Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны - Леонид Млечин

Адмирал Колчак вышел на авансцену в исключительно благоприятный для себя момент. Рушился кайзеровский рейх. В Москве большевики ожидали немецкой революции. Им было не до Колчака. И у адмирала появился шанс. Его поддержало Белое движение на Юге России. 30 мая 1919 года генерал Деникин объявил, что подчиняется Колчаку как верховному правителю Русского государства и верховному главнокомандующему русскими армиями.

В начале июня 1919 года знаменитый в начале века прозаик Леонид Андреев писал: «Получил неожиданное и радостное известие: телеграмму от брата-офицера, с осени пропавшего, что он жив и здоров. И знаете, откуда? Из Омска… Значит, брат добрался и устроился у Колчака, чему я очень рад. Может быть, это от плохой жизни, но в Колчака я твердо верю…»

Сергей Ауслендер, драматург и литературный критик, осенью 1918 года оказался в Омске. Познакомился с Колчаком. В начале 1919 года в Омске появились две его брошюры «Верховный правитель адмирал А. В. Колчак» и «Верховный правитель на фронте». С восхищением писал он об Александре Васильевиче: «Острый, четкий, тонко вырезанный профиль… Гордый с горбинкой нос, твердый овал бритого подбородка, тонкие губы, глаза, то вспыхивающие, то потухающие под тяжелыми веками… Небольшого роста, худощавый, стройный, с движениями гибкими и точными, с ликом, навсегда сохранившим загар далеких морей, то почти юноша, когда вспыхнет что-то там внутри, то вдруг усталый смертельно, измученный всем, что было и что предстоит еще; голос негромкий, глуховатый, но такой, что услышишь среди самого яростного гула орудий; и такая сила чувствуется в этих маленьких загорелых пальцах…»

Омские историки и краеведы составили двухтомный труд, посвященный жизни города при Колчаке, когда «небольшой провинциальный город на Иртыше приобрел всемирную известность». Спасаясь от советской власти, в город устремилась художественная интеллигенция. Жестокость колчаковской контрразведки не шла в сравнение с тем, что творилось под властью большевиков. В те годы, цитируя поэта Георгия Маслова, Омск именовали «Приютом благородных муз».

В армии Колчака художником служил Борис Иогансон, будущий классик социалистического реализма, Герой Социалистического Труда и дважды лауреат Сталинской премии. Он писал правителя России с натуры в его салон-вагоне. Этот портрет потом развешивали в государственных учреждениях.

Поэт Александр Вощакин опубликовал в сентябре 1919 года в «Нашей газете» стихи:

Так едешь долго до вокзала.

Пыхтят, ревут, трещат автомашины,

А всюду в окнах и витринах

Видны портреты Адмирала.

Редактором фронтовой колчаковской газеты был путешественник и исследователь Востока Василий Григорьевич Янчевецкий. Впоследствии он станет писать популярные исторические романы под псевдонимом В. Ян.

Вячеслав Всеволодович Иванов служил наборщиком в колчаковской фронтовой газете. Через два года он написал повесть «Бронепоезд 14–69», превращенную в пьесу, которая была восторженно встречена советской властью. В 1932 году Иванов был одним из немногих писателей, с которыми встречались Сталин и другие советские руководители на квартире Горького.

Максим Дормидонтович Михайлов, служивший протодьяконом в Омске, своим невероятным басом профундо придавал значимость службам владыки Сильвестра, который поддерживал Колчака. В 1924 году Михайлова перевели в Москву. Он стал солистом Большого театра, народным артистом СССР, лауреатом Сталинских премий.

В городе собралось немало талантливых актеров и художников, бежавших из Москвы и Питера. В кружке литературы и искусства «Единая Россия» выступал будущий крупный советский скульптор Иван Шадр (Иванов). Омичи наслаждались музыкой в исполнении оркестров и хоров чешских легионеров. Будущий ректор Московской консерватории дважды лауреат Сталинской премии Виссарион Яковлевич Шебалин, тогда студент Омского сельскохозяйственного училища, рассказывал: «Первым по-настоящему хорошим симфоническим оркестром, который я слышал в своей жизни, был чешский оркестр. В Омске он дал два концерта. Впечатление осталось очень сильное и глубокое».

В Омске выступал «отец российского футуризма» поэт Давид Бурлюк. Он вспоминал: «Март 1919 года я провел в Омске, являвшемся тогда столицей колчаковского государства. Там выходило несколько газет, были высшие учебные заведения, правда, постепенно превращавшиеся в женские — вследствие непрерывных призывов».

Бурлюк написал в 1919 году стихотворение «Омское». Город назвал «скукотундрой»:

Где скукотундру режет властно

Сырое тело Иртыша,

Где ране было Оми устье, —

Теперь событий новых шок

Крушит Сибири захолустье.

Георгий Андреевич Вяткин, поэт и прозаик, работал в отделе печати управления делами верховного правителя. Он опубликовал отчет о поездке Колчака по Иртышу на Тобольский фронт. Воспроизвел беседу с одним из офицеров, который вспоминал, что до появления адмирала армия была раздета и разута:

— Ну а теперь, слава богу, одеты, обуты до самой весны. И разумеется, настроение совсем другое. Кабы все наши армии были одеты и обуты — давно бы в Москве были. Дайте солдату ласку, а победу он вам даст.

«Для поездки адмирала в Тобольск был реквизирован самый большой пароход, — рассказывал управляющий делами правительства Георгий Константинович Гинс. — Он должен был отойти в Семипалатинск. Уже проданы были билеты, и публика начала занимать каюты, когда пришло приказание: «Всем пассажирам выгружаться». Шел дождь. Другого парохода не было, а публику гнали с парохода.

Я видел, с каким удовольствием уходит адмирал к себе в каюту читать книги. Вождь армии и вождь флота — люди совершенно различные. Бонапарт не может появиться среди моряков. Корабль воспитывает привычку к комфорту и уединению каюты… Что же читал адмирал? Он прямо зачитывался «Протоколами сионских мудрецов». Голова его была полна антимасонских настроений. Он уже готов был видеть масонов и среди окружающих, и в Директории, и среди членов иностранных миссий…»

Первые несколько месяцев армия Колчака наступала. Но адмирал недолго одерживал победы. Словно предчувствуя его скорое поражение, покинувший Петроград поэт Георгий Владимирович Маслов написал в Омске стихи «Пир во время чумы»:

А завтра тот, кто был так молод,

Так дружно славен и любим,

Штыком отточенным приколот,

Свой мозг оставит мостовым.

«Политическая пестрота омского общества была просто неимоверной, это был настоящий клубок ожесточенных людей, боровшихся между собой, — рассказывал один из сотрудников пресс-службы Колчака. — Провинциальная, казачья глушь с шумной межпартийной враждой, возней и руганью, с интригами отдельных политиков… Ссоры между молодыми сановниками, считавшими Омск за первую ступень своей карьеры…

Никто в этом шумном Омске не знал, что же следует, собственно, вложить в уста этим самым колчаковцам, чтобы те могли объяснить, за что они борются, льют кровь и свою и чужую, чего хотят теперь и какие планы имеют на будущее…»