Два заповедника - Владимир Николаевич Васильев

Я бы брал на две, а то и на все четыре. И потом, недели сейчас пойдут совсем короткие.

— На четыре недели, даже зимних — это целая куча! — вздохнул Тан. — Воды-то наберем сколько захотим, а вот солонины какой-нибудь точно хватятся, если столько стащим…

— Я девчонок попрошу, чтобы приготовили кто что сможет, — сказал ва Дасти задумчиво. — Мне перед каждым отлетом столько еды притаскивают — полклана накормить можно! Беру только самое вкусное.

— Сейчас все бери! Хорошая идея! Пусть носят в мою полость, она как раз у самого леса, вмиг перетаскаем, никто и не заметит. — Ло Тан сразу повеселел. — А еще, а Тиом, ты вдовушек своих тоже попроси собрать чего-нибудь. Не лишним будет.

— Правильно! — присоединился ва Дасти. — Женщины — существа жалостливые и сердобольные, особенно если пробудешь с ними какое-то время.

Артем усомнился:

— А это не будет… неправильным? Как-то неохота оставлять о себе нехорошую память.

— Старейшины, я думаю, все поймут сразу же, — вздохнул сказочник. — Но поскольку клану выгодно, чтобы ты убежал, мешать никто не станет. Ты пойми, в конечном итоге мы поступаем на благо клана. При чем же тут нехорошая память?

— Что ж, — скрепя сердце согласился Артем. — Мне придется просто поверить в это. Потому что больше мне верить попросту не во что.

Сказочник успокаивающе похлопал Артема по плечу:

— Сегодня же вечером и распустим слух, что нам нужны припасы, — заявил он. — У костра, как народ соберется. Сначала попою, а там можно и вроде бы как проболтаться под веселящее. Обычно так и происходит.

— И Ванка твоя еды принесет? — зачем-то спросил Артем. — Как думаешь?

Сказочник сразу погрустнел.

— Ванка не принесет, — отозвался он тихо. — Она гордая.

А потом помолчал и добавил:

— Но все равно это не повод оставаться. Все, двинули назад, довольно тут торчать!

И они пошли назад, к стойбищу, вполголоса рассуждая, как начнется их необычный полет.

Дошли быстро; около часа Артем слонялся меж полостей как в тумане — пытался свыкнуться с мыслью, что скоро он покинет это гостеприимное место и этот гостеприимный клан. Потом Артем слегка отвлекся, потому что на него с визгом напала самая малышня, а с малышней, которая еще неуверенно стоит на ногах и если что и говорит, то не вполне разборчиво, он любил возиться больше всего. Но с другой стороны, сразу вспомнились племянники, и Артем тоже погрустнел, совсем как ва Дасти при упоминании Ванки. А с третьей стороны — как же, даст малышня погрустить и поскучать! В общем, Артем быстро запыхался, но тут малышей как раз стали разбирать мамаши, потому что поспела детская кормежка, и, отдышавшись, Артем увидел, что у штабной полости уже разожгли костер. Кое-кто уже вертелся поблизости — братья Шиди легко узнавались даже издалека.

Артем приблизился и подсел к братьям. Те уже баловались веселящим; дали хлебнуть и Артему. Поболтали о том, о сем. Народ постепенно собирался; вскоре подтянулись и ло Тан со сказочником. На особо шумных сразу зашикали; освободили попутно место для ва Дасти. Тот, как водится, для начала просто побренчал, потом спел для разгону пару песен.

Ло Тан почему-то устроился рядом с Артемом — обычно он сидел рядом со сказочником. Друг, как-никак! Друг детства.

А потом кто-то из слушателей постарше попросил не спеть, а рассказать историю. Молодежь если и зароптала, то не очень старательно — конечно, молодым больше по нраву песни. Но в последние дни ва Дасти и пел мало, а уж сказок не рассказывал, почитай, недели две. Прижился на Листе, его присутствие уже не воспринимали как безусловный праздник.

— Сказку? — задумчиво переспросил ва Дасти, откладывая гитару. — Это можно! Только какую?

И тут Артема что-то будто подтолкнуло:

— Ты говорил, что знаешь сказку о том, как один клан улетел с погибшего Листа на огромной корзине с целой сотней наусов! — выпалил он.

У костра смолкли. На Артема поглядели многие — он не слишком часто позволял себе высказываться в присутствии такого количества слушателей.

— Это что за сказка? — недоуменно переспросил ло Юри, большой, надо сказать, любитель всяких историй и побасенок. — Я такой не знаю!

— И правда! — оживился ва Дасти. — Давненько я ее не рассказывал!

Сказочник многозначительно взглянул на Артема — коротко, но тот успел перехватить его взгляд. Только не понял, что имелось в виду — «молодец, удачно подсказал!» или «что ж ты так, открытым текстом при всех-то?» Поразмыслить над этим Артем не успел: ва Дасти начал рассказ. Отрешившись от этой полянки и от этого костра, от присутствующих и, казалось, от самого времени:

— Сказка называется «Путь в небо».

Слушатели благоговейно внимали.

Последним вернулся ло Паули — его отправили дальше всех, на самую корму, туда, где центральный ствол-кильсон Листа переходит в толстый черенок. Едва ло Паули перевел дыхание, логвит Ромеро кратко осведомился:

— Ну?

Мрачен был логвит. И, увы, охотнику нечем было его порадовать.

— Подсыхает, — сообщил он виновато. — Почти уж высох, желтый весь, как падуб в жару.

Ло Паули очень хотелось принести клану добрую весть. Но весть была хуже некуда.

— У самого черенка кромки уже наполовину осыпались, — добавил охотник так же невесело. — Крайние полости обнажились, корма скоро начнет провисать.

Если и оставались у людей клана Ромеро какие-либо надежды, теперь они рухнули окончательно.

Чуть больше года назад появились первые тревожные признаки. Но тогда старейшины решили, что Лист просто заболел — такое иногда случается. Все живое время от времени болеет. Сегодня стало ясно, что Лист не просто болен — он умирает. Полости его жухнут, обнажаются и лопаются, летучий газ уходит, Лист опускается все ниже и неизбежно вываливается из стройной системы воздушных течений над Кольцевым океаном. Гибнут деревья и травы, растущие на Листе. Его покидают летающие животные, а нелетающие становятся как бешеные — кидаются на все, что видят. От безысходности, наверное.

Всего три года назад Лист чувствовал себя прекрасно, даже к полюсу успешно слетал. Клан Ромеро не стал тогда переселяться, но со многими дружественными кланами с удовольствием пообщался. Свадеб в ту пору сыграли — устанешь считать. Лист не был также и особенно старым — наоборот, был он тогда большим и свежим, в самом расцвете. Никому и в голову не пришло в то слияние переселяться.

Не слишком взволновались люди и когда Лист опустился непозволительно низко и долго не уходил выше.

Только когда ветры вынесли его к Кипящим Плоскогорьям, логвит забеспокоился.

Поначалу только логвит, да еще старик Кром, больше других повидавший за долгую жизнь. Потом тревога передалась и охотникам — дичь покидала Лист, а бескрылое