Полюби меня - Лидия Миленина

— Подать к королевскому столу? — серьезно спросил шеф-повар.

— Думаю, да, — ответила я, решив, что новое блюдо королевской трапезе не помешает. Хоть Альберт и был в моем мире и знает нашу кухню лучше, чем я — местную.

Знакомство с замком было интересным, но ничего ценного для моих планов побега не дало. Узнать, в кого обращаются местные жители, тоже не получилось, Я попробовала спросить у дворецкого, но он лишь отвел глаза и сообщил, что король пока велел не разглашать информацию. Я ощутила раздражение. Но эта неизвестность становится привычной. Если не думать об их второй ипостаси и магии, то все здесь просто люди. Со свойственной им суетой и обычной человеческой жизнью.

Разве что одна деталь показалась интересной. Среди прочего Карент рассказал, что в замок регулярно привозят целые отары овец и другой скот.

— Зачем? — удивилась я. Вряд ли даже такой огромный замок требует столько мяса. Ради шерсти?

— Ну понимаете, — замялся Карент, — во второй ипостаси мы тоже иногда должны питаться… — и замолчал.

А у меня по спине пробежал холодок при мысли, что вторая ипостась, вероятно, хищная. И большая. И невинные животные гибнут ради ее пропитания. Впрочем… наверное, это лучше, чем гибли бы другие оборотни — помельче, вроде волков.

Своего волка — товарища по страшным событиям в подземелье — я вспоминала постоянно. И гадала, как он там. Удалось ли ему обратиться в человека, сумел ли он спастись. Впрочем, Альберт обещал, что, если волка поймают, он расскажет об этом мне. За три дня этого не случилось. И я молилась, чтобы не случилось и дальше.

Гордейн в один из ночных визитов рассказал, что волк наверняка уже вернул человеческий облик. Оказывается, обращаться в тюрьме не давала специальная добавка в воду, которой поили пленников. После года заточения она уже не требовалась — заключенный забывал о человеческой ипостаси и уже не мог обратиться. Но волк провел там немного времени, и действие блокирующей добавки должно быстро закончиться.

Я радовалась этим новостям и вспоминала густую шерсть и надежное тепло «моего» волка. Вот этому существу я доверилась по умолчанию. Хотя кто знает, что было на уме у шпиона.

В эти же дни я познакомилась с магом Теорном, который должен был меня охранять, но его опоила Альбиза. По разрешению Альберта он пришел извиниться. Рослый мужчина среднего возраста с густой бородой и решительным выражением лица. Он попросил прощения, а я заверила его, что не считаю виновным. А вот Альберт отстранил его от должности моего телохранителя.

Теперь охрана у меня была видимая. Двое немолодых магов — похоже, молодых мужчин Альберт вообще не собирался подпускать ко мне на пушечный выстрел — следовали невдалеке, куда бы я ни отправилась. Звали их Дейвари и Сион, оба серьезные, доброжелательные и давно работавшие в паре как боевые маги. Сначала я жутко стеснялась, что они постоянно меня сопровождают. Но у меня просто не было выбора. Если я буду всего смущаться, как смогу выполнить задуманное?

А ведь именно от этих приятных охранников мне и придется убежать, когда соберусь покинуть замок. Им и будет отводить глаза Гордейн...

В общем, я выздоравливала, знакомилась с новым для меня миром, привыкала к иному образу жизни. И каждый день проводила время с Альбертом.

Мы вместе обедали и ужинали. А еще он водил меня гулять в сад. Ссылался, что я еще недостаточно оправилась и поэтому выходить на свежий воздух мне можно только в его сопровождении. Наверное, собирался лично защищать меня от ветра и сквозняков.

За прошедшие дни наши отношения почти не изменились. В его спальне я больше не оказывалась. Вопрос с кошмарами теперь решался просто — Альберт напускал мне перед сном приятных ароматов, успокаивающих, легких. И я спала как младенец — без сновидений.

