Главный герой 2 - Леонид Алексеев

огляделся. Гаражи выглядели полем, вспаханным гигантским плугом. Земля, битый кирпич, куски бетона — всё перемешалось, осело на несколько метров и местами курилось сизым дымом. По руинам ходили люди. Они то и дело останавливались и деловито переговаривались, показывая руками по сторонам.

Толян посмотрел на обожжённые руки и хныкнул. Ныли рёбра. Стараясь не привлекать внимания, он спустился с террикона и поковылял домой.

*

Сил не было даже отряхнуться. В земле с головы до ног Толян повалился в гостиной на пол. Как вошла жена, он не услышал. Открыл глаза и увидел, что Мила в чёрном болоньевом пальто и красных резиновых сапогах стоит у двери, выпучив глаза, и обеими ладонями зажимает рот.

— Милка, — простонал Толян.

— Но… Ты, — Люда показывала пальцем на дверь.

— Что? Что, Милка? — Толян подскочил к жене и тряхнул её за плечи. — Меня искали? Спрашивали меня? Кто? Менты?

— Мы только… Похоронили только… Тебя… — Люда не мигая смотрела на Толяна.

— Милка! Ты чего?

— Газ же. Газ взорвался. В выработках под гаражами. Все провалились. От тебя… Зубы только нашли. Недели две уж.

— Какой газ, чё ты мелешь?! Это я! Я всё взорвал, на хрен! Там черти на каждом углу.

— Семёныч сказал.

— Кто? Да его к стене прибили и клизму в рот. Сжёг я их, Милка, бежать надо.

— Не, ты ж его спас. Семёныча. Вывез на ласточке нашей. А потом побежал за бензовозом. Тут и… Семёныч памятник тебе обещал поставить. Странно только сказал, когда ключи отдавал от машины, что теперь сам тебе должен.

— Что за хрень?! — Толян подошёл к окну и украдкой выглянул из-за шторы на улицу. — Так это чё, глюки?

В комнату тяжёлой поступью вошла тёща в дублёнке размером с парашют. Увидела Толяна, покачнулась и осела на пол. Схватилась за сердце и спиной налегла на сервант. Тот покачнулся и сбросил с себя наградную позолоченную кувалду. Стальная чушка тюкнула тёщу в темя и шмякнулась на дощатый пол. Толян бросился к мёртвой тёще и запричитал:

— Мама! Мама, простите меня!

Он то обнимал её, то стирал с её лба тонкую струйку крови бежевой, перепачканной в глине дерюгой.

Невеста

Витя сидит на корточках у Юлькиных ног, обхватив голову руками.

— Она такая красивая, — повторяет Катя, не зная, куда деть руки.

Солнечный майский день. Снег уже сошёл. Несмелая жизнь проснулась и настойчиво тянется в синюю высь.

***

Физкультура в десятом «А». На полу зала тени залитых солнцем окон. Из откинутых фрамуг слышится капель и птичьи трели. Кроссовки с присвистом чиркают по доскам. Трёхочковый бросок, промах, подбор. Юлька любит баскетбол. Высокая, сильная, упругая, она сжимается пружиной, бежит в контратаку. «Ток-ток-ток», — Катя вбивает мяч в пол — сердечный ритм игры. Пас! Юлька ловит, прыгает — выстреливает вверх всей накопленной мощью. Данк! Юлька ликует, смотрит на Витю. Он посылает ей воздушный поцелуй.

***

Лидия Петровна достаёт из шкафа прозрачный полиэтиленовый чехол со свадебным платьем. Укладывает его в блестящий зелёный портплед с молнией. Мешкает — теребит фату. Хочет оставить, но после складывает мягкий фатин поверх платья, поправляет кружева и застёгивает молнию.

