Алтарь победы - Чингиз Абдуллаев

Ровно в два часа дня приехал Валид Шариф-хан. Теперь он был в сером костюме в полоску. На деньги пакистанец даже не посмотрел, равнодушно кивнув в знак одобрения. Он не стал даже открывать оба мешка, пересчитывать деньги или уточнять, какие суммы находятся в каждом из них. Он уселся в кресло и коротко сообщил:

– Лаборатория находится в Мултане. Туда уже полетели мои сотрудники. Если хотите, мы можем вылететь туда сегодня вечером.

– Да, – сразу сказал Эхидо, – очень хочу.

– Тогда я приеду за вами в пять часов, – предложил Валид Шариф-хан, – и мы вместе полетим в Мултан. Я прикажу приготовить для нас самолет.

– Со мной будут еще наши сотрудники, – предупредил Эхидо. – А они все там?

– Кого вы имеете в виду?

– Прежде всего профессора Гюльсум Сайед и этого ученого из Германии Хозвана Джабри.

– Они все там, – подтвердил пакистанец. – Мы все проверили, прежде чем я к вам приехал. И еще. Если мы поторопимся, то, возможно, сумеем выйти на Идриса аль-Исфахани. По моим данным, он вчера был в этой лаборатории. У нас будет уникальная возможность уничтожить их всех одним ударом.

Эхидо впервые подумал, что Рассел, похоже, был прав. Восемь миллионов долларов – не такая уж большая цена за освобождение страны от страха ядерного кошмара. Ради подобного успеха можно было положить на алтарь победы даже жизни нескольких ученых.

Совещание проводил сам Эйссинджер. Оно закончилось в пятом часу вечера. Эйссинджер отпустил всех руководителей отделов, попросив остаться Рассела. Когда за последним ушедшим захлопнулась дверь, он спросил:

– Что у нас по ядерной программе наших друзей из Пакистана? Есть какие-нибудь новости?

– Они просят пять миллионов долларов и выдают нам лабораторию, в которой работают профессор Гюльсум Сайед и доктор Хозван Джабри. Я распорядился, чтобы деньги были выданы через филиал нашего банка в Исламабаде.

– Кто получит деньги?

– Полковник Валид Нури Шариф-хан. Он давно работает с нашим посольством и местной резидентурой. Агент Коммерсант получил задание передать ему деньги.

Под этой кличкой в Пакистане работал мистер Эхидо.

– Насколько я знаю, Валид Шариф-хан – представитель известной пакистанской семьи?

– Из древнего аристократического рода, – подтвердил Рассел, – недавно было принято решение назначить его руководителем отдела разведслужбы Пакистана. Он человек опытный и надежный.

– Это будет большим успехом нашей разведки. Если мы сумеем вычислить лабораторию и прекратить их деятельность, они не скоро найдут таких ученых. Им понадобится несколько лет, чтобы снова создать такую лабораторию. Надеюсь, что Коммерсант понимает, насколько важно это задание?

– Он звонил мне из нашего посольства. Валид Шариф-хан просит восемь миллионов долларов: пять за лабораторию и три за голову Идриса аль-Исфахани – того самого, о котором нам говорил агент Альпинист.

– Этот неуловимый руководитель службы безопасности талибов, – вспомнил Эйссинджер. – Я думаю, что это дорогая цена, но выбирать не приходится. Пусть будет три миллиона долларов. Если бы все наши проблемы решались так просто…

– Он уверяет, что сумеет указать место, где будет находиться Идрис аль-Исфахани. Учитывая, что он высокопоставленный офицер пакистанской разведки и его связи нам очень нужны, я полагаю, что мы сделали правильно, решив выплатить ему эту сумму.

– Он уже получил деньги?

– Передача денег уже состоялась, – взглянул на часы Рассел, – и он уже наверняка сообщил, где находится лаборатория. Я приказал Коммерсанту самому вылететь на место и взять с собой несколько наших сотрудников. В том числе и специалиста по радиационной обстановке, чтобы на месте оценить степень готовности их оружия.

– Очень хорошо, – согласился Эйссинджер, – но учтите, что мы не можем до конца доверять пакистанцам. Под носом англичан они разработали свою ядерную программу и свое ядерное оружие, когда сбежавший из Великобритании пакистанский ученый сделал атомную бомбу в Пакистане. Поэтому обнаружить лабораторию для нас исключительно важно. Но еще важнее, чтобы она прекратила существовать. И чтобы ее не могли использовать ни талибы, ни «Аль-Каида», ни наши союзники пакистанцы.

– Вы хотите, чтобы мы уничтожили все подчистую?

– У вас есть другое предложение? – поинтересовался Эйссинджер. – Вы можете сделать так, чтобы эти разработки ни к кому не попали? Чтобы ученые, которые там работают, прекратили свои научные изыскания и чтобы мы не допустили распространения ядерного оружия по всему миру? Они могут переехать в Иран, который станет для нас кошмаром. Или в Саудовскую Аравию, которая уже активно строит свою подземную лабораторию. И это будет не самый лучший вариант развития нашего сценария.

– Я передам Коммерсанту наши пожелания.

– Что касается Идриса аль-Исфахани, то его тоже нужно обязательно уничтожить. Судя по всем данным, он является своеобразным мозгом этой организации и сумел наладить очень эффективную систему разведки и контрразведки в пещерах Кандагара.

– Мы до сих пор не можем узнать его настоящего имени, – задумчиво сказал Рассел.

– Как ведет себя ваш Альпинист? Он, кажется, стал владельцем турецкого магазина?

– Пока все нормально. Фотограф лично занимается этим агентом. Его напарника в Вашингтоне мы уже вычислили, оба взяты под плотный контроль. Оба уже встречались со связными, присланными от Идриса, хотя в обоих случаях формально считалось, что их посылает его заместитель Ибрагим. Напарникам дано указание ждать сообщений. Мы полагаем, что их хотят использовать в последний момент и поэтому так тщательно охраняют и берегут.

– Насколько я помню, напарник Альпиниста очень опасный террорист. Постарайтесь не упускать его из виду. А как сам Альпинист?

– Тихо живет в Северном Бронксе. У него начал работать мальчик-ветнамец. Мы проверили его семью, все его связи. Подросток помогает нашему агенту в его магазине, иногда остается вместо него. Мы установили в самом магазине две камеры и подслушивающие аппараты. Еще два аппарата для прослушивания установили в доме самого Альпиниста. Пока все спокойно.

Эйссинджер встал и подошел к окну. И, глядя перед собой, глухо произнес:

– Раньше, когда наши сотрудники боролись с агентами советского блока, мы знали, что обе стороны соблюдают какие-то внешние правила игры. Некий условный кодекс шпионов. Сейчас его уже нет. Наши противники готовы на любые ухищрения, на любые жертвы, лишь бы нанести нам непоправимый урон. И мы должны об этом всегда помнить. Не останавливаясь перед жертвами, как и они, если это нужно во имя нашей победы.

Этот город был не просто крупным железнодорожным узлом, находящимся в Центральном Пакистане. Расположенный между холмами и излучинами сразу нескольких рек, он был одним из самых крупных городов в этой части страны. Именно в этот город была переведена секретная лаборатория, после того как ее пришлось ликвидировать в окрестностях Карачи. С одной стороны, это был большой город, насчитывающий почти миллион жителей, с другой – провинциальная глубинка, несмотря на то, что до границы с Индией было не более двухсот километров. И, наконец, именно здесь проходила железная дорога, было удобно подвозить любые материалы. Сама лаборатория находилась не в Мултане, а в Музаффаргархе, расположенном на другом берегу реки.