— Не думаю, что я еще раз выдержу это испытание, — усмехнулся он, сверкнув глазами, видимо, вспомнив, как уложил меня в свою постель. Я представила себе мужчину, пытающегося работать, когда рядом лежит желанная женщина. Взгляды, порывы, борьба с собой... Стало даже немного стыдно. Как будто я какая-то недотрога. Может, зря я установила дистанцию?

Склонить меня к интимной близости он не пытался. Только развлекал, иногда брал за руку за столом, сплетая наши пальцы, и продолжительно смотрел. То ли изучая вновь и вновь мое лицо, то ли с удивлением. Как будто открывал для себя нечто новое. А я не могла преодолеть смущение. Сердце тонко билось, как у пойманной птицы, и глаза сами собой опускались, чтобы не встречаться с этим пристальным взглядом и скрыть приятную дрожь, пробегающую по телу от его прикосновений.

Кстати, я окончательно убедилась, что его глаза меняют цвет. Иногда они были темно-серыми, иногда — темно-карими, изредка — почти бордовыми.

Мы не говорили о наших отношениях, о будущем. Но мне было хорошо с ним. Рядом с ним я ощущала себя текучей, плавной, как волна на фоне скалы. И резкость, свойственная порой скале, уже меня не смущала.

На третий день мы гуляли у моря. Дул теплый ветерок, легкая рябь катилась к берегу, блестела на солнце. А мы молчали. Мне вспомнилось, как все началось. Тоже было море — теплое, вечернее. И как я убежала от него, испугавшись властной цепкости его поцелуя. И что было потом… Странно, я думала, невозможно это простить. Но в душе не осталось обиды. Как будто это были два разных человека — Альберт, который грубо утащил меня в другой мир. И Альберт, что стоял рядом, который вынес меня на руках из подземелья, убив ради меня бывшую любовницу. Я больше не могла подозревать его в неискренности, в игре. И мне было стыдно…

Даже горько стало от того, что я собираюсь сломать вот это странное, похожее на песню волн, что появилось между нами в эти дни. Ведь, если бы не тревога о папе, то… Мне хорошо с ним, в его мире. Знаю, что этот мир жесток, в нем есть такие, как Альбиза. Что сам Альберт — чудовище во второй ипостаси. Что его великодушие может закончиться, когда я выполню свою роль в его жизни. Но рядом с ним это казалось неважным…

Я закусила губу. Нет. Я должна вернуться в свой мир. Я же не собираюсь бросать его на смерть… Я заберу его с собой! Обязательно! Или погибну, пытаясь раздобыть портал.

— Что тебя волнует, Тая? — спросил Альберт, посмотрев на меня.

— Я волнуюсь за папу, — ответила я искренне. — И... я не хочу, чтобы мы умирали, и ты, и я! — вырвалось у меня.

В глазах Альберта сверкнула молния боли и из темно-серых они стали темно-карими.

— Тая, послушай... — он посмотрел на море, и я автоматически устремила взгляд туда же. Ветер усилился, и маленькие пенные барашки побежали к скалам. — Я уже говорил тебе: все оказалось не так, как я ожидал. Да, я хотел использовать тебя! Думал, что смогу вызвать твою любовь, а сам остаться прежним! Но все оказалось не так! — он снова повернулся ко мне. Столько всего было в его взгляде. Боль, даже ярость — то ли на ситуацию, то ли на самого себя. — Знаешь... когда ты умирала у меня на руках, все рухнуло... Когда я забрал тебя в свой мир, то был почти уверен, что все получится. Я взял на себя ответственность. И тут с тобой произошло такое... У меня под носом. Это было невыносимо. Ты такая маленькая... хорошая... и умираешь с кучей переломов у меня на руках! Тая, если бы я мог вернуть тот вечер, я бы не забрал тебя. Одно дело умирать самому... А другое — обречь на это тебя. Только не тебя! И если...