📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаЕдинственный голос - Дина Рубина

Единственный голос - Дина Рубина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 40
Перейти на страницу:

– Сколько вы заплатили Нюре? По таксе? – спросила Лина.

– Добавила рубль, – сказала Галина Николаевна, – она сегодня хорошо поработала.

Они пили чай на кухне. Лина, в голубой косынке, в хозяйском халатике, сидела на кушетке, уткнувшись подбородком в приподнятые колени, и медленно листала подсунутый Галиной Николаевной старый журнал мод.

– А у нас сейчас такая благословенная, такая ясная осень, – мечтательно проговорила Лина, отрываясь от картинки с казенными женщинами. – Небо – синий омут, такое гордое, высокомерное, ни к чему отношения не имеет… Платаны еще не облетели… – И потом тряхнула головой и сказала, виновато улыбаясь: – Вообще-то у них и в самом деле строго с этими тренировками. Говорят, если пропустить одну, то исключают из секции.

Галина Николаевна вскочила, нервно заходила по кухне, говоря, что Лина неисправима, что она погубит, растопчет свою молодость и что она должна поставить в этой истории красивую точку.

А кутерьма снежинок за окном становилась все сумбурней. Сухие белые крошки снега бились о стекло настойчиво и исступленно, словно хотели ворваться в дом, вмешаться, внести ясность… Может, знали что-то такое, что неведомо было людям. Или наоборот – не знали ничего, а просто безудержно и смятенно хотели жить, жить, не загадывая наперед о своей судьбе, не ведая ее.

Синий шар[1]

…Если б ты знала, как мы ссорились! Мы начинали ссориться, едва кто-то из нас двоих зевнет первым утренним зевком, а заканчивали поздно ночью, гася друг в друге последний возмущенный вопль. Ему ничего во мне не нравилось, кроме меня самой. А он вообще меня страшно раздражал – до первого прикосновения. Я бы давно от него ушла, если б могла без него жить. Я и сейчас не могу без него жить, потому и не умираю: все жду, когда он дотянется до меня из какого-нибудь сна, медленно пропустит сквозь пальцы мою гриву – густыми дорожками, и так сожмет, чтобы я охнула и забилась в его руках – еще до самого начала. И лишь потом начиналось бы начало: медленное и – чтобы не поссориться – молчаливое изнурительное счастье, наш спаренный полет, наша бесконечная восходящая аэростатика, парение, спуск, взмыв… зависание… стремительный обвал и – торжествующее приземление! – в этом мы с ним были «точнистами»…

Меня однажды перехватила и закрутила цыганка. Обычная базарная цыганка – толстенькая, с круглыми боками, вокруг которых наворочены были юбки в десять слоев. Вся закутана в какие-то бахромчатые шматы, как погорелица, замотанная в даренные кем-то старые драные шали; и несло от нее, между прочим, тоже чем-то горелым, может, затоптанным костром.

Я никогда не разделяла романтических бредней по поводу всей этой публики. Равнодушна к цыганскому надрыву, не боюсь их проклятий, не верю их ворожбе. Но эта схватила меня за локоть так цепко, а физиономия ее была такая странная – тревожная и не прохиндейская, – точно узнала она что-то про меня и хочет предупредить об опасности.

– Все летаешь, летаешь! – крикнула она. – А скоро за большую воду улетишь!

Я остановилась, понятно. У меня внутри все оборвалось, хотя вроде ничего такого трагического она не произнесла.

Я сказала:

– Не, у меня пять рублей на весь базар.

А она:

– Да и не надо твоих рублей, я тебе за волосы твои погадаю.

– За волосы?! – испугалась я, инстинктивно хватаясь за голову. Представила, как она выхватывает из-за пазухи огромные ножницы и подступается ко мне, чтобы отрезать мои роскошные кудри. Да меня Санёк на порог бы не пустил! Мои волосы – это ж было его главное достояние, он с них начинал.

Я отшатнулась и чуть не дала стрекача от этой ужасной тетки. Но она вцепилась в меня и забормотала быстро-быстро, не давая опомниться. Я даже и выговорить не могу всего, что она извергала, а может, за прошедшие годы память, оберегая мой рассудок, затоптала эту встречу, как отгоревший костер. К тому же в те минуты со мной что-то странное случилось. Я вроде не слова ее слышала, а видела картины: большой самолет над бескрайней водой, красные невиданные горы и широкую лощину с обломками корзины аэростата среди лохмотьев синего шара, к которым мчатся люди, и я – тяжелая, пузатая, – задыхаясь от странной гари, пытаюсь бежать, а ноги меня не несут.

– Любовь потеряешь, кровиночку свою потеряешь, но сама, живая, – выстоишь… И жить будешь на берегу большой воды, среди голых оборотней, срам их будешь перебирать…

Ничего себе – услышать такое на Подольском рынке славным весенним утречком, забежав за двумя баночками ряженки?

– Отстань от меня!!! – заорала я в ужасе, вырывая руку. – Чокнутая!!! Пошла вон!

И ринулась прочь, побежала изо всех сил. Не ее испугалась, понимаешь, а тех картин, которые перед моими глазами пронеслись. Меня все это как-то… ошеломило, придавило, дыхание пресеклось! Может, поэтому я, отбежав, остановилась и оглянулась на цыганку. Та стояла в толпе – одна, смотрела мне вслед, и лицо было у нее – обреченное, безнадежное… нечеловечье. И денег не взяла, и волосы мои при мне остались.

Я повернулась и побежала.

И все сбылось, как она сказала. Все, понимаешь ли ты, сбылось…

…Мир в те годы стал как-то приветливо раздвигаться, становился все отчетливее, ближе, понятнее. Не думали мы, что застрянем надолго: ну, месяц, ну, два… Санёк говорил – покатаем матрешку и вернемся домой к родам; наша девочка уже забавно и щекотно ощупывала изнутри границы своего воздушного шара, уже плыла к своему рождению под ласковым «Бабьим ветром».

А получилось вот так, как получилось…

…Раза три за эти месяцы нам удавалось вырваться из Канады в Штаты – полетать. Флорида, Аризона, Колорадо. Знаешь, это ведь совершенно разные земли и разные небеса. В Колорадо жили Реджина и Роберт, старые знакомцы, оба пилоты. У них были два шара – петух и курочка; в то время нестандартные формы аэростатов были еще в диковинку, очень привлекало все необычное, забавное. Ну, и туристы валом валили кататься. Уже в те годы аттракцион становился популярным, а пилот превращался в воздушного экскурсовода. Очень успешный бизнес оказался, билеты недешевые. Но труд нелегкий, опасный: про клиентов я уже писала. Среди пассажиров попадались такие типчики, я тебе скажу! Учти, когда летишь в корзине, первородный позыв – кричать. Ничего нельзя поделать, все кричат: от восторга, счастья, от страха – такой прилюдный оргазм.

…Вспоминаю: как давным-давно, в первые недели после моей Хиросимы – еще немая от горя, уже вдова, уже пустая, уже похоронившая свою так и не названную дочку, – я выползла на улицу чуть ли не впервые за месяц и неожиданно для самой себя зашла в турбюро и купила тур по Британской Колумбии. Зачем, почему – не спрашивай, сейчас уже не помню, как не помню ни группы, ни имени и лица экскурсовода, ни маршрута самой поездки – все в какой-то вате. Видимо, ангел мой, хранитель, забеспокоился и решил выволочь меня из съемной норы на окраине Монреаля и проветрить, показать какие-то краски, кроме черной. И краски – о, да, сверхъестественно яркими тогда мне показались.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 40
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?