Алтарь победы - Чингиз Абдуллаев

«Поразительно, – подумал Физули, – уже двадцать первый век, спутниковая связь, Интернет, мобильные телефоны, кредитные карточки, айфоны – но все это так легко контролируется, что невозможно предугадать, где и кто будет за вами следить, тогда как прямое общение остается единственной доступной формой бесконтрольной передачи информации. Кажется, мы возвращаемся в доэлектронный век».

Оба припали к дереву, словно оно могло защитить их от любого наблюдения.

– Должен признаться, что мне приятно снова вас увидеть, – прошептал он.

– Мне тоже, – ответила она. – Но за вами так плотно следят…

– Да. И в магазине поставили не только прослушивающую аппаратуру, но и две камеры, которые все фиксируют.

– Я так и поняла. К вам иногда приезжает седой пожилой мужчина в крупных очках. Очевидно, он один из тех, кто вас опекает?

– Джонатан Фоксман, мой куратор.

– Ясно. Вы уже встречались с посланцами ваших друзей из Кандагара?

– Да. Саманта Льюис. Живет на Манхэттене. Несколько лет провела в Африке. Думаю, что найти ее будет нетрудно.

– Найдем. Где ваш напарник?

– В Вашингтоне. Американцы его нашли. Я думаю, что нас готовят для какого-то крупного террористического акта. Поэтому «законсервировали» и не разрешают предпринимать никаких активных действий. Даже на связь лишний раз стараются не выходить.

– В Пакистане до сих пор не могут найти лабораторию, которая, возможно, готовит оружие массового уничтожения, – пояснила Саида. – Руководитель лаборатории Бегум Гюльсум Сайед. Несколько месяцев назад к ней присоединился арабский ученый из Германии Хозван Джабри. Наши специалисты считают, что они уже получили нужные компоненты для производства ядерного оружия. Возможно, что его поручат использовать именно вам.

– Сначала нужно доставить оружие в Америку. А это не так просто.

– И тем не менее будьте готовы и к такому развитию. Я дам вам новый номер телефона, на крайний случай. Это номер в Нью-Йорке, вы всегда можете туда позвонить. Опять нужно записать, или вы запомните?

– Код Америки и Манхэттена я помню наизусть. Значит, нужно запомнить только семь цифр. Диктуйте, – смело разрешил он.

Она продиктовала номер. Он повторил номер, запоминая его.

– Я буду гулять и по утрам, – сообщила Саида, – с десяти до одиннадцати. А по вечерам – с восьми до девяти. Каждый день. Если будет срочное сообщение, можете положить между пальцами и погладить мою собаку. Она не кусается. За ошейником есть место, куда можно вставить вашу бумагу. Но это в крайнем, исключительном случае.

– Понятно.

Ему было приятно стоять рядом с этой женщиной, тесно прижавшись к дереву. Их головы почти соприкасались, он чувствовал ее свежее дыхание.

– Какие у вас документы, – поинтересовался Физули, – кто вы теперь по своему паспорту?

– У меня остался мой паспорт, – улыбнулась она, – и мое настоящее имя. Саида Джалал. Ничего не изменилось. У меня есть официальная американская виза на пять лет. У меня абсолютно законный паспорт, и все документы в порядке. Я не шпионка, я председатель фонда имени моего мужа и известный бизнесмен.

– Не сомневаюсь, – прошептал он, сжимая ей руку на прощание. – Желаю удачи. И будьте осторожны. Здесь, конечно, не Пешавар и лично вам ничего не грозит. Но мне будет неприятно, если я больше не увижу вас и вашей собачки. До свидания, – он снова сжал ей руку и, повернувшись, побежал к своему дому.

Обратный путь Гусейнов проделал даже быстрее. Уже в своей квартире он выглянул из окна. Оба агента, наблюдавших за его домом, просто бессовестно спали. Физули усмехнулся; ему было приятно, что он сумел наконец встретиться с этой женщиной. Странно, что симпатичная и молодая Саманта Льюис вызывала у него непонятное раздражение и отторжение, а гораздо более старшая Саида Джалал внушала ему чувство умиротворения. Может, потому, что она почти своя? В Азербайджане, особенно на севере страны, жило много лезгинов, большинство из которых говорили на азербайджанском языке. В его стране жили представители разных национальностей – курды, лезгины, таты, талыши. Основная нация состояла из азербайджанцев, которые были потомками огузских турков и говорили на языке, очень мало отличавшемся от официального турецкого. Однако живших в Турции турков считали османами, тогда как живущих в Азербайджане называли потомками огузских племен. Были еще и живущие на западе страны потомки кипчаков, которые со временем ассимилировались и стали обычными азербайджанцами. Однако о их предках напоминали раскосые глаза и характерные скулы на широких лицах.

Ему было приятно видеть и слышать Саиду, чувствовать ее руку в своей руке. Физули вдруг подумал, что уже несколько лет не был ни с одной женщиной. После трагической гибели супруги и сына он не позволял себе даже думать о подобном. И сегодня впервые подумал о женщине, с которой встречался. Нет, не впервые. Первый раз он подумал о ней еще в Пешаваре. Но тогда ему казалось, что их встреча носила мимолетный, случайный характер и ее лишь использовали для того, чтобы передать ему послание центра. Но когда они прислали ее еще раз и он встретил ее на соседней улице, стало понятно, что она будет прикрепленным к нему связным, когда используют пару знакомых людей, хорошо понимающих друг друга и доверяющих без ненужных паролей и предосторожностей.

Физули почувствовал, что не может заснуть. Поднялся и прошел в душ, встал под почти холодную воду. Он еще раз вспоминал встречу с ней, их шепот за деревом, к которому они прижались. Такое ощущение, что он побывал на любовном свидании и они, как подростки, прижимались к дереву, опасаясь, что их увидят родители.

«Зачем я здесь? – неожиданно подумал Физули. – Почему я снова дал согласие втянуть меня в эти глупые игры? Или я чувствовал особую ответственность после смерти жены и сына, понимая, что обязан предотвращать подобные трагедии в будущем? Ведь тогда так и не нашли негодяя, который заложил бомбу в машину. А может, уже нашли, но я пока об этом не знаю?»

Холодная вода щекотала кожу. Физули сделал ее чуть теплее. Интересно, чем все это закончится? Уже понятно, что рано или поздно он сдаст всю эту компанию Ибрагима и его покровителей американцам. Сдаст, не испытывая никаких угрызений совести.

Он тяжело вздохнул, провел рукой по животу, смывая мыло. Стоять под теплым душем было приятно. Взглянул вниз. Кажется, впервые за несколько лет он чувствовал непонятное возбуждение. Ему стало даже смешно. Казалось, что Физули забыл о том, что он вообще мужчина. После перенесенного ранения, после комы, в которой он провел несколько месяцев, силы восстанавливались не так быстро. Он озадаченно посмотрел на себя. Закрыл глаза. Неужели это происходит с ним? Кажется, он давно забыл о том, что когда-то был мужчиной в прямом смысле этого слова. После смерти жены все остальные женщины перестали для него существовать. И вот сегодня – этот волнующий вечер, тревожное ожидание, раскидистое дерево, ее дыхание, так близко расположенные глаза… Физули тяжело вздохнул. Было такое ощущение, что он изменил своей супруге, своей семье. Мужчина резко мотнул головой, отгоняя подобные мысли.