Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945 - Олег Романько

Наконец, 14 ноября 1944 года на торжественном заседании в Праге было провозглашено создание КОНР. По замыслу Власова, эта организация должна была представлять собой «широкий антисталинский фронт», объединяющий в своих рядах различные слои советского общества и все национальности СССР. Фактически, комитет должен был выполнять функции «российское правительство в изгнании». В случае же поражения большевиков он должен был стать «временным правительством новой России». Чтобы придать комитету действительно общероссийский характер, в состав его президиума было предложено войти лидерам всех национальных организаций, которые к тому времени находились на территории Германии. Как было сказано выше, это было одним из условий, которые обещал выполнить Гиммлер. Однако, несмотря на его поддержку, процесс создания многонационального антисталинского фронта неожиданно зашел в тупик. Дело в том, что лидеры большинства национальных организаций усмотрели уже в самой идее КОНР всего лишь «очередную русскую затею». Следует сказать, что эти события приняли такой оборот не без участия Альфреда Розенберга, который на правах министра по делам оккупированных восточных областей курировал большинство национальных представительств. Как известно, краеугольным камнем всех его теорий и действий на этом посту было стремление уничтожить многонациональную Россию (не важно, коммунистическую или буржуазную) путем ее расчленения на отдельные государственно-национальные образования. Поэтому в результате интриг Розенберга большинство лидеров национальных организаций посчитали, что основной принцип Пражского манифеста КОНР, согласно которому устанавливалось «равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государственную самостоятельность», является всего лишь тактическим ходом и при первом же удобном случае будет забыт{149}.

На этом основании многие из действительно влиятельных национальных лидеров отказались от своей кооптации в КОНР еще на стадии переговоров с Власовым. В итоге уже 18 ноября 1944 года в Берлине состоялось заседание так называемых «представителей порабощенных Россией народов». В этом, полностью срежиссированном Розенбергом, мероприятии приняли участие следующие лица и организации:

• председатель Боевого союза волжских татар «Идель-Урал» Абдурахман Шафаев,

• председатели Армянского, Азербайджанского, Грузинского и Северо-Кавказского комитетов Вардан Саркисьян, Али Фаталибейли, Михаил Кедия и Али-хан Кантемир,

• председатель Крымско-татарского национального центра Эдиге Кырымал,

• президент Туркестанского национального комитета Вели Каюм-хан,

• лидеры ряда украинских политических групп (например, один из лидеров небезызвестной ОУН Андрей Мельник),

• президент БЦР Радослав Островский.

Целью этого заседания было: продемонстрировать единую волю лидеров всех национальных организаций «к борьбе за свободу своих народов и своей земли от русской оккупации и возрождению своих национальных государств». В ходе заседания все руководители комитетов и групп подписали соглашение, по которому обязались совместно работать над вопросами освобождения своих народов и взаимно поддерживать друг друга в этом деле. Заседание избрало комиссию, задачи которой заключались в практическом решении указанных вопросов{150}.

В тот же день все участники заседания обратились с меморандумом к Розенбергу, в котором заявили «самым решительным образом», что «не могут взять на себя ответственность за последствия, которые могут произойти в результате действий генерала Власова, если его притязания на возглавление наших народов не будут отвергнуты с достаточной ясностью»{151}.

Таким образом, общая тенденция была ясна: противопоставить все нерусские организации даже не русскому, а общероссийскому антикоммунистическому движению, с целью ослабить будущую небольшевистскую Россию, окружив ее кольцом враждебных государств.

Однако следует сказать, что не все национальные группы, находившиеся в то время на оккупированных Германией территориях, поддержали лидеров своих организаций. Наиболее известным в данном случае является протест казаков, большинство из которых воспротивилось своему искусственному обособлению от русского народа. Менее известным является конфликт, возникший между руководством белорусского национального движения и рядом офицеров белорусских добровольческих формирований.

Выше уже говорилось, что одним из участников заседания «представителей порабощенных Россией народов» был президент БЦР Радослав Островский. Не будет преувеличением, если сказать, что это был один из самых непримиримых национальных лидеров. Непримиримых по отношению к идее сотрудничества с Русским освободительным движением. По свидетельству эмигрантского мемуариста Александра Казанцева, Островский отказался войти в КОНР, так как «обещанный Розенбергом пост президента будущей Белорусской республики закрыл ему… все горизонты»{152}. Это только отчасти является правдой. Наряду с личными амбициями Островского следует также признать, что это был убежденный антикоммунист и одновременно сторонник идеи полной независимости Белоруссии. Эту идею он отстаивал даже в ущерб созданию единого антисталинского фронта. Во многом это и подвигло его принять участие в авантюре, предпринятой Розенбергом.

О том, что «заседание порабощенных народов» было именно авантюрой, свидетельствует то, что, заключив политическое соглашение, лидеры национальных организаций оставили в стороне вопросы военного сотрудничества и строительства своих вооруженных сил, тогда как ясно, что в условиях войны они были главными. В результате 9 декабря 1944 года командир Специального белорусского десантного батальона «Дальвиц» (более подробно об этом батальоне смотри в следующих разделах) майор Всеволод Радько и группа его офицеров поставили перед руководством БЦР вопрос о присоединении своего подразделения и прочих белорусских частей к движению генерала Ваасова. По его мнению, КОНР «выдвинулся на передовую линию антибольшевистского фронта» и тесное сотрудничество с ним является возможностью увеличить собственную силу белорусов. Это сотрудничество должно было осуществляться как по политической, так и по военной линии. Например, результатом военного сотрудничества должно было стать оперативное подчинение всех белорусских частей штабу генерала Власова. При этом главным аргументом офицеров батальона было то, что в ближайшее время нет и не предвидится возможности создания крупных белорусских воинских формирований. Главной особенностью этого обращения к руководству БЦР было то, что оно заканчиваюсь ультиматумом: если их условия не будут выполнены, то офицеры «Дальвица» сами, без согласия с Островским, начнут решать эти вопросы{153}.

Здесь следует сказать, что Радько и все руководство «Даль-вица» являлись сторонниками стратегии, которая предполагала развертывание партизанского движения против советских войск и через это организацию народного восстания в Белоруссии. Генерал Власов также считал, что одним из направлений антикоммунистической борьбы должна быть партизанская война на территории СССР. Поэтому Радько и его группа увидели в этом положительный момент для себя: если против большевиков поднимутся все народы СССР, считали они, белорусским партизанам будет значительно легче.