Невидимки - Чак Паланик

Откуда- то из темноты раздается мамин голос:

- Ты забыл рассказать про Бредфордов. Им на крыльцо бросили горящую сумку с собачьими испражнениями. Если бы бедняги не обнаружили ее вовремя, то сгорели бы в кроватях вместе с домом. Это произошло лишь только потому, что во внутреннем дворе они вывесили разноцветный флюгер со знаком "ПиФлэга". Представляешь, Малёк, даже не в переднем, а во внутреннем дворе!

- Ненависть, - произносит папа. - Она окружает нас со всех сторон, Малёк. Ты понимаешь, что это означает?

Мама говорит:

- Пора ужинать, стойкие воины.

Она приготовила одно из блюд из поваренной книги "ПиФлэга". В общем-то пахнет оно неплохо, но как выглядит, лишь Богу известно.

Мы ужинаем в темноте. Дважды я ударяю рукой по стакану с водой, потому что не вижу его. Я сыплю соль себе на колени. Каждый раз, когда я начинаю что-нибудь говорить, предки на меня шикают.

Мама то и дело шепчет:

- Вы слышали? По-моему, на улице кто-то есть.

Я шепотом спрашиваю, помнят ли родители, какой завтра день. Не потому, что хочу заполучить торт со свечами и подарок, мне просто интересно, не забыли ли они о моем дне рождения. Я жду ответа в странном напряжении.

- Что завтра за день? Конечно, мы помним, - произносит папа. - Именно поэтому так сильно нервничаем.

К разговору подключается мама:

- Мы собирались побеседовать с тобой о завтрашнем дне, - говорит она. - Для нас не секрет, что ты до сих пор очень страдаешь из-за брата, поэтому тебе наверняка захочется принять участие в нашей демонстрации.

Перенесемся в тот момент, когда на горизонте передо мной замаячило новое жестокое разочарование.

Перенесемся на несколько лет назад, в тот день, когда я присутствовала при свершении великого возмездия.

Наш папа орал:

- Мы не знаем, что за заразу ты приносишь в этот дом, мистер, но были бы счастливы, если бы сегодня ночью ты спал где-нибудь в другом месте!

Они называли это любовью.

Сидя за этим же самым столом, мама сказала тогда Шейну:

- Сегодня звонили из офиса доктора Питерсона. - Она повернулась ко мне. - Было бы лучше, юная мисс, если бы ты удалилась в свою комнату и что-нибудь почитала.

Я могла бы удалиться хоть на луну, но и оттуда слышала бы их крики.

Шейн и родители сидели в гостиной, а я стояла в своей комнате у самой двери. Моя одежда, большая часть одежды, в которой я ходила в школу, висела во дворе на бельевой веревке.

Я слышала, как папа прокричал:

- Нам известно, мистер, что у тебя вовсе не стрептококковое воспаление горла. Мы хотим знать, где ты ошиваешься и чем занимаешься.

- Если бы речь шла о наркотиках, мы смогли бы справиться с твоими проблемами, - заявила мама.

Шейн сидел молча. На его лице краснели уродливые шрамы.

- Если бы твоя беда заключалась в том, что от тебя забеременела девочка-подросток, мы тоже нашли бы выход из положения, - продолжила мама.

Шейн ничего не ответил.

- Доктор Питерсон сообщил, что существует практически один способ заполучения того заболевания, которым страдаешь ты, - выпалила мама. - Но я ответила: нет! Такого не может быть! Наш Шейн на подобное не способен!

Папа сказал:

- Мы позвонили твоему тренеру, мистеру Ладлоу. По его словам, ты махнул на баскетбол рукой два месяца назад.

- Завтра тебе следует пойти в окружной департамент здравоохранения, - сказала мама.

- Сегодня! - прогремел отец. - Я не желаю терпеть его в своем доме!

Эти слова принадлежали нашему отцу.

И вот те же самые люди разыгрывают из себя добропорядочных, сердечных, добрых и любящих, те же самые люди посвящают всю свою жизнь рискованной и самоотверженной борьбе за права мертвого сына. Это те же самые люди, крики которых я слышала через дверь в своей комнате.

- Мы не знаем, что за заразу ты приносишь в этот дом, мистер, но были бы счастливы, если бы сегодня ночью ты спал где-нибудь в другом месте!

Я помню, что хотела сходить за одеждой, погладить ее и разложить по местам.

Покажи мне смысл самообладания.

Вспышка.

Я помню, что услышала, как открылась и закрылась парадная дверь. Вполне тихо, без ненужного шума. В моей комнате горел свет, поэтому, выглянув в окно, я увидела в стекле лишь собственное отражение. Я выключила лампу и вновь подошла к окну. Прямо перед ним на улице стоял Шейн. Он смотрел на меня. Его изувеченное, обезображенное взрывом лицо напоминало физиономию монстра из фильма ужасов.

Покажи мне страх.

Вспышка.

Никогда раньше я не видела своего брата курящим, но в тот момент он достал сигарету, взял ее в рот, поджег и постучал в окно.

И попросил:

- Эй, открой мне дверь. Покажи мне отказ.

Он сказал:

- Эй, здесь холодно. Покажи мне игнорирование.

Я включила лампу, и в окне опять появилось лишь мое отражение. Я задернула шторы. Шейна я никогда больше не видела.

А сегодня, когда в родительском доме не горит свет, когда окна занавешены, а парадная дверь заперта на засов, я сижу с ними на кухне и спрашиваю:

- О какой демонстрации вы ведете речь? Мама отвечает:

- О демонстрации "Гордость геев". Папа говорит:

- Мы идем с группой представителей "ПиФлэга". Они хотят, чтобы я тоже завтра маршировала. Они

хотят, чтобы я сидела вместе с ними в темноте и прикидывалась, будто уверена, что нам необходимо прятаться от внешнего мира. От ненавистного незнакомца, который замыслил напасть на нас посреди ночи. От неизвестного фатального сексуального недуга. Они хотят верить, что страшатся некоего фанатичного неприятеля гомосексуалистов. Им не кажется, что их совесть нечиста. В них живет убеждение, что я должна чувствовать себя так, словно обязана искупить перед ними свою вину.

Но ведь я не выбрасывала в мусорное ведро баллончик с лаком для волос. Я виновата лишь в том, что включила тогда в своей комнате свет.

Через некоторое время после этого где-то вдали послышались сирены пожарных машин. Я повернула голову и увидела оранжевые отсветы на занавесках. Я встала с кровати и подошла к окну. Мои одежды на бельевой веревке на улице были объяты пламенем. Мои чистые, высохшие, пропахнувшие свежим воздухом одежды. Платья, и джемперы, и брюки, и блузки - все, что я любила, пылало и разваливалось на куски. Через несколько секунд ничего не стало.

Вспышка.

Перенесемся на несколько лет вперед. Я повзрослела и уезжаю из родительского дома.

Покажи мне новое начало.