Близость. Переходя черту - Полина Довлатова

- Кристина, давай без лишних истерик только… - тяжело вздохнув, поворачиваюсь в сторону Корсаковой, намереваясь сказать, что чтобы там не происходило раньше между нами, этому давно пришёл конец, но она прерывает меня на полуслове.

- Это ты с ней сделал? – вопрос Кристины застаёт меня врасплох. В первую очередь потому, что я просто даже не мог ожидать, что Корсакова способна на такую проницательность. А ещё потому что отчётливо вижу в её глазах осуждение.

- Я. – говорю честно. Если я мудак, то не вижу смысла этого скрывать. Если мне и есть перед кем испытывать вину, то только перед Катей.

- И ты так просто говоришь об этом? – Кристина смотрит на меня ошарашенными глазами, в недоумении раскрыв рот – Ты спал с собственной сестрой и тебе хватает наглости вот так просто в этом признаваться?

- Она. Мне. Не Сестра!

К тому моменту, когда достигаю порога своей спальни, я уже буквально давлюсь слезами. Захлопываю за собой дверь и, прислонившись спиной к деревяшке, зажимаю себе рот рукой, чтобы не были слышны всхлипы.

Мне так больно сейчас, что, кажется, эта боль способна в буквальном смысле слова разорвать меня на части. Моё сердце словно облили серной кислотой, и теперь оно горит в жуткой, нестерпимой агонии, безвозвратно разъедаемое химическим реагентом.

В  какой-то момент, боль становится настолько невыносимой, что я начинаю задыхаться. Лёгкие сжимает от нехватки кислорода, и я прижимаю руки к груди, пытаясь унять пожар, бушующий в моей душе.

Какой же дурой я была, когда считала что предательство Андрея – это самое страшное, что могло произойти со мной. Видимо тогда мне просто не с чем было сравнивать. Потому что сейчас я чувствую себя не только преданной, но ещё и грязной.

Я – женщина, спавшая с чужим мужчиной. И пусть полноценного секса между нами не было, для  меня это сути не меняет. Мы лежали в одной постели, я была абсолютно голой перед ним, и он трогал меня в тех местах, в которых я даже сама себя не касаюсь.

Меня довёл до оргазма чужой жених, человек, которого ещё несколько дней назад я считала своим родным братом. Как такое могло произойти со мной? Как я могла допустить это? В голове, как нельзя кстати, вертится избитая фраза «сука не захочет, кобель не вскочет».

Я всегда считала это выражение глупым, ведь существуют ситуации, в которых у женщины никто не спрашивает разрешения, просто берут желаемое, пользуясь физическим превосходством. Кому, как ни мне, знать о том, что такое может произойти, по сути, с кем угодно. Вот только всё дело в том, что вчера я сама этого хотела.

Даже когда кричала и сопротивлялась, когда умоляла Андрея остановиться, говорила, что не хочу этого, в действительности, я хотела.

Почему-то, в тот момент, думала только о себе. И даже когда всё закончилось, обижалась исключительно на Андрея. Винила его в том, как он поступает со мной и со своей невестой. Хотя на самом деле сама была ничем не лучше. Ведь я хотела, чтобы это произошло. У меня были тысячи возможностей всё это прекратить. Пусть Андрей и поступает гадко во всей этой ситуации, но он не насильник. Подлец, изменник, предатель, но не насильник. Если бы он видел, что я действительно не хочу близости между нами, он не стал бы меня принуждать. Я прекрасно понимаю это. Он видел, он знал, что мне это нравится.

И от осознания этого, мне становится ещё гаже. В кого я превратилась? Как, каким образом всё это со мной произошло? Неужели я настолько слабая и бесхарактерная, что из-за пресловутого физического влечения не могу сказать мужчине нет? Или дело не только в желаниях тела?

Я не хочу, не готова даже самой себе отвечать на этот вопрос. Слишком больно и страшно. Да и зачем? Это ничего не изменит. Между мной и Андреем никогда и ничего больше не будет.

И если сегодня с утра во мне ещё жила надежда на то, что, возможно, после того, как мы с Андреем откровенно поговорим и всё обсудим, мы сможем со временем сделать вид, что ничего между нами не было и жить как раньше, снова стать семьёй, то позже, увидев на пороге дома Кристину, а потом, видя какими глазами она смотрит на него, как льнёт к его руке, прикасается так, как я никогда не смогу себе позволить его коснуться, поняла, насколько нелепыми были мои надежды. Я не смогу смотреть на это. Каждый день видеть их вместе, смотреть на счастливое лицо его невесты и думать о том, что я чуть не разрушила её жизнь.

Господи, да она же, должно быть в скором времени переедет в этот дом. И почему я раньше не задумывалась об этом? Какая же я идиотка… У них ведь будет свадьба, и конечно, когда они станут мужем и женой, то будут жить вместе. Странно, что этого не произошло до сих пор.

И что в таком случае здесь делать мне?

У них будет СЕМЬЯ. А кто я такая? На каком основании мне здесь оставаться? В качестве кого? То, что я Андрею не сестра и вообще не родственница мы уже выяснили. Да и после того, что было между нами, мы даже номинально не можем считаться таковыми. Кто я такая, чтобы иметь право жить в этом доме? Да и не хочу я этого! Может быть я просто слабая, но я так не смогу. В конце концов, меня это просто уничтожит.

Но сбегать я больше не хочу. Да и глупо это. Андрей, увидев, что меня нет, наверняка кинется на мои поиски, и я точно знаю, что найдёт. Так что разговора в любом случае будет не избежать. Да и глупо это. Я не хочу больше трусить и прятаться. Я должна объяснить, наконец, Андрею, что он ничего мне не должен, и я ровным счётом ничего от него не жду. Я просто хочу жить спокойно. Одному богу известно, насколько сильно я устала за последние несколько дней.

Приоткрываю дверь, по звукам, доносящимся с первого этажа, пытаясь определить, ушла ли Кристина. Я, само собой, не буду начинать этот разговор при ней. Но и мучиться ожиданием, у меня уже больше нет сил. Я чувствую сейчас такое моральное истощение, что, кажется, внутри уже вообще ничего не осталось, как будто всю мою душу выжгли пирографом, словно она давно уже превратилась в сухое дерево. Ударь в неё ещё раз, и она развалится на куски, оставив после себя только мелкие щепки.

Сквозь приоткрытую щёлку, до меня тут же доносятся мужской и женский голоса. Значит Кристина ещё здесь, и сказать Андрею, что ухожу, я пока не могу. Уже было собираюсь закрыть дверь обратно, заняв себя пока сбором вещей. Как по дому разносится крик Андрея.

- Она. Мне. Не Сестра! Никто! Чужой человек! Слышишь меня, Кристина?! В нас течёт разная кровь, так что…  

Дальше я уже не слушаю. Закрываю дверь, не в силах больше выносить всего этого.

«Никто». В голове, словно эхо стучат слова Андрея, отдаваясь острыми лезвиями в груди. Жалят и режут, оставляя за собой кровавые полосы, которые в будущем, я знаю, превратятся в уродливые шрамы.

«Чужой человек».

Сердце начинает стучать с такой силой, что каждый его удар приносит практически нестерпимую боль. Снова чувствую, что мне не хватает кислорода. Просто застываю на месте, ловя ртом воздух и пытаясь справиться с внезапным головокружением. Я не хочу плакать, но слёзы сами заволакивают глаза, большими горячими каплями стекая по щекам и обжигая кожу. Жгут так, словно это отрава. А может это и есть та самая серная кислота, которой облито моё сердце, и теперь оно, пульсируя, отдаёт от себя излишки.