Остров потерянных детей - Дженнифер МакМахон

Ронда старательно избегала отца, используя спектакль в качестве предлога, чтобы как можно реже бывать дома. Она прибегала домой лишь поесть, позволяла матери навалить ей на тарелку сэндвичи с тунцом или свиные отбивные, а сама сидела в своей белой ночной рубашке и делилась подробностями дня вроде того, что Питер позволил этой ужасной Грете Кларк участвовать в их постановке. Но Ронда не могла избегать отца вечно.

– Думаю, нам пора поговорить, – сказал он ей однажды после обеда, когда мать убрала со стола и из крана кухонной раковины полилась вода. Ронда кивнула.

– Зайди в мой кабинет. Ты даже не видела, где я повесил твой подарок.

Ронда неохотно последовала за ним в кабинет. Здесь ее ждали знакомые рисунки, но только под новым листом стекла, на стене рядом с отцовским столом.

– Очень красивые рисунки, – похвалил Клем. – Я все время смотрю на них. Ты с поразительной точностью изобразила все детали, вплоть до пуговиц на форме.

Ронда кивнула.

– Это лучший подарок на день рождения из всех, что я получал.

Она снова кивнула.

– Ронни, то, что ты видела…

– Это не важно, – ответила Ронда, уставившись на свои кроссовки.

– Конечно, это важно. И ты заслуживаешь объяснения. Я совершил ошибку. Ты же застала меня врасплох. Но я не собираюсь ее повторять. Ты меня понимаешь?

– Не совсем, – пробормотала Ронда.

– Что ты не понимаешь?

– Как ты можешь быть женат на двух женщинах сразу? – сказала Ронда.

– Я не женат на двух женщинах. Я женат на твоей матери. И я собираюсь и дальше оставаться ее мужем.

– Но ты был женат на Агги.

Клем полез в карман рубашки и достал сигарету.

– Да, был, – согласился он. – Когда-то я был женат на Агги. Давным-давно. До того, как встретил твою мать.

– Мама знает?

– Конечно.

– Почему ты не сказал мне?

– Ждал, когда ты повзрослеешь и сможешь меня понять. И вот теперь ты все знаешь.

Но Ронда не понимала. Она не понимала, как можно жениться на одной женщине, а затем на другой? Как только люди поженились, брак должен быть вечным. Если она выйдет замуж за Питера, то сделает все для того, чтобы так и было. Но теперь Ронда не была уверена, что сможет выйти за него замуж, потому что внезапно поняла: то, что его мать и ее отец когда-то были женаты, делает их в какой-то степени родственниками. У Ронды закружилась голова. Ей пришлось срочно выйти из отцовского кабинета.

– Я опаздываю на репетицию, – сказала она отцу.

– Не знал, что вы репетируете после ужина, – ответил отец.

– Питер говорит, что начальная сцена все еще не готова, поэтому мы будем работать над ней, – солгала она.

Теперь настала очередь Клема кивнуть. Ронда оставила его в кабинете, во вращающемся кресле, глядящим в глаза морякам на подводной лодке, которые шли ко дну, знали они об этом или нет.

Когда Ронда подбежала к сцене, она была готова поспорить, что в воздухе витает запах табачного дыма с вишневым ароматом. Под полом раздался приглушенный шорох. Ронда крадучись поднялась на сцену, прошлась на цыпочках и быстро распахнула крышку люка, чтобы застать Питера врасплох. Увы, она вспугнула их обоих. Там, в яме, Питер был вместе с Ток. Ронда успела заметить, как он целует их «крокодила».

Получается, что слухи о лесбийских наклонностях были беспочвенны.

Шляпа Ток сползла на затылок, и шнурок впился ей в горло. Ее пневматический пистолет был приставлен к земляной стене, рядом, все еще дымясь, лежала трубка Питера.

Питер отстранился от Ток, но та, когда Ронда посмотрела вниз, не стала убирать руки с его плеч.

– Мы обсуждали некоторые детали пьесы. Например, как должен войти крокодил, – пояснил Питер. Вид у него был слегка растерянный, но ничуть не пристыженный. Он даже не попытался стряхнуть со своего плеча руку Ток. Та лишь улыбнулась.

Лицо Ронды пылало, руки болели от того, что пальцы были слишком крепко сжаты в кулаки и ими ужасно хотелось кому-нибудь врезать. Но Ронда никогда не была бойцом и знала: ей не по силам тягаться с Гретой Кларк. У той есть песок, чтобы бросать им в глаза, стрелы и пневматический пистолет. Ронде хотелось ударить Питера, но что, если он вышвырнет ее из постановки?

Мысль о том, что она не сможет сыграть роль Венди, напугала Ронду почти так же, как и мысль лишиться Питера, уступив его Грете. И Ронда безвольно опустила руки.

– Твоя мать и мой отец были женаты! – выпалила она.

– Знаю, – ответил Питер, как будто это был сущий пустяк.

Ток рассмеялась.

Ронда потянулась и схватила крышку люка, намереваясь громко ею хлопнуть, но вместо этого тихо опустила ее над их лицами.

– Странная картина.

Это было первое, что сказал Питер после долгого молчания. Он наморщил лоб и напряженно прищурился, разглядывая картину, приклеенную скотчем к стене над кроватью Ронды. Точно так же он много лет назад рассматривал открытки, полученные от Лиззи.

С рисунка Ронды на Питера смотрела Лиззи, его давно исчезнувшая сестра. Лиззи в возрасте одиннадцати лет. Лиззи в тот год, когда они ставили «Питера Пэна». В год, когда она потеряла голос.

– С ней Эрнестина Флоруччи, – объяснила Ронда. – Для работы у меня была лишь фотография с листовки.

– Я сам понял, кто это, – сказал Питер, вытаскивая из кармана футболки пачку сигарет и прикуривая. Он не сводил с рисунка прищуренных глаз, как будто изображение находилось где-то далеко, на расстоянии.

Ронда провела весь день, работая над рисунком – картинкой из своего сна, а как только закончила, то сразу позвонила Питеру. Для нее было важно, чтобы он увидел ее творение. Ронда не представляла, как он отреагирует, увидев портрет своей сестры. Хотя подумай она как следует, то поняла бы, что есть опасность, что Питер замкнется в себе. Лиззи была еще одной темой, которой было не принято касаться, не совсем табу, как с Дэниэлом, но близко к этому.

Дело дошло до того, что Ронда редко позволяла себе даже думать о Лиззи. Она как будто перекрывала клапан на трубопроводе под названием Лиззи. Этому трюку Ронда научилась у Питера. Но теперь вот она, ее бывшая близняшка, вернулась, потому что проклятый кролик сорвал клапан.

Когда после исчезновения Дэниэла Лиззи перестала говорить, сначала никто не воспринимал это всерьез. Естественно, девочка расстроена, и если отреагировала чересчур драматично, то ведь ей всегда было это свойственно, верно? Она заговорит, как только будет к этому готова. Агги же была так убита исчезновением Дэниэла, что почти не заметила молчания Лиззи.

Хотя, в конце концов, ее показали врачам – логопеду, психиатру, даже детскому неврологу в Дартмуте. Последний исключил физическую причину и назвал ее состояние «избирательной немотой». Впрочем, диагноз был, по существу, тем же, что уже был сделан жителями Пайкс-Кроссинга: Лиззи заговорит, когда сочтет нужным.