Последний инженер - Евгения Мелемина

Почему заброшена Вертикаль, почему Спираль превратилась в заурядный памятник, а от Космины город отпрянул, оставив ее в полном одиночестве?

Что за апатия накатила на человечество, переставшее изобретать и забывающее свои прошлые достижения?

Ответить на этот вопрос Карага не мог. Коснувшись теплой ручки на дверце древнего механизма, он прикрыл дверцу и принялся выбираться из затемненных коридоров, кое-где освещенных тусклыми белыми фонарями.

На душе безо всякой причины стало спокойнее.

Утром следующего дня, в час пик, взрыв уничтожил именной поезд «Валентин Скворцов». Это было первое нападение меха-террориста на поезд метро, и выполнено было виртуозно: переполненный состав взорвался в тоннеле, на большой скорости, и выход из моментально загоревшихся вагонов удалось найти лишь двум десяткам человек.

С самого утра различные каналы и издания на все лады склоняли простую мысль об истинной цели теракта.

Целью была объявлена жестокая обида на Валентина Скворцова, в чью честь десяток лет назад назвали старый, гремящий на рельсах поезд метро.

– Этому Скворцову первому пришло в голову объявить биоинженерию врагом человечества, – пояснил Джон для Шикана, смотрящего новостную передачу одним сонным глазом.

– Я такого даже не помню, – пробормотал Шикан, натягивая одеяло повыше и собираясь снова задремать.

– Да кому он нужен, – сказал Джон.

Он сидел на полу в пижамных штанах и пил апельсиновый сок из синего высокого стакана. Вчерашний ром не оказал на него никакого влияния, а Шикан выглядел помятым и страдал от тяжелой головной боли.

– Принеси лед, – попросил он сдавленным шепотом, упираясь лбом в подушку.

Джон посмотрел на него, отставил стакан и сходил за льдом. Лед он обернул в чистое полотенце и отдал Шикану, а тот сразу же прижал его к затылку.

– Придется отсюда уехать, – вдруг сказал Джон, обводя взглядом комнату, заставленную книгами.

– Зачем? – спросил Шикан и страдальчески поморщился.

Ему с трудом удавалось даже разговаривать.

– Потому что здесь нам больше жить не дадут, – ответил Джон, – это же очевидно. Началась большая охота, а я трусливый заяц и не хочу попасть в их клыки.

– Время-то какое, – проворчал Шикан, опуская руку вниз и осторожно нащупывая стакан с соком. – Раньше люди меха боялись, теперь меха людей боятся.

– Я всегда боялся, – спокойно отозвался Джон, бросая кубик льда в стакан. – Я не собирался проходить меха-реконструкцию и боялся так, что штаны обмочил. Все это было затеяно моей матушкой, и получилось в итоге то, что видишь. У меня даже зарядного устройства никогда не было.

– Это что-то значит?

– Это значит, что я – как очкастый ботаник в раздевалке футбольной команды.

Джон снова обратился к экрану телевизора. Дрожащая в чьих-то руках камера показывала черные клубы дыма, вырывающиеся из входа в метро, и носилки с женщиной в разорванном платье. Одна сторона женщины была угольно-черной, а платье – розовым.

– На основании изображений, снятых с камер слежения, был составлен фоторобот подозреваемого. На данный момент проводится процедура сличения составленного фоторобота с камерами слежения вокзалов, с которых отправлялись поезда Столишня – Карвардцы и Риман – Столишня, потерпевшего крушение у Белого вокзала…

Шикан с трудом поднял голову и долго смотрел на экран.

– Ты не можешь уехать без обновления регистрационного чипа, – сказал он, снова укладываясь на подушку и пристраивая полотенце у себя на лбу. – Ты не можешь обновить свой чип, потому что сразу обнаружится, что он подделка.

– Но здесь тоже оставаться больше нельзя, – возразил Джон, а потом вдруг с огромным интересом повернулся к Шикану и потянул его за руку. – Ты должен дать мне совет, – изменившимся слабым голосом добавил он. – Я обращаюсь к тебе как к богу моему и прошу совета.

Он встал на колени и склонился. Как и всегда в таких случаях, его сердце заколотилось изо всех сил, не помогли даже меха-контроллеры. Пришло время принимать гомеопатические шарики, иначе все это убьет его.

– Оставайся и терпи, – ответил Шикан, не открывая глаз. – Я позабочусь о тебе, я позабочусь о вас всех…

Джон склонился еще ниже и стиснул зубы. Ему хотелось заплакать, как обиженному ребенку, лишенному сладостей. В груди горело, воздух с трудом протискивался в легкие и со свистом выходил обратно, потому что внутри грохотало, всасывалось, выплескивалось и гудело от перегрузки.

Он молчал и дрожал от боли и обиды, Шикан тоже молчал, а потом вдруг откинул полотенце и сказал:

– А давай холодного пива, а?

С блеклыми, светло-рыжими лилиями в руках Джон пробрался через толпу, плотным кольцом окружившую маленькую площадку перед выходом из метро. Толпу сдерживали офицеры в сине-черной форме и с закрытыми лицами. Дыма больше не было видно, но в холодноватом воздухе отвратительно пахло гарью и оплавившимся пластиком. От этой густой горькой вони перекрывало глотку, многие надрывно кашляли. Машины «скорой помощи» сменяли друг друга, снуя туда-сюда по огороженной булыжной мостовой. Из окон ближайших домов торчали любопытные лица.

Таксисты то и дело прибывали к единственной парковке и высаживали родственников, друзей и прочих, и те немедленно прибивались к плотному людскому кольцу. Некоторые, бледные и с нервными движениями, молча смотрели, вытягивая шеи, другие с криками рвались вперед, расталкивая остальных, и офицеры полиции усмиряли их, твердо удерживая на месте.

Кого-то куда-то уводили. Женщина в сиреневом дождевике, стоящая у доски с электронными объявлениями, то и дело падала на колени, поднималась, держалась на ногах несколько минут и снова падала.

Крики и голоса то появлялись, то стихали. Обычно начинал кто-то один: задавленный в толпе, он возвышал голос и принимался выть, и вой подхватывали остальные, а потом все стихало до следующего стона или крика.

Джон был единственным, кто пришел с цветами, и на него поглядывали с осуждением: здесь еще не верили в смерть, гибель близких еще не уложилась в головах, и цветы выглядели как циничное покушение на надежду и веру в лучшее.

Мисс Эппл наверняка уже увезли, Джон видел ее сморщенное личико сорок минут назад, и то оно мелькнуло так быстро, что не удалось разглядеть, мертва она или жива.

Ее седенькие волосы растрепались и были в крови, но это могла быть чужая кровь, а больше Джон ничего не успел рассмотреть.

Рассматривая выскакивающих из-под земли пожарных в желтых касках с забавными толстыми ранцами и спасателей в оранжевой форме, Джон незаметно для самого себя тихонько продвигался вслед за людьми, делающими по короткому шажку вперед каждые пять минут, и в итоге оказался перед полицейским офицером.

В руках офицера был планшет, полупластиковый блокнот на пружинном креплении, ручка и какой-то тяжеловесный сканер. Все это офицер удерживал с трудом и даже не посмотрел на Джона.