Предания об услышанных мольбах - Ван Янь-сю

палку верхом. Цин сделал, как ему было велено, и вдруг оказался у ворот дома.

Из дома доносились громкие рыдания. Односельчане заполнили всю гостиную залу. Как ни хотел Цин пройти внутрь, ничего не получалось. Случилось так, что тем временем принесли доски, закупленные для изготовления гроба: все домашние и гости вышли на улицу поглядеть. Труп оставался лежать в зале. Цин прошел в залу и приблизился к трупу. Он знал, что тело уже оплакали, и втайне сожалел, что вернулся. Возвратившиеся с улицы люди подтолкнули его сзади... и в тот же миг он слился с тотчас ожившим телом.

Цин сразу же взял на собственное попечение семью Цзуна, отделив для нее помещение в своем доме. Он всего себя посвятил Трем драгоценностям (Будде, его учению и общине), истово верил в учение Будды, став его благодарным учеником.

Спасительный огонь

Уроженец округа Яньчжоу Люй Сун, по прозванию Моу-гао, проживал в уезде Шифэн. На юге уезда по горным кручам сбегала речка: петляла и извивалась, точно нитка в клубке. Да еще там уйма больших валунов. Так что путники и днем опасались спускаться по ней на лодке. Сун рассказал, как он и его отец плыли по этой речке на отдалении нескольких десятков ли от дома. День клонился к закату, и внезапно поднялся ветер, разразилась буря. Свет померк, стало черным-черно: не видно ни зги. Они решили, что непременно перевернутся и потонут. Напоследок Сун обратил сердце к Гуаньшииню. Он произнес имя бодхисаттвы и только хотел повторить, как на берегу зажегся огонь. Будто кто-то выхватил факел и осветил реку ясным светом. Этот огонь светил им на всем последующем пути до дому, покуда они не отошли от лодки на десять шагов. По возвращении они принимали у себя в гостях Чи Цзя-бина[92] и обо всем ему рассказали.

Божественный свет Гуаньшииня

Сюй Жун был уроженцем округа Ланъе. Однажды, побывав в Дунъяне, он возвращался домой через Диншань. Лодочник попался неопытный, завел лодку на опасную стремнину. Лодку понесло, а сверху на нее обрушилась громадная волна, грозившая погибелью. Жун не чаял спастись и стал напоследок от всего сердца взывать к Гуаньшииню. В тот же миг, неведомо откуда, появились несколько десятков человек и принялись все разом тянуть лодку: вытащили ее со стремнины на тихую воду.

Лодка шла вниз по течению реки. День клонился к закату. Небо стало темным-темно. Подул сильный ветер, и разразился ливень: кромешная тьма и волны бушуют. Жун читал сутру, не смыкая уст, и вскоре далеко на вершине горы стал ясно различим отблеск огня. Лодка пошла на свет и вскоре пристала к берегу. Все, кто был в лодке, почувствовали себя в безопасности. Придя в себя, они увидели, что огонь на горе больше не светит, и стали сомневаться, люди ли зажгли его. Наутро они расспросили жителей ближайшего селения, кто это ночью развел огонь на горе. Тем было невдомек:

— Ночью был такой ливень с ветром! Как же тут разведешь огонь?! Да мы и не видели ничего такого!

Всем стало ясно: то был божественный свет.

Впоследствии Жун служил военным наместником в Гуйцзи. Се Фу услышал от него, как все было. Вместе с Жуном в лодке был шрамана Чжи Дао-юнь, муж безупречной честности. Обо всем увиденном он рассказал Фу Ляну[93]. Рассказы Дао-юня и Жуна совпали.

Чудесное исцеление шрамана Чжу Фа-и

В годы под девизом правления Обильный мир (363—365) шрамана Чжу Фа-и предавался ученым занятиям в горной обители. В горах Баошань, что в уезде Шинин, он оттачивал свое мастерство на собрании сутр, в особенности же преуспел в «Сутре цветка Закона»[94]. В учениках у него было сто и более человек. Во втором году под девизом правления Всеобщее успокоение (372) он вдруг почувствовал, что внутри него завелась какая-то хворь. Он долгое время пытался вылечиться сам, но проку от этого не было. Вконец обессилев, он отчаялся совладать с болезнью и стал истово уповать на Гуаньшииня. Прошло несколько дней, и, задремав, Фа-и увидел праведника, который пришел справиться о его болезни, а затем принялся лечить. Праведник вскрыл его утробу и желудок. Там оказалось великое множество нечистот. Праведник все промыл, вычистил и поместил обратно.

— Теперь ты здоров! — сказал он Фа-и.

Сквозь сон Фа-и почувствовал, что боль его уже не тревожит, а вскоре совсем поправился.

Что касается «Сутры цветка Закона», то в ней говорится, что иногда появляется некто в образе шрамана-индуса. Вероятно, это и есть тот шрамана, который явился досточтимому Фа-и во сне.

Фа-и скончался в седьмом году под девизом правления Великое начало (382).

Шесть историй вслед за той, что произошла с Чжу Чаншу, кончая последней, собраны первым министром династии Сун (420—479) Фу Ляном. От себя Фу Лян замечает: «Мой покойный отец водил дружбу с Фа-и. Тот много раз рассказывал ему эту историю, каждый раз преисполняясь трепета и благоговения».

Новое рождение любимого сына

Ду Юань, по прозванию Юн-цин, был уроженцем города Фучжоу, что в округе Цзытун. Его семья была большая и богатая. Был у него горячо любимый сын по имени Тянь-бао. В возрасте десяти лет, в третьем году под девизом правления Начало благоденствия (378), Тянь-бао был поражен недугом и умер.

Прошло несколько месяцев. Свинья, которая была у них на откорме, принесла пять поросят. Самого жирного из них собрались зарезать по случаю приема в честь нового начальника. Вдруг перед Юанем предстал некий бхикшу.

— Этот поросенок — Ваш сын. Прошло всего сто дней, а Вы его уже позабыли! — сказал бхикшу и тотчас исчез.

Его искали повсюду, но увидели только, как он мчит по небу на запад, удаляясь из виду. Весь день в воздухе витал чудный аромат.

Тан Цзунь возвращается с того света

Тан Цзунь, по прозванию Бао-дао, был уроженцем уезда Шанъюй. В восьмом году правления династии Цзинь под девизом Начало благоденствия (383) Цзунь заболел и умер. По прошествии ночи он ожил и рассказал следующее.

Появились посыльные и позвали Цзуня с собой. Они пришли к городской управе. У ворот управы Цзунь увидел своего двоюродного дядю. Тот вышел из города к нему навстречу и с тревогой в голосе спросил:

— Ты зачем пришел?

Цзунь отвечал:

— Прошло уже несколько лет с тех пор, как мы расстались с тетушкой и сестрами. Вот я и подумал,