Роковое наваждение - Оливия Гейтс

Андреас потихоньку раскрывался, благодаря Наоми. Она надеялась, что помогает ему открывать сокровища, хранившиеся под слоем пыли глубоко в его душе долгие годы. Она была уверена, что запас неисчерпаем.

Андреас лежал, уткнувшись лицом ей в шею, потом немного отстранился и с явным удовлетворением стал гладить ее по спине. Они обсуждали то, как замечательно прошла вечеринка по случаю первого дня рождения Доры, планировали праздник на ее второй день рождения.

– Я полагаю, что мы не можем сейчас что-то планировать, потому что к тому времени, как ей исполнится два годика, она может потребовать устроить праздник на своих условиях.

– Значит, ты говорил серьезно!

Он сильнее прижал ее к себе.

– О да, можешь смеяться сколько угодно над мужчиной, которому пришлось пройти через серьезные эмоциональные изменения.

Наоми запустила ладонь в его сияющие волосы и стала игриво тереться бедрами об его ноги.

– Я смеюсь от радости, потому что вижу, как эти изменения делают тебя счастливым.

– Я все еще помню мои чувства в тот момент и не могу поверить, что когда-то боялся заводить ребенка.

Сердце сжалось, когда она вспомнила ссору, после которой перестала надеяться на совместное будущее. Она провела ладонью по его щеке, желая успокоить.

– Твой страх продиктован ответственностью за будущего ребенка, ты беспокоился, что он может унаследовать хладнокровие твоего отца. Да еще висела угроза со стороны Кирии. Только поэтому ты должен был понять, что не похож на отца. Жестокие в своем равнодушии люди не беспокоятся о том, что их поступки могут кому-то навредить.

– Я не собирался испытывать судьбу и проверять, окажусь ли таким, как отец, особенно когда на кону жизнь будущего ребенка. А потом судьба подарила мне Доротею.

Его слова растрогали Наоми до глубины души.

– Ты никогда не зовешь ее просто Дора.

– Просто я думал о ней как о маленьком волшебном создании из другого мира, в который мне никогда не попасть. Но я стану называть ее Дорой, если хочешь.

– Ох, нет, мне нравится, что у тебя есть для нее особое имя. Похоже, она тоже понимает, и это часть той особенной связи, которая растет между вами. Что-то принадлежащее только вам двоим и никому больше, даже мне.

– Я надеюсь, ты права, и она ко мне привязывается. Что-то необыкновенное произошло со мной, когда я впервые ее увидел. Думаю, она инстинктивно приняла меня, каким-то образом почувствовав, что я стану частью ее жизни. Меня переполняло желание защитить это милое создание, но я боялся, что не могу доверять самому себе, и хотел на сто процентов удостовериться в подлинности моих чувств.

– Тебе понадобилось немного времени, чтобы в этом убедиться.

– То, что я ощутил с самого начала, было настоящим чувством, которое усиливается со временем. Нет ничего, что бы я не сделал ради нее, не могу представить, чтобы я полюбил кого-то так же сильно, как нашу прелестную малышку Доротею.

«Даже собственного ребенка?»

Слишком рано говорить об этом, им пришлось через многое пройти за два месяца, чтобы устроить совместную жизнь. Гинеколог установил ей спираль, чтобы она не забеременела после ночи, проведенной в его номере в отеле. Она собиралась оставить все как есть, пока не решит, заводить ли им еще детей. Возможно, однажды такое время настанет. А теперь в голову закрадывались сомнения. А если Андреас захотел сделать Дору своей дочерью только потому, что она уже существует, и не захочет собственных детей? Стоит ли делиться с ним своими переживаниями.

Они занялись любовью и больше ни о чем уже не думали. Правда, потом сомнения к ней вернулись. Она была счастлива, что он любил Дору как родную дочь, но чувствовала себя неуверенно, некомфортно. Снова задумалась, что она в этом сценарии второстепенный герой. Андреас никогда не говорил так откровенно о своих чувствах к ней. А если это потому, что он хочет, чтобы Дору окружала заботливая семья? Даже если так, что сделаешь? Наоми согласилась на этот брак с полным пониманием того, что чувствует к Андреасу гораздо больше, чем он когда-либо сможет к ней почувствовать.

Ей необходимо высказаться, остановить негативные мысли, вызванные неуверенностью в себе. Она не хотела попусту волноваться, придумывать несуществующие душевные раны.

Через две недели они вернулись в Нью-Йорк. Наоми старалась придерживаться своего решения и позволила повседневной жизни протекать как и прежде. Несмотря на старания, тревожные мысли не отступали. В конце концов, однажды ночью это вылилось в кошмар. Андреасу пришлось разбудить ее, помочь выбраться из глубины ночного кошмара, в котором он и Дора постепенно исчезали вдали, а она бежала за ними со всех ног, крича, чтобы остановились, но они исчезали. Ему удалось высвободить ее из оков мучительного сна, она плакала и дрожала, не могла успокоиться, несмотря на все его старания. Она не стала пересказывать сон, все это казалось дурным предзнаменованием.

Андреас отказывался идти на работу, чтобы не оставлять ее одну дома, до тех пор пока она не сообщила, что ей нужно уйти по делам. Он настаивал на том, что поедет с ней, она убедила его, что приемная гинеколога неподходящее для него место. Пришлось притвориться, что она выбросила ночной кошмар из головы, поклясться, что визит к врачу всего лишь очередная проверка. Андреас сдался.

Наоми всегда испытывала боли при менструации, когда сильно волновалась, но после того как родила Дору, проблемы исчезли. До недавнего времени. И только тогда она решила обратиться к доктору именно по этому поводу.

Уже через час доктор Мириам Саммерс улыбнулась ей после того, как провела осмотр.

– Все в порядке, по крайней мере, спираль ни при чем.

– По крайней мере? Что не так?

– С вами все в порядке, просто некоторое напряжение в поясничной зоне, которое, полагаю, и вызывает боль.

– Могло ли это быть вызвано психологическим напряжением?

– Это чисто физическая реакция организма. Классический признак воздержания и сексуального неудовлетворения. Знаете, вам с мужем не обязательно воздерживаться от секса во время менструации.

– Замечательно, – сказал Андреас.

Он только за то, чтобы они воспользовались альтернативными методами, но она отказалась, опасаясь его разочарования и даже отвращения.

– Я не видела ни вас, ни Надин с тех пор, как родилась Дора, и не знаю, как вы жили все это время.

Наоми уставилась на нее. Как она могла забыть, что Мариам Саммерс ничего не знает о смерти сестры.

– Кажется, всякий раз, когда я открываю рот, становится только хуже. Что на этот раз я сказала не так, Наоми?

– Ничего, ничего.

Собравшись с силами Наоми рассказала все о Надин. Доктор явно была в шоке. Тишина становилась все напряженнее с каждой минутой.

– Я очень сожалею. Надин была одной из моих любимых пациенток, не каждый день можно увидеть такие крепкие отношения, которые сложились у вас с сестрой. Соболезную вашей потере, но…