Славься! Коронация «попаданца» - Михаил Ланцов

Луиза романтично вздыхала об Александре. Англичане с французами строили кулуарные козни, чтобы расстроить их потенциальный брак, а германские государства тем временем занимались разделом пирога. Как говорится — улучив момент, так как еще со времен Наполеоновских войн висело огромное количество внутренних нерешенных вопросов бывшей Священной Римской империи.

Например, проблема Мекленбурга. Дело в том, что великий герцог Мекленбург-Стерлицкий Фридрих II вместе со своим малолетним сыном Адольфом и женой Августой погиб в Саксонии в минувшую войну. Как говорится — не все походы в гости одинаково полезны. Вот и он не ожидал столь стремительного развития событий, да и вообще не предполагал, что Саксония рискнет вступить в войну, а потому ехал туда совершенно спокойно. Однако ему не повезло — кортеж великого герцога был подвергнут нападению неизвестных, вследствие чего оказался вырезан и разграблен. Печальная судьба, однако она послужила источником крупного династического спора: кому отдавать престол Мекленбург-Стерлица?

Было два варианта. С одной стороны, всплывал брат великого герцога Георг, который уже много лет находился на военной службе в России, будучи к тому же женатым на Великой княжне Екатерине Михайловне. С другой стороны, претензию на Мекленбург-Стерлиц предъявил великий герцог Мекленбург-Шверина Фридрих Франц II. Причем успех кандидатуры второго приводил к объединению этих земель в единое государство.

Де-юре Георг имел все права на престол, однако он не был склонен к государственному правлению и несколько растерялся в связи с этим обстоятельством. То есть всем своим видом давал Фридриху Францу намеки на то, что он готов отказаться от своего наследства взамен на некоторые преференции. Тем более что Мекленбург-Стерлиц в 1868 году являл собой жалкое зрелище, фактически являясь банкротом. Да и обжился Георг уже в России. И более того — оказался в обойме Императора в качестве одного из полковников Московского корпуса, имея большие перспективы к росту. Поэтому в это дело вмешался Александр.

— Дорогой Отто, в том-то и дело, что я не желаю вмешиваться в дела германских государств. Как, вы думаете, поведет себя Георг? Он преданный мне офицер, воспитанный в России. Даже более того — он совершенно не мыслит свое будущее где-либо еще. Тем более что Георг сугубо военный человек, лишенный знаний и навыков, потребных для управления государством.

— И поэтому вы предлагаете серьезно укрепить Мекленбург-Шверин? — недоумевал Бисмарк. — Вы понимаете, что это ударит по Пруссии?

— Вы же хотите объединить Германию. Фридрих Франц на данный момент придерживается нейтральной позиции по всем нашим предложениям. Он ждет торга. На конгрессе мы должны закрепить наши военные успехи. И Фридрих Франц готов нам в этом помочь, но не безвозмездно. Люди вообще редко бывают альтруистами. Что вы готовы ему предложить взамен полной поддержки?

— Но…

— Что? Вы понимаете, что Мекленбург-Стерлиц банкрот и имеет просто дикий внешний государственный долг? Небольшая, совершенно разоренная неразумным управлением предшественника территория, в которую Фридриху Францу придется долго и основательно вкладываться, дабы привести ее в порядок Так ли уж серьезна эта уступка?

— Если с этой точки зрения смотреть, то все весьма противоречиво.

— Именно! — Александр улыбнулся. — Еще неизвестно, приобретет ли Фридрих Франц с этими землями что-нибудь, кроме проблем.

— Отчего вы так печетесь об этом вопросе? — Бисмарк прищурено посмотрел на Императора. — Вам с этого какая польза?

— Я не хочу терять Георга. Он прекрасный пехотный офицер. Сейчас полковник, но я вижу его генералом.

— Эта малость заставляет вас хлопотать в столь щекотливых вопросах?

— Я отлично понимаю ваш сарказм, дорогой Отто, но он неуместен. Ведь я не только за Георга прошу, но и укрепляю позиции Пруссии. Или вы забыли, как исходили зловониями Ганновер и Бавария в отношении аннексии Саксонии? Россия — это Россия. Вам нужен сильный союзник внутри германских государств. Хотя бы на время этого конгресса. Если же все сделать хорошо, то Мекленбург станет Пруссии большим подспорьем и в будущей войне с Францией.

— Хорошо. Я подумаю над вашими доводами. — Бисмарк взял небольшую паузу и, уже собираясь завершить разговор, кинул: — А что Георг? Он согласен?

— Вполне. Я уже обговорил с Францем Фридрихом, что в случае отказа он включит его в состав нового единого Мекленбургского дома как младшую ветвь. Плюс выделит небольшое поместье с замком в наследное пользование (для проживания на территории Мекленбурга), а также обеспечит содержание, как члена королевской фамилии.

— Королевской? — У Бисмарка вскинулись брови.

— Великобритания настаивает на том, чтобы новому государству, родившемуся из объединения этих двух герцогств, после завершения всех формальностей присвоили статус королевства. В противном случае они будут оспаривать право Франца Фридриха на престол.

— Королевство Мекленбург. — Бисмарк проговорил это словосочетание медленно, как будто пробуя на вкус.

— Именно что. Два королевства: Пруссия и Мекленбург, выступают за аннексию Саксонии. Против них выступают два других сильных королевства германских земель: Бавария и Ганновер. То есть в отличие от текущей ситуации, чаши уравновесятся, так что можно уже будет играть, — сказал Император и подмигнул хитро прищурившемуся Бисмарку.

Однако не только Мекленбург и Саксония беспокоили Бисмарка. Незадолго до начала конгресса умер бездетный великий герцог Брауншвейга — Вильгельм, который еще при жизни прославился известной страстью к внутригерманской интеграции.

Когда разгорелась война с Австрией, на Вильгельма было больно смотреть, так как он искренне переживал за всех немцев, «вовлеченных в эту бойню». А потом, когда все успокоилось, он взял и переписал свое завещание. Конечно, так просто передать наследное герцогство было невозможно, потому как на его территории действовали вполне определенные законы наследования. Так что ему пришлось повозиться.

Как несложно догадаться, Пруссия в лице Бисмарка за такую инициативу Вильгельма ухватилась всеми конечностями, так как присоединение Брауншвейга создавало остро потребный коридор между западными ее владениями и восточными. Впрочем, ровно по этой же причине Великобритания и Франция с тем же рвением выступили против столь неудобной для них инициативы. Прежде всего, пропадала старая, добрая возможность дипломатически изолировать наиболее промышленно развитые западные владения Пруссии и легко их оккупировать в случае необходимости.

Поэтому ситуация подвисла. Правительство Брауншвейга было всеми руками за присоединение, так как Бисмарк сделал этим чиновникам интересные предложения. Так что теперь они были готовы поправить любой закон, если потребуется. Пруссия, Италия и Россия также поддерживали это стремление к воссоединению. Великобритания, Франция, Бельгия, Нидерланды, Ганновер и Бавария явно высказывались «против». И настаивали на факте юридической незаконности подобного присоединения.

Итогом долгих консультаций стало то, что ни до чего не договорились. Все уперлись рогами в косяк и увлеченно мычали, не желая уступать ни на йоту. Поэтому Пруссия решила в явочном порядке ввести на территории Брауншвейга свою администрацию и подданство. А потом, через два-три года, после разгрома Франции подобные подробности уже мало кого будут интересовать.