Индиго - Грэм Джойс

Укрепляя зрение при помощи витаминов и упражнений, начинайте устраивать затемненное помещение. В большинстве случаев можно освободить чулан под лестницей. Если это невозможно, придется нанять плотника или взяться за дело самому. В любом случае затемненное помещение должно быть размером примерно с платяной шкаф — достаточно широким, чтобы там поместилось кресло, а голова не упиралась в потолок.

В первую очередь надо сделать помещение непроницаемым для дневного света, замазать все щели. Затем проведите туда электричество и повесьте ультрафиолетовую лампу с выключателем. Она должна быть расположена точно над головой, когда вы будете сидеть в кресле, а шнур выключателя — такой длины, чтобы не нужно было тянуться, включая и выключая лампу.

Через месяц привыкания к новому рациону, упражнений с закрытыми глазами, устроив затемненное помещение, вы будете готовы перейти к следующей стадии.

Просидев почти пятнадцать минут в «чулане тумана» под лестницей, Джек начал стыдиться, что он ведет себя как дурак. Конечно же, ничего так и не произошло, и, когда он взялся за шнур, чтобы включить ультрафиолетовую лампу, зазвонил звонок входной двери. Ультрафиолет резанул по глазам. Он зажмурился. Нащупывая раздвижную дверь чулана, услышал, как Луиза с кем-то разговаривает.

Джек узнал голос Альфредо, сначала приглушенный, потом приблизившийся, повторяющий приветствие. Они с Луизой задержались в коридоре всего в нескольких дюймах от Джека, стоявшего под лестницей и отделенного от них лишь дверью. Джек понял, что Альфредо зашел предложить свою цену за дом. Он слышал, как Альфредо поинтересовался, где Джек, и Луиза ответила, что не знает. Потом голоса стали удаляться: это Луиза повела Альфредо в гостиную, где играл Билли, оставленный без присмотра.

Джек снова опустился в кресло. Он вовсе не прятался от Альфредо — просто не хотел своим появлением затягивать его визит. Он подождет, пока агент не распрощается, а потом выйдет из чулана. Он сидел в кресле, а его отражение в зеркале смотрело на него. Зеркало слегка затуманилось от лампы. Джек встал и протер его рукавом. В этот момент Альфредо заговорил громче, а Луиза отвечала ему звонким смехом.

Они снова вышли в коридор. Джек отчетливо слышал их разговор.

После загадочной паузы Альфредо заговорил, и говорил он удивительные вещи. Мол, Луиза неописуемо прекрасна. Луиза — богиня. Альфредо всю ночь лежал, не в состоянии уснуть, страдая, терзаясь мыслями о ней, до шести утра и, не в силах выносить это дольше, вылез из постели и оставил семью дома одну, чтобы идти пешком сюда, на Монте Марио.

Джек, слушая все это, невольно зажал рот рукой и сильно прикусил себе пальцы.

Он был в отчаянии, сообщил Альфредо. Не мог быть счастлив, пока не вернется, чтобы увидеть ее — просто взглянуть на нее, побыть рядом с ней несколько мгновений.

— Господи, ну и ну! — воскликнула Луиза.

Потом шорох трущейся одежды, глухой удар о дверь чулана, так что она содрогнулась и закачался шнур от ультрафиолетовой лампы. Джек услышал частое дыхание, хрип, пыхтение.

Прекрати, Альфредо, нет, нет; Ты считаешь меня дураком, Луиза; Нет, не считаю; Считаешь, может, я и есть дурак; Видишь, мне нравится, как ты целуешь меня, Альфредо, правда, нравится, просто сейчас не время, ты тут ни при чем; Мне надо вернуться на работу или, может, домой, сегодня ужасный день; Не принимай это близко к сердцу, пожалуйста, просто…; Нет, ты права, я должен уйти, пожалуйста, забудь, что я был здесь сегодня; Извини; И ты меня извини.

Раздались быстрые шаги. Входная дверь открылась, впуская свежий воздух и шум с улицы, и снова закрылась. Потом в гостиной заплакал Билли. Джек услышал, как Луиза тяжело застонала и бросилась к нему, чем он и воспользовался, чтобы выскользнуть из чулана.

— Куда ты уходил? — несколько мгновений спустя спросила его Луиза. — Ты просто вдруг исчез.

— Так, выходил прогуляться. Ты что-то раскраснелась.

Луиза пробежала рукой по волосам.

— Билли раскапризничался. Хочешь кофе?

Джек ответил, что не хочет, но она, похоже, не слышала и налила ему чашку.

— Я, кажется, видел, как кто-то вышел из дома, может такое быть?

— Да! Может. Это был агент по недвижимости.

— Ты имеешь в виду Альфредо?

— Разумеется, Альфредо. Приходил сказать цену дома.

— Особое внимание, а?

— Знаешь, что этот дом в действительности стоит дороже, чем квартира на Лейк-Шор-драйв? Кто бы мог подумать!

— Да, кто бы мог подумать. Альфредо еще что-нибудь сказал?

— Он, похоже, торопился. Что ты так смотришь на меня?

— Как я смотрю?

— Джек, ты долго еще думаешь оставаться здесь, в Риме? Мы ведь уже сделали все, что нужно, разве нет?

Джек решил не приставать к ней больше с расспросами и задумался об отъезде из Рима. Натали он нашел, дом выставлен на продажу. Они не могут сидеть здесь и дожидаться, пока его кто-то купит. Но он еще не был готов уезжать. Одинокий бизнес в Кэтфорде не слишком требовал возвращения в Англию, однако, напомнил он себе, надо позвонить миссис Прайс.

К тому же на него начало влиять обаяние Рима. Античная пыль уже забилась под ногти. Гул эпох перерос в ежедневный шумовой фон. Патина истории сходила с Рима, открывая яркий и многоцветный новый город. А еще была Натали.

— Скучаешь по Чикаго, Луиза?

— Нет, просто хотела спросить, какие у тебя планы. Что до меня, то, думаю, потерплю еще пару дней, а там захочется отвезти Билли домой.

Они понимали, что, пока находятся в Риме, нужно отведать побольше его прославленных сластей. Так что они до отвала наелись Ватикана, статуй Бернини и фонтана Треви. Джек почти целый день таскал Билли на плечах, играя в папашу. Вместе они походили на супружескую пару, гуляющую с сыном.

Прошло три счастливых дня, прежде чем Луиза решила, что пора возвращаться домой в Чикаго. За все это время Джек не делал попыток связаться с Натали, и она не звонила Джеку. Ни Альфредо, ни Луиза тоже не надоедали друг другу. Но что-то происходило с Билли.

Чем больше малыш привыкал к Джеку, тем сильней он привязывался к нему. Оставлял мать, ковылял к Джеку и вцеплялся в его колено. Когда Джек брал его на руки, клал голову ему на плечо. Позволял Джеку вытирать его после ванной большим полотенцем. С сияющими глазами бросался ему в объятия. Иногда в такие моменты Джек смотрел на Луизу, отвечая смущенной полуулыбкой на ее улыбку, в которой в то же время сквозило некоторое беспокойство. Потому что так, кирпич за кирпичом, неостановимо возводилось здание более святое и ненадежное, чем все монументы Рима, и более величественное, чем все небоскребы Чикаго.

— Приезжай в Чикаго, — полушутливо сказала Луиза, беря Билли из рук Джека. — Помни, теперь там у тебя есть семья.

— Может быть, приеду.