеличив банк-небоскреб в Котону.

– Взгляните, патрон.

Велика и Риан синхронно уставились в мониторы.

Господь милосердный…

Они не верили своим глазам.

Вдоль башни шли четыре белые вертикальные линии.

Жюло укрупнил изображение, и стали видны элементы декора семнадцати бетонных этажей. Четыре линии. Четыре раза по тринадцать гигантских ракушек. Аналогичных тем, которые нашли в кармане Франсуа Валиони.

Никаких сомнений. Такие можно найти только на Мальдивах, и их воспроизвели в пятидесяти скульптурах метровой высоты, видимых из любой точки Котону.

– Вот дерьмо! – сквозь зубы ругнулся Петар, глядя на лейтенанта. – Ты что-нибудь понимаешь?

– Ни хрена не понимаю…

Риан бросил коллегам жилеты.

– Но если мы сию же секунду не рванем в «Олимп», пропустим свидание.

24

9:29

Рубен Либерос положил руку на плечо Лейли.

Он опоздал.

Дверь номера 17 отеля «Ибис» города Пор-де-Бук уже приоткрылась. На Лейли смотрела дюжина глаз, и удивление в них было неподдельным.

Двенадцать больших, сверкающих белками глаз.

Четверо мужчин, женщина и подросток. Мужчина с голым торсом вышел из ванной, другой перебирал струны гитары, еще двое читали. Паренек сидел спиной, женщина заплетала дреды. Лейли узнала Нуру.

Африканцы. С территорий южнее Сахары. На журнальном столике горячий чайник.

– Моя принцесса пустыни, – произнес Рубен в спину Лейли, – я благодарю провидение, что именно вы обнаружили моих протеже.

Она вошла в комнату. Попыталась улыбнуться Нуре, но коллега ответила безразличным взглядом.

– Устраивайтесь поудобнее, прекрасное дитя.

Сидевшие на одной из кроватей подвинулись, давая Лейли место, и Рубен пустился в объяснения:

– Степень заселенности моего дворца составляет ровно пятьдесят восемь процентов. Называю официальные цифры, подсчитанные казначеями империи Accor. Летом процент достигает восьмидесяти семи, зимой опускается до тридцати. В среднем в тринадцати номерах каждый вечер пустуют двадцать семь кроватей – капля в море среди пятисот тысяч комнат, предоставляемых империей в распоряжение клиентов по всему миру. А теперь ответьте, красавица, мог ли Рубен отсиживаться за закрытыми дверями, когда сотни бесприютных путешественников ночуют на улице? Я каждый вечер пускаю в свободные номера пассажиров ветра. Бесплатно, без документов. На один вечер. Одну неделю. Так делишься обильным обедом с оголодавшим соседом.

Лейли посмотрела на Рубена. Костюм антрацитово-серого цвета, черный галстук, набриолиненные седые волосы. Кто бы мог заподозрить в этом представительном мужчине диссидента? Уж точно не его начальники из штаб-квартиры Accor!