По улице Верности Лидия Петровна минует ЗАГС и выходит на Гражданский. Минуту-другую стоит на остановке. Подходит тридцать первый. Дверь троллейбуса не закрывается, кажется, дольше обычного. Лидия Петровна поворачивается и неспеша идёт в сторону проспекта Науки, пересекает его и переходит на другую сторону Гражданского. За «бубликом» сворачивает во дворы, проходит мимо Юлькиных детсада и школы. На асфальте между домами лужи. Светофор на переходе через улицу Вавиловых даёт зелёный. Теперь налево — на Академика Байкова.

***

Юлька с девчонок ещё мечтала о замужестве. Ни минуты не теряла — готовилась. Училась у матери стряпать, рукодельничать и хозяйство вести. Лидия Петровная придёт с работы, а дома прибрано, бельё выстирано и пельменями пахнет. Юлька шарфы и шапочки зимние вязала. Щеголяли с мамой, как две модницы. В школе не могла дождаться уроков труда. Пекла лучше всех и шитьём увлекалась. Баскетбол и домоводство — всё Юлькино счастье до восьмого класса. А в девятом пришёл Витька. Ростом — Юльке под стать. Взрослый не по годам. Смотрит поверх голов с высоты своих метра деявяносто. Краснощёкий и усатый.

— Мам, я за него замуж выйду, — прикрыв от удовольствия глаза, шептала Юлька на ухо матери. — Вот закончим школу, и выйду. А пока платье сошью.

Лидия Петровна долго отказывалась, недоумевала, сердилась даже, бывало. Но наконец сдалась и купила отрез белого шифона. Выбрали выкройку, и Юлька сшила себе свадебное платья. Купила ещё на сэкономленные копейки органзы и кружева — а то как же без фаты?! Покрутится-повертится перед зеркалом, повесит на плечики, каждую складочку расправит и в полиэтиленовом чехле в шкаф убирает. Мать смотрела и головой качала — платье-то и впрямь удалось.

***

Свисток. Урок окончен. Девочки радуются, собрались под щитом и поздравляют друг друга. Витя поднимается со скамейки, потягивается, поднимает баскетбольный мяч.

— Юлька, бегом в раздевалку! — кричит Витя и бросает мяч в корзину.

Мяч рекошетит от щита, ударяется о Юлькину голову и виновато прячется в углу зала среди гантелей и матов.

— Витька! Дурак! — Юлька смотрит ошарашенно и потирает шею.

Витя подбегает к Юльке:

— Прости, Юлёк, прости! Я в корзину хотел…

***

Лидия Петровна задержалась на работе. Входит — дома тихо, Юлька не встречает.

— Юль, дома ты, дитё? — Лидия Петровна приоткрывает дверь в комнату дочери.

Юлька, закутанная в синюю клетчатую шаль, полусидя привалилась к подушкам, держит на коленях закрытую книгу и вяло отзывается:

— Да, мам, тут я. Голова разболелась. Устала, наверное.

— Горюшко ты моё! Цитромону выпей, да и спать ложись.

— Хорошо, мамочка, сейчас…

— Принесу сама, лежи! Твой-то что ж не приходил?

— Только ушёл, — блаженно улыбается Юлька.

***

— Женщина, дело ваше, но… — Санитарка смотрит вопросительно. — В это одевать? Вы уверены?

— Да-да, — кивает Лидия Петровна. — Пожалуйста… Вот бельё и туфли.

***

Дома Лидия Петровна садиться в коридоре у телефона. Записная книжечка, размером с ладошку, шуршит жёлтыми страницами.

— Завтра, в десять, — голос дрожит, но Лидия Петровна держит слёзы у сердца, — морг третьей больницы, Академика Байкова, 16Д.

***

— Она такая красивая, — повторяет Катя и кладёт ладони на Юлькин гроб.

Ребята стоят неподвижно, вглядываются в одноклассницу, одетую в свадебное платье. Не постигают пустоту смерти под ликующим майским небом. Гвозди, удары молотка. Гроб соскальзывает в яму. Земля глухо бьётся горстями о крышку.

— Вставай, сынок, — Лидия Петровна берёт Витю под руку, — надо идти жить.