Франкенштейн. Запретные знания эпохи готического романа - Джоэл Леви

изгибы айсбергов добавляли романтического шарма северным землям.

В прессе живо обсуждалась тема полярных экспедиций, в частности попытки Джона Барроу, Второго секретаря Адмиралтейства, добиться от Адмиралтейства финансирования поисков Северо-Западного прохода – легендарного морского пути между Атлантическим и Тихим океаном вдоль северного побережья Северной Америки. Именно эту задачу имеет в виду Уолтон, когда делится в письме: «…я окажу неоценимую услугу человечеству, если хотя бы проложу северный путь в те края, куда ныне нужно плыть долгие месяцы…»

Гравюра в стиле Гюстава Доре из иллюстрированного издания поэмы Кольриджа «Сказание о старом мореходе», главный герой которой трепещет перед чудесами полярных вод.

Проход в никуда

Северо-Западный проход можно назвать полярной Эльдорадо – миражом, который в течение столетий доводил исследователей до безумия, а иногда и отправлял их в мир иной. Со времен древнегреческого первооткрывателя Пифея (около 330 г. до н. э.) географы знали, что дальний север был краем замерзших морей, куда невозможно было добраться «ни вплавь, ни впешь», но мореплаватели раннего Нового времени предполагали, что морской путь с западного побережья Европы в Индию открыт, и именно это двигало Колумбом в его решении переплыть океан в 1492 году. Трансатлантические исследователи обнаружили, что на пути у них лежат Американские континенты, и хотя Магеллан и другие мореплаватели успешно обогнули южный берег Южной Америки, путь из Атлантики в Тихий океан был долог, опасен, а для жителей Северной Европы еще и негостеприимен в связи с тем, что южную часть Нового Света контролировали выходцы с Пиренейского полуострова. Подобные препятствия лежали также на пути в Индию в обход Африки, поэтому у северных мореплавателей имелись веские мотивы найти переход из северо-западной части Атлантического океана в Тихий. Джон и Себастьян Каботы, отправившиеся в путешествие из Англии, стали первыми после норманнов европейцами, ступившими на Североамериканский континент в конце XV века. Из их отчетов было понятно, что любой предполагаемый Северо-Западный проход означает путешествие на север вокруг Американского континента. Считалось, что существует пролив, известный как Аниан, и попытки найти его в конце XVI – начале XVII века привели к открытию многих объектов североамериканской Арктики, которые получили свои названия в честь исследователей, искавших Северо-Западный проход: Фробишера, Гудзона, Дейвиса и Баффина.

Однако эти открытия зачастую доставались страшной ценой. Например, на корабле Генри Гудзона в 1611 году поднялся мятеж из-за того, что в поисках прохода запасы провизии подошли к концу. Его и восемь его товарищей посадили в лодку и спустили на воду; больше их никто не видел. Участники двух экспедиций в 1631 году страдали от цинги и лютых северных условий; их опыт оказался настолько пугающим, что почти сто лет после этого не предпринимались дальнейшие попытки подобных поисков. В 1719 году ветеран гудзоновской экспедиции Джеймс Найт предпринял попытку найти Северо-Западный проход, но два его корабля бесследно пропали. Следующие морские и сухопутные экспедиции не смогли найти путь сквозь лабиринты островов и скованные льдами водные пути, и даже капитан Джеймс Кук вынужден был повернуть назад из-за дрейфующих льдин и оставить попытку нанести на карту проход из Тихого в Атлантический океан.

Карта Сайласа Бента 1872 года с изображением Открытого полярного моря и «термометрических врат», ведущих к нему.

К концу XVIII века некоторые эксперты пришли к мнению, что Северо-Западный проход – это выдумка. Александр Маккензи, первый белый человек, пересекший Северную Америку, на двенадцать лет опередив Льюиса и Кларка, пришел к заключению, что прохода не существует, и предложил перенаправить ресурсы на новые цели:

«Открытие морского прохода с северо-восточного или северо-западного побережья Атлантики в Тихий океан в течение многих лет волновало правительства разных стран и подстегивало исследовательский энтузиазм одиночных мореплавателей. Однако наконец установлено отсутствие любого такого прохода, осуществимость прохода через Африканский и Американский континенты становится предметом рассуждений…»

Джордж Ванкувер, ветеран второй и третьей экспедиций Кука, исследовал северо-западное побережье Северной Америки, в течение трех лет кропотливо нанося на карты результаты. В 1798 году он заявил, что «попрощался со всякими сомнениями» относительно существования прохода «между северной частью Тихого океана и побережьем Американского континента» в пределах исследований. Ученые пришли к выводу, что его не существует.

Амбиции Барроу

Тем не менее мечта продолжала будоражить умы, подогреваемая возродившейся теорией Открытого полярного моря (см. страницу 150), и к 1817 году темой всеобщих разговоров снова стал поиск Северо-Западного прохода. Джон Барроу, чьи беспрестанные усилия вполне соответствовали духу времени, упорно продвигал необходимость такой экспедиции. Мощный и неутомимый британский флот, явно недостаточно используемый после наполеоновских войн, искал себе новые цели и новую славу, в то время как Барроу подогревал имперские претензии с помощью серии будоражащих статей в Quarterly Review. В этих статьях он предупреждал о растущей вероятности неминуемого покорения Арктики российскими исследователями, и даже намекал на вызов, брошенный гордости и мужественности нации. Если Британия не найдет Северо-Западный проход, говорил он, над страной «будет смеяться весь мир».

Именно ориентируясь на этого «имперского мачо», Мэри Шелли очень продуманно вылепила вымышленную версию «барровианского» исследователя. Она почти наверняка знала о Джоне Барроу и о богатой предыстории полярных исследований. Критик Джессика Ричард установила, что Мэри, возможно, читала статьи Барроу в Quarterly Review, тогда как в списке книг для прочтения Перси и Мэри Шелли за ноябрь 1816 год упоминается, что они «читали о старых путешествиях». Из дебатов в прессе по этому поводу становится ясно, что арктические исследования были не настолько простым делом, как представлялось Барроу; он акцентировал внимание на научных доказательствах в пользу своих гипотез относительно Открытого полярного моря и приуменьшал опасности и стоимость таких экспедиций. Возможно, Мэри удалось разглядеть параллель между честолюбивыми замыслами своего главного героя и реального доктора Франкенштейна, готового подвергнуть риску жизни людей в тщеславной погоне за сомнительной научной выгодой; ее выбор места развития сюжета не был случайным.

Карикатура Крукшанка «Выгрузка сокровищ, или Результаты полярной экспедиции!!!», высмеивающая утилитарный характер достижений экспедиций 1818 года.

Характер и поступки Уолтона отражают характер и поступки Виктора Франкенштейна и служат завуалированным намеком на реальных авантюристов. Как и Виктор, Уолтон руководствуется своими амбициями и научным самомнением, хвастаясь оказанием «неоценимой услуги человечеству», и, подобно Виктору, из-за его гордыни ему уготовано возмездие. К концу романа Уолтон в отчаянии пишет: «Мы все еще окружены льдами, и нам все еще грозит опасность быть раздавленными. Холод усиливается, и многие из