Неподходящая девчонка - Юлия Николаевна Николаева

Костя поднимает на меня взгляд, проводит им по моему телу, и я инстинктивно обхватываю себя за плечи. Он отворачивается, хмурясь, выдыхает.

– Я поговорю с Ильей, – снова смотрит на меня, качаю головой.

– Нет.

– Нет? – Костя вздергивает бровь. Продолжаю качать головой.

– Послушай, он этого не заслуживает. Да, мы переспали, но это один раз, больше не повторится…

– Уверена? – перебивает меня Костя, и от этих слов вкупе со взглядом бежит по телу дрожь. Сглатываю.

– Костя, – стараюсь держаться уверенней. – Я… Мне не нужны такие отношения. Я не могу встречаться с мужчиной только ради секса. Тем более ты… Ты не встречаешься с женщинами, так ведь? Только короткие интрижки без обязательств. Я не хочу быть твоей игрушкой на две недели.

Костин взгляд тяжелеет, но я рада, что сказала это. Потому что так и есть. Потому что он позабавится и выставит меня за порог, а мне потом будет очень плохо. А еще плохо будет Илье. Этого я не хочу вдвойне.

– И что ты предлагаешь? – он так и смотрит на меня, не отрываясь.

– Мы не будем ему говорить. Я расстанусь с ним, мы не будем видеться, общаться. Ты ведь этого хотел? Я исчезну из жизни Ильи, и из твоей. И все.

Он еще смотрит пару секунд, потом отводит взгляд, о чем-то думает. Хочется ли мне, чтобы он отказался? Чтобы сгреб меня в охапку? Хочется – не буду врать. Но это было бы слишком сказочно. Уж кто-кто, а Костя знает себя лучше всех. И понимает: то, что я сказала – правда. Наша связь наскучит ему очень быстро, и это определенно не стоит потери многолетней дружбы.

Костя облизывает губы, убрав сбившиеся волосы назад, встает.

– Хорошо, пусть будет так.

Мы встречаемся взглядами, смотрим, словно ждем: один из нас отменит последние сказанные слова. Но это ожидание бессмысленно. И мы оба понимаем это. Костя кивает и уходит, тихо закрыв за собой дверь. Я медленно сползаю спиной по гарнитуру вниз. Вот и все. Нелепо так кончилось, впрочем, и началось нелепо, глупо. Все закономерно.

Не знаю, сколько я так сижу, прежде чем наконец поднимаюсь и продолжаю собирать вещи. Кажется, все силы ушли, двигаюсь на автомате. Не уверена, что ничего не забыла, но уже все равно. Вызываю такси, ключи бросаю в почтовый ящик. Мне они точно не понадобятся.

Дом кажется темным и унылым. Падаю на кровать, утыкаюсь лицом в подушку. И думаю о Косте. Хочется убить себя за это, но ничего не могу поделать. Вспоминаю, как он смотрел, как обнимал, каким был страстным, несдержанным. Боже, вот идиотка-то!

Подумай лучше о том, что точно так же завтра он притащит в свою постель другую. И потом еще одну, и еще. Сразу станет легче жить. Нет, что-то не становится. Отстой. Нужно отвлечься – сесть за работу, и перестать думать.

Закидываю в стирку вещи, в том числе сарафан, по-идиотски втянув перед этим носом. Чувствую запах Костиной туалетной воды. Отлично, блин. Смыть его к чертовой матери. Все. Все кончено.

Работаю я до трех ночи, все равно не уснуть. Да и лучше бы свалиться без сил. И без снов. Особенно без снов. Что у меня в итоге и получается.

А просыпаюсь от настойчивого звонка в дверь. Голова трещит, смотрю на часы: половина десятого утра.

Надеюсь, это мама, а не как в прошлый раз. И все-таки до прихожей добегаю и в глазок заглядываю с волнением. Мама. Облегчение и… Разочарование. Ну а на что я надеялась? Глупости все это. Не придет он.

Открываю, мама осматривает меня быстрым цепким взглядом. Она как всегда с иголочки: легкое платье идеально выглажено, волосы уложены, легкий макияж, прямая спина.

Вздыхаю и плетусь обратно в кровать. Мама появляется следом, наблюдает, как я ложусь.

– Ну, и что случилось? – задает вопрос, усаживаясь на край рядом со мной.

– А что случилось? – прикидываюсь дурочкой.

– Тетя Зоя звонила, сказала, ты вернулась грустная и с сумками.

– Грусть она тоже через глазок разглядела? – язвлю, не удержавшись.

– Когда человек плетется, еле перебирая ноги и сгорбившись, много ума не надо, чтобы понять: что-то у него не так. Что случилось, Наташа? Он тебя бросил?

Я вздыхаю. Нет, мама, все еще хуже.

– Это я его бросила.

– Слава богу.

Вздергиваю в удивлении брови, мама быстро добавляет:

– Ну то есть, конечно, все это грустно, но радует, что с разбитым сердцем у нас не ты в этот раз.

– Какая ты добрая, мама.

Она вздыхает.

– Наташ, будем откровенны. Папа рассказывал мне, что этот твой молодой человек… Он очень обеспечен. И я рада, что ты осознала вовремя, что вы слишком разные. Ты же помнишь, мы это уже проходили: люди разных социальных статусов…

– Мам, пожалуйста, замолчи, – я переворачиваюсь на живот и накрываю голову подушкой.

– Нет, не замолчу, Наташа. Я не хотела тебе напоминать, но раз уж такое дело… Все мы помним, что было, когда ты променяла хорошего мальчика Даню на этого… Прости господи… малолетнего бандита.

– Мам!

Я сажусь, откидывая подушку в сторону. Она вздыхает.

– Ладно, ты и сама все знаешь. Ты же понимаешь: я просто за тебя волнуюсь. И если что, телефон твоего психолога у меня остался.

– Мам, мне не надо к психологу! Ничего страшного не произошло, ясно? Я поняла, что мы не подходим друг другу, и закончила наши отношения. Вот и все.

Мама молчит, о чем-то размышляя.

– Ладно. Хорошо. Если у тебя все нормально…

– У меня все нормально. И пожалуйста, перестань контролировать мои отношения с мужчинами.

– Было бы что контролировать, – фыркает она и тут же добавляет. – Ладно, я понимаю, ты девушка молодая, и быть одной тяжело. Тем более прошло уже четыре года с того случая. Все забывается. Слава богу. Но если что, я всегда на связи. Звони.

– Обязательно.

Ни за что.

Мама встает, топчется на месте, я поднимаюсь следом. Вот пусть даже не рассчитывает на чай. Все-таки вздыхает, обняв меня, отбывает. Слежу в окно, как она уезжает на папиной «Ниве», да уж, колоритно смотрится в своем наряде на такой машине.

– Ну вот, испортила с утра настроение, – бурчу я, отправляясь в душ. Позавтракав, сажусь за ноутбук, пока загружаю его, беру в руки фотоаппарат. И вспоминаю про злосчастную фотосессию. Я ведь даже не успела посмотреть фотографии. Нахожу флешку, колеблюсь. Нужно ли мне это? Лучше убрать куда подальше. Пока я не готова смотреть на то, что мы там с Костей устроили.

Открываю ящик стола, хочу положить ее туда, потом вспоминаю о той, второй. Порывшись под бумагами, нахожу ее. Смотрю на две одинаковые флешки в моей руке, а потом обе засовываю подальше под листы. Все это меня больше не касается. От слова совсем.