Третий - не лишний - Пенни Джордан

Двигаться Жизель совсем не хотелось, но она знала, что это необходимо. Саул ушел десять минут назад, и за это время у нее были две сильные схватки.

Держась за стены, она добрела до спальни, и как раз в этот момент дверь открылась, пропуская женщину средних лет. Ее взгляд был сосредоточенным и уверенным.

— Я акушерка, — проговорила она на ломаном английском языке. — Мне необходимо осмотреть вас. Вы позволите?

За ней вбежали две служанки, чтобы расправить постель. И наконец вернулся Саул.

Жизель помогли лечь в постель. А акушерка, улыбнувшись, словно все было в порядке вещей, произнесла спокойным голосом:

— Я вымою руки. Вернусь ровно через минуту.

Одна минута. Интенсивные и болезненные схватки набирали силу и теперь мучили молодую женщину каждые две минуты.

Акушерка вернулась, но Жизель уже практически не замечала ее присутствия. Она следовала собственным инстинктам и слушала свое тело, которое приказывало ей принести в этот мир новую жизнь. Ребенка, которому не терпелось появиться на свет.

— Тужься. Уже можно. — Спокойный голос акушерки, казалось, звучал где-то далеко. Она вытерла пот со лба Жизель.

Саула из комнаты бесцеремонно вытолкали. Роды в присутствии отца — это новшество, видимо, еще не дошло до Ареццио. Это женское дело, как заявила акушерка, которая пыталась успокоить Жизель, нашептывая ей ласковые и мудрые слова, заверяя роженицу, что она справится.

От потуг мышцы на шее Жизель были натянуты, словно струны. Она была измождена, а боль становилась все сильнее и сильнее. Ей хотелось отдохнуть хоть немного, но она мысленно ругала себя за слабость. Собрав последние силы, женщина направила их на то, чтобы помочь сыну. Острая боль, казалось, рассекла ее изнутри, и вместе с криком пришло невероятное чувство облегчения и неземной радости.

Акушерка триумфально выкрикнула:

— Он родился! Ваш сын! — и передала малыша ей в руки.

Акушерка привела все в порядок, и спустя пять минут Саула наконец впустили. Жизель прижимала к себе крошечное существо. Ее лицо светилось от счастья и любви. Саул смущенно смахнул слезы радости, наблюдая за женой и ребенком.

Они уже выбрали имя для сыночка — Лукас. И теперь, улыбаясь мужу, стоявшему у кровати, Жизель подняла ребенка и мягко сказала:

— Лукас, поздоровайся с папой. Он твоя копия, Саул. Посмотри. — Она с трудом сдерживала слезы. — У него твой нос и твои глаза. Он — маленький ты!

Саул и не думал спорить. Он уже был безумно влюблен в маленькое создание, которое держал на руках.

И только позже, когда молодая мама и ребенок уснули после изнурительных родов, Саул осознал, в каком они оказались положении. Жизель родила. Она и ребенок в порядке. Но это пока. А если у нее разовьется послеродовая депрессия, что тогда? Они изначально делали ставку на Лондон — именно там все специалисты. Однако Лукас появился на свет в Ареццио.

«Коронацию придется отменить», — решил Саул. Жизель гораздо важнее. Ее благополучие было для него на первом месте.

— Отменить коронацию? — с изумлением переспросила Жизель. — Ты не можешь это сделать, — запротестовала она. Молодая женщина только что закончила кормить Лукаса и передала Саулу, чтобы тот положил его в люльку, которую установили рядом с их кроватью. — Если тебя интересует мое мнение, я думаю, твой сын торопился на этот свет, чтобы присутствовать при столь важном событии, — улыбнулась она.

Саул укоризненно взглянул на нее, затем сказал:

— Нам надо вернуться в Лондон как можно скорее. Не хочу задерживаться здесь. Я уже поговорил с профессором Грином, и он согласен со мной.

— Потому что ни ты, ни он не доверяете мне Лукаса? — Обвинение вылетело из уст Жизель, прежде чем она подумала об этом.

— Конечно же я доверяю его тебе. Но я волнуюсь за тебя, Жизель. Именно ты всю беременность твердила, что будешь себя лучше чувствовать, если за тобой будет присмотр.

Это правда, но она не говорила Саулу, что начинает чувствовать себя заключенной из-за постоянного пристального надзора. И теперь, когда Лукас родился, это ощущение только усилилось. Все, о чем она мечтала, — быть вместе со своей семьей: только Саул, Лукас и она. Сердце Жизель замирало при мысли о том, что о ее малыше будет заботиться кто-то посторонний. Ей хотелось схватить ребенка, прижать к себе и не подпускать никого, кроме мужа.

— Я не хочу обратно, Саул. Не сейчас. Только после твоей коронации, — настаивала Жизель. — Какая разница? Три дня ничего не изменят. Проконсультируйся с профессором, если не веришь мне. Может быть, ты чувствуешь, что не можешь оставлять меня с Лукасом?

Саул погладил ее по голове:

— Конечно же могу.

— Мне жаль. Просто… — Жизель хотелось извиниться перед мужем. Она чувствовала себя неловко и в то же время была обижена.

Как объяснить Саулу, что его требование вернуться в Лондон словно забрало у нее часть радости, напоминая о том, о чем она не желала думать. Не сейчас, не в самые дорогие первые часы жизни их ребенка.

Сутки спустя началась церемония коронации. Жизель с Лукасом на руках сидела и смотрела на торжественный обряд. За ее креслом была спрятана детская коляска — на всякий случай. Саул выглядел величественно — как она и ожидала. Его речь, обращенная к народу Ареццио, транслируемая по местному телевидению, растрогала женщину до слез, наполнила невероятной гордостью за мужа.

От ее глаз не скрылся особый нежный взгляд, которым одарил ее и сына Саул, говоря о важности семейных ценностей и необходимости трудиться всем вместе, как одна семья.

Как только закончится официальная часть, она уйдет к себе, а Саул будет проводить встречи, пожимать руки и принимать поздравления. Жизель был необходим отдых — на этом настаивала акушерка.

В книгах для будущих мам Жизель читала, что спустя два-три дня после родов на нее может нахлынуть уныние, что депрессия вполне естественна и не стоит волноваться по этому поводу. Но Жизель не испытывала ничего подобного и была этому несказанно рада. Лукас был самым лучшим ребенком на свете — сильным и не слишком требовательным. Он хорошо спал, ел и уже демонстрировал сильный характер, чем заставлял своих родителей радоваться и гордиться им.

Покормив и переодев Лукаса, Жизель уложила его спать. Супруги превратили гардеробную комнату во временную детскую, и Жизель оставила дверь открытой, собираясь пойти прилечь. Если малыш проснется, она немедленно услышит его плач.

Она все еще лежала с закрытыми глазами, когда двумя часами позже Саул зашел в их спальню. Он хмурился, разговаривая по телефону с профессором.

— Да, конечно. Я слежу за всем и за Жизель в особенности, — подтвердил он. — Согласен, она очень эмоциональна.

Молодая женщина считала, что она абсолютно счастлива, однако слова Саула заставили ее напрячься. Муж следит за ее поведением? Потому что не доверяет ей своего ребенка? Обида, которую она испытала, была совершенно необъяснима, но Жизель не покидало ощущение того, что между ней и Саулом вырос барьер. Она больше не могла открыто обсуждать с ним свои страхи, опасаясь, что он расценит их как признаки болезни. Все это заставляло Жизель быть осторожной, словно муж больше не был на ее стороне.