Восхождение в горы. Уроки жизни от моего деда, Нельсона Манделы - Ндаба Мандела

Как бы то ни было, Деймлин был для меня оптимальным решением, а со второй попытки я и в самом деле сдал выпускной экзамен гораздо лучше. Моих баллов хватило для поступления в Университет Претории, знаменитый своим факультетом политологии и международных отношений. Я испытывал все больший интерес к мировой политике благодаря постоянным беседам с дедушкой за чтением газет, во время которых он высказывал свое мнение о растущей нестабильности мировых отношений.

В конце 2002 года президент США Джордж Буш, наплевав на Совет Безопасности ООН, заявил, что Ирак занимается разработкой оружия массового поражения (ОМП), и использовал это как предлог для полномасштабного вторжения на территорию Ирака, даже когда инспектора ООН не обнаружили там никаких следов ОМП. Генеральным секретарем ООН в то время был Кофи Атта Аннан, дипломат из Ганы, и мой Старик воспринял всю эту ситуацию как личную обиду.

– Мне интересно вот что: БУШ РЕШИЛ ОТМАХНУТЬСЯ ОТ ООН ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ДЕЙСТВУЮЩИЙ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ – АФРИКАНЕЦ?

– Дед, а если они все-таки вторгнутся, это значит, что США и Великобритания тоже, ведь Блэр их поддержал, – больше не союзники Африки?

– США – великая страна. И там, и в Великобритании у нас много друзей. Но, будем откровенными, США и в прошлом совершали ужасные вещи без всякого зазрения совести. Вспомни бомбежку Хиросимы и Нагасаки. Как ты думаешь, Ндаба, кто по-настоящему был целью этих бомб?

– Советский Союз.

– Именно! Этим они как бы хотели сказать: «Получите! Вот что бывает с теми, кто встает у нас на пути!» Они такие наглые и беспринципные – не народ, а их правители, – готовы убить невинных людей, чтобы продемонстрировать всему миру свою мощь.

В январе 2003 года в рамках Международного женского форума Мадиба произнес пламенную речь, которую транслировали на национальном телевидении и радио. Он был в гневе и не скрывал этого. Пересматривая это выступление на YouTube, я увидел, как из него буквально рвется наружу профессиональный боксер. Человек, прошедший каменоломню. Борец за свободу.

– Джордж Буш и Тони Блэр своими руками душат идеалы, за которые боролись их предки, – сказал он. – Им все равно. Это потому, что действующий генеральный секретарь ООН – черный?

Публика ответила восторженными криками.

– Они никогда не позволяли вести себя подобным образом, когда ООН возглавлял белый человек. Так что они хотят сказать этим своим неуважением к ООН? Что любая страна, если она не уверена в том, что ООН поддержит ее решение, имеет право выйти из ООН и не считаться с ее мнением? Или же мы должны понимать это так: «Мы, Соединенные Штаты Америки, единственная в мире сверхдержава и можем творить что хотим»? Значит, и мы можем последовать их примеру? Или они говорят: «Мы особенные. Что позволено нам, не позволено никому больше»?

Он высказал и свое предположение о Хиросиме и Нагасаки и довольно нелестно отзывался о политике Джорджа Буша.

– Кем они себя возомнили – полицейскими мира? Я возмущен тем, что одна-единственная страна, во главе которой стоит недальновидный президент, неспособный как следует подумать о последствиях, готова устроить во всем остальном мире холокост! И я счастлив, что люди всей Земли, в особенности сами американцы, не согласны с решением своего лидера! Я надеюсь, что в один прекрасный день оппозиция поможет ему понять, что он совершил величайшую ошибку всей своей жизни, пытаясь развязать кровопролитие и навести собственные порядки в мире, не будучи уполномоченным на это ни одной международной организацией. Все мировое сообщество должно, вне всякого сомнения, осудить эти действия.

На следующий день в интернете только и говорили, что об этой речи. Заголовки пестрели самыми резкими его высказываниями, но Старику только того и надо было. Он не жалел ни о едином сказанном слове. Потом он рассказал, что в тот вечер ему звонил Джордж Буш-старший – экс-президент и отец нынешнего президента.

– И что он сказал? – спросил я.

– Он очень вежливо попросил меня: «Господин Мандела, пожалуйста, не говорите больше плохо о моем сыне».

– А ты что сказал?

– А я говорю: «Не беспокойтесь. Я сказал то, что думал, больше мне нечего добавить».

Я отлично знал, каков Старик в гневе, и мне даже стало жаль обоих Бушей – и старшего, и младшего.

* * *

Весь первый курс университета – по сути, самый важный год – я был в основном сосредоточен на учебе, но, кроме того, предпринял немало попыток, чтобы наладить отношения с матерью, которая к тому времени, можно сказать, остепенилась. За время учебы в старшей школе я видел ее всего несколько раз, но жизнь с отцом на многое открыла мне глаза, и я понял, как ей было непросто.

Отец рассказывал мне: «Старик помог ей обустроиться в Восточном Рэнде – купил дом, нашел работу. Но при этом поселил далеко от меня. Я мужчина. Чего ты от меня хочешь? Она все время злилась на меня, хотела быть со своей семьей. В конце концов, она вернулась в Соуэто. Старик тогда сказал: «Она что, не ценит того, что я для нее делаю?» Возможно, так оно и было. Наверное, ей не нравилось, когда ей указывают, куда ходить и что говорить. Видишь, Ндаба, в чем проблема: Старик – великий человек, а таких вещей не понимает. Управлять страной для него гораздо проще, чем управлять семьей».

Однажды я зашел к маме, и она была рада меня видеть. Приготовила мне поесть, рассказала, что теперь работает социальным работником, спросила меня об учебе и о девушках. В общем, вышла своего рода светская беседа. Нам не хотелось ворошить прошлое и задаваться вопросом: почему все вышло так, как вышло? Мы просто болтали, ужинали, смотрели телевизор, восстанавливали, будучи уже взрослыми, ту связь, которая была между нами, когда я был еще мальчишкой. Она позволила мне быть таким, как есть, а я ей – остаться собой. Мы много смеялись. Я и забыл, какой забавной и легкой она может быть, когда счастлива. Она подтрунивала надо мной и рассказывала смешные истории о людях и местах, что ей довелось повидать. Наверное, решил я, мы еще успеем наладить нормальные отношения.

Спустя несколько недель я снова зашел к ней и с тех пор периодически бывал у нее – примерно раз в месяц. Однажды я пришел к маме и увидел, как тетя Люси заплетает ей волосы. Зрелище было странным. Тетя Люси расчесывала ее, а с ее головы все сыпалась и сыпалась белая пудра, похожая на перхоть, – очень странная картина. Когда я зашел в следующий раз, то заметил, что она похудела. Она не говорила мне, что больна, ни разу даже словом не обмолвилась, что чем-то напугана или расстроена или у нее что-то болит. Но однажды тетя Люси позвонила мне и сказала:

– Ох, Ндаба, маме нехорошо. Она целую неделю пробыла в больнице, но потом ей дали таблетки и отпустили домой. Сказали, больше ничего не могут для нее сделать.

– Скажи ей, что я еду, – ответил я.

Я подумал, что это туберкулез. Или пневмония. Приехав к ней в Соуэто, я увидел, что она явно нездорова: ее душил непрекращающийся, изматывающий кашель. На висках и на лбу выступила странная белая сыпь.