Много шума из-за невесты - Элоиза Джеймс

Конечно, пастушка всегда молчала. Даже когда Тесс плакала и горячие слезы капали на холодный фарфор, пастушка продолжала улыбаться своей безмятежной улыбкой. Но леди Гризелда говорила — и говорила много. Они пили чай в утренней столовой. Комната была оклеена сиреневыми обоями, оттенок которых леди Гризелда объявила абсолютно убийственным для цвета лица. «Любой, кто увидит нас, подумает, что у нас желтуха», — сказала она. Она сидела на диване, откинувшись на его спинку. На ней было домашнее платье из крепа янтарного цвета, отделанное воланами того же цвета, отороченными кружевом. Янтарный креп придавал волосам едва заметный бронзовый оттенок, а ее кожа напоминала свежие сливки. Таких голубых глаз, как у нее, Тесс еще никогда не видывала. И уж меньше всего она была похожа на больную, страдающую желтухой. И тем не менее она заявила:

— Леди, мы должны поклясться, что ноги нашей в этой комнате не будет, пока Рейф не заставит своих обленившихся слуг сменить здесь обои.

Джози вытаращила глаза:

— А где же мы будем завтракать?

Леди Гризелда взмахнула рукой в воздухе.

— Завтракать каждая будет в своей комнате. Нельзя приучать джентльменов к тому, что они могут видеть нас в любое время дня, когда им заблагорассудится. Дорогой, — обратилась она к брату, — возьми с собой Рейфа на прогулку, поохотьтесь на каких-нибудь кроликов, что ли…

Тесс была рада заметить, что граф Мейн относится к сестре с искренней любовью. Он наклонился над спинкой дивана и потянул ее за прядку волос.

— Замышляешь испортить мисс Эссекс и ее сестер всей этой чепухой относительно того, что должны и чего не должны делать леди?

— У меня имеется кое-какой опыт в этой области, — высокомерно заметила леди Гризелда, — и если мне придется вывозить этих леди в свет, я, естественно, поделюсь с ними этим опытом.

— Я уверен, что это будет весьма познавательный курс обучения, — сказал Рейф. Тесс заметила, что он тоже не прочь подтрунить над леди Гризелдой. Но она, кажется, не обращала на это внимания и относилась к нему с такой же фамильярностью, как и к своему брату. — Может быть, нам лучше остаться, Мейн, чтобы убедиться, что нас не оклеветали в наше отсутствие?

— Убирайтесь немедленно — оба! — приказала леди Гризелда. — И не смейте хихикать в кулак, ваша светлость. Хочу, чтобы вы знали, что как только я женю своего братца, так примусь за вас.

Когда за ними закрылась дверь, леди Гризелда повернулась к сестрам. Больше всего, естественно, ее интересовала Тесс. Женщина, которая, судя по всему, заставит ее шарахающегося от женитьбы брата сделать шаг в направлении алтаря. Она была хороша собой даже одетая в бомбазин. По-настоящему красива.

Губы Гризелды дрогнули в улыбке. Все складывалось как нельзя лучше.

— А теперь, — сказала она, — мы можем поговорить. — Она выпрямила спину. Гризелда взяла за правило сидеть прямо как можно реже, потому что ее фигура смотрелась лучше всего, когда имела легкий наклон, хотя это правило — как и многие другие правила в ее жизни — соблюдалось только тогда, когда в комнате находились джентльмены.

— Мы очень благодарны за то, что вы согласились быть нашей дуэньей, — сказала Тесс.

— По правде говоря, я согласилась с удовольствием, — проговорила в ответ Гризелда и улыбнулась Тесс так, как это сделала бы ожившая фарфоровая пастушка. — Я почти потеряла надежду, что мой дорогой братец когда-нибудь женится, а теперь эта надежда возродилась.

У Тесс вспыхнули щеки, и она хотела было сообщить, что Мейн пока еще ничего ей не говорил, но тут вмешалась Аннабел:

— Мы, естественно, рады тому, что Тесс привлекла внимание графа.

— Аннабел! — прикрикнула на нее Тесс.

— Я предпочитаю говорить откровенно, — успокоила ее Гризелда. — Прямо скажем, чтобы представить вас всех четырех на ярмарке невест, мне придется с беспощадной прямотой описать вам ситуацию. Поймать одним махом четверых мужей, даже если считать одним из четверых моего брата, дело нелегкое. Хотя вы, возможно, еще слишком молоды, моя дорогая, — сказала она, обращаясь к Джози. — Извините, я пока не знаю вашего возраста. Вы еще учитесь?

— Нет, — торопливо ответила Джози. — Уже не учусь. Наш опекун нанял гувернантку, которая должна приехать завтра утром.

Тесс открыла было рот, но передумала. Если Джози не готова для того, чтобы дебютировать в этом сезоне, то зачем на этом настаивать? В конце концов, девочке еще всего пятнадцать лет.

— Вот и хорошо, — сказала Гризелда. — Потому что не хочу скрывать от тебя, дорогая, но с твоей фигурой джентльмены будут ходить за тобой табунами. Твоим сестрам будет лучше, если на рынке невест они не столкнутся с конкуренцией с твоей стороны.

Джози недоверчиво поморгала глазами.

— Но я толстая, — сказала она наконец.

— Ошибаешься, — уверенным тоном заявила Гризелда. — Поверь мне, джентльмены, видя худенькую, считают ее костлявой. А костлявая — это непривлекательно. Слава Богу, этого недостатка у нас нет! — Гризелда снова грациозно откинулась на спинку дивана. — Тебя зовут Джульеттой, не так ли?

— Джозефиной, но в семейном кругу меня зовут Джози.

— Мы теперь одна семья, — сказала Гризелда, сверкнув глазами. — Скажи мне, Джози, ты могла бы назвать меня толстой, даже если бы очень напрягла воображение?

— Конечно, нет, — судорожно глотнув воздух, выдавила Джози. Тело Гризелды имело пикантные изгибы и округлости, как на портретах знатных дам эпохи Возрождения, которые всячески подчеркивались одеждой. Тонкая талия переходила (с помощью множества накрахмаленных нижних юбок) в роскошные округлые бедра. Конечно, соответствующая нынешней моде одежда должна висеть на худенькой женской фигуре, как будто она вовсе лишена каких бы то ни было округлостей, словно ствол дерева.

— Думаю, что только полный болван мог бы назвать меня толстушкой, — сказала Гризелда, все еще обращаясь лишь к Джози. — Но уверяю тебя, что ни один джентльмен на свете не согласился бы с такой дурацкой оценкой.

Глаза ее говорили о том, что уж она-то знает, как соблазнительны все эти ее округлости, ни с одной из которых она бы ни за что не рассталась.

Теперь Тесс просто влюбилась в Гризелду.

Одарив буквально загипнотизированную Джози еще одной улыбкой, та снова села прямо.

— Итак, — сказала она, — Джози предпочитает немного подождать, прежде чем дебютировать во время сезона. Кто по возрасту следующий после Джози? Наверное, вы, мисс Имоджин? Если не возражаете, то скажите, сколько вам лет.

— Прошу вас, называйте меня просто Имоджин.

— Если вы будете называть меня Гризелдой, — сказала в ответ Гризелда. — Только не Гриззи, прошу вас. Мой братец иногда так меня называет, но мне это не нравится.

— Мне двадцать лет, — ответила на вопрос Имоджин, — и я тоже не хотела бы дебютировать во время сезона.