Теодосия и последний фараон - Робин Лафевер

– Где же Жезл? – спросил Хальфани, на шаг приближаясь ко мне.

Не думает же он, будто я прячу этот Жезл у себя под юбкой?

– Я оставила его в Лондоне. В Брат… э… у очень мудрого и надежного человека. Он сказал, что слишком рискованно держать Жезл и Шар вместе. Особенно во время путешествия.

– Он прав, – кивнул головой уаджетин. – Ни один человек не в силах управлять такой мощью.

Ну, слава богу. Наконец мы с ним хоть в чем-то пришли к согласию.

– Но в любом случае Жезл принадлежит нам, – сказал Хальфани, сжимая в руке Шар Ра. – И его необходимо тоже вернуть.

– Я полагаю, тот человек считает точно так же, сэр.

Не удивительно, что Ови Бубу бежал от этих людей. С ними просто невозможно вести дела.

– Почему этот ваш «мудрый человек» сам не приехал сюда? Почему трусливо спрятался за девичью юбку?

Ну, все, они меня достали. Я подбоченилась и заговорила, сердито глядя на уаджетинов:

– Раньше я думала, что вы – благородные Глаза Гора, а не громилы из подворотни, но Виг… «мудрый человек» не поехал на встречу с вами сам потому, что, если к вам приблизится взрослый человек, вы его, скорее всего, убьете на месте. Так объяснил нам Ови Бубу, и мы решили, что у меня – ребенка – будет шанс хотя бы на то, что мне позволят говорить.

По выражению лица Хальфани я поняла, что мой выстрел пришелся в самое яблочко.

– Кроме того, у того человека хромая нога, и ему трудно передвигаться, – сказала я. Это чистая правда, не придерешься. – Но что еще более важно, я выполняю сейчас обещание, которое дала Ови Бубу, когда он лежал при смерти. Я обещала ему вернуть вам артефакты, он обещал, что вы не причините мне зла.

– Значит, Ови Бубу умер? – сочувственно спросил старый жрец.

– Нет, он выжил. Но был очень тяжело ранен и до сих пор еще не поправился. Потому и не смог приехать сам, – ответила я, внимательно наблюдая за стариком.

После моих слов уаджетины вновь разразились потоком арабских слов. Сжав в кармане Вавилонский кирпич, я едва успевала выдергивать отдельные фразы.

– …просто забрать Шар и покончить с этим.

– Почему просто не забрать Шар, потом заткнуть ей рот и забрать табличку из тайника?

– Нет, нужно выполнять обещание, которое дал Ови Бубу, по крайней мере, для начала. Позже мы всегда сможем отказаться от этого.

Наконец Хальфани взмахом руки заставил всех замолчать и обратился ко мне:

– Шар использовали. Откуда вы узнали, как можно это сделать?

Он узнал о том, что Шаром пользовались, просто взглянув на него? Интересно.

– Шар использовал Ови Бубу. Против очень злых людей. Именно тогда он и был ранен – спасая мне жизнь. После этого, думая, что он умирает, я обещала ему вернуть Шар и табличку в Египет.

Египетский маг мог с легкостью оставить меня тогда в руках Змей Хаоса, но не сделал этого и тем самым запустил всю цепь последующих событий.

– Хорошо, – сказал наконец Хальфани. – Мы принимаем этот Шар как знак доброй воли и будем ждать, когда вы принесете нам табличку. Сколько времени вам потребуется, чтобы сходить за ней и вернуться?

– Сегодня это невозможно! – возразила я.

– Тогда завтра на заре. – Он окатил меня новой волной своей гипнотической энергии, желая убедиться в том, что я все сделаю так, как он прикажет.

Этот трюк у него не прошел.

– Вы имеете хоть какое-то представление о том, как мне трудно незаметно отлучиться из дома? Моя мама ничего не знает о наших с вами делах, и я не собираюсь посвящать ее в них. Сегодня, например, мне пришлось притвориться больной, чтобы меня оставили одну дома.

– Притворитесь снова, – пожал плечами Хальфани.

Я едва сдержалась, чтобы не притопнуть на него ногой.

– У вас самого была когда-нибудь мать? Если бы была, вы бы знали, что, если ребенок за один день не поправился, у него должна быть высокая температура, или сыпь на теле, или рвота – матерям необходимо видеть симптомы болезни. Я, конечно, умею притворяться, но не настолько хорошо.

Довольно долго Хальфани стоял молча, со странным выражением на лице, а затем спросил:

– Когда вы снова сможете выйти из дома в город?

– Думаю, что послезавтра. Завтра я весь день пробуду вместе с матерью на солнце, а на следующий день скажу, что перегрелась.

– Хилые инглизы, – пробормотал один из уаджетинов.

– Не забывайте, что я притворяюсь, – парировала я.

– Довольно! Мы вернемся послезавтра, – решительно заявил Хальфани, а затем ехидно уточнил: – В какое время вам будет удобно?

Хорошая новость – мне удалось вернуться домой раньше мамы и Набира, я опередила их буквально на четверть часа. Плохая новость – мама сразу принялась хлопотать возле меня, желая убедиться, что мне стало лучше. Вот и пришлось мне изображать, с одной стороны, что мне стало лучше, а с другой стороны – не забывать волочить «после болезни» ноги и прикидываться вялой. Довольно сложная роль, поскольку нужно было сыграть только что отступившую болезнь, но при этом показать, что у меня вполне хватит сил на то, чтобы назавтра принять участие в раскопках. А пропустить завтрашний день я не могла никак, ведь планировалось исследовать участок возле Дейр эль-Бахри и храма Хатшепсут. Не могу же я оставаться дома, когда предстоит проверить мою собственную теорию о местонахождении храма Тутмоса!

И, между прочим, завтра мне опять придется притвориться больной, чтобы встретиться с уаджетинами и отдать им наконец Изумрудную табличку. Если и сегодня остаться дома – значит, я пропущу подряд целых три дня на раскопках? Ну уж нет, извините!

Восход солнца застал нас уже на пути к холмам, расположенным западнее Фив. Не знаю, как остальные, а я чувствовала себя так, словно у меня в животе беспокойно порхает целая стайка бабочек. А что, если я окажусь права? Это будет означать, что мне удалось сделать целых два больших открытия всего за одну, и то еще не закончившуюся экспедицию. Поразительный успех для девочки, которой не исполнилось и двенадцати, вы не находите?

Разумеется, я могла и ошибиться, и это будет очень неприятно. Не желая размышлять о такой возможности, я переключила свое внимание на открывающиеся впереди холмы цвета красной охры. Говорят, в древности их считали священными холмами Хатор, богини любви, музыки и материнства. Если так, ей наверняка пришелся по вкусу монумент, построенный здесь царицей Хатшепсут. Это был действительно архитектурный шедевр – древние мастера сумели так органично вписать храм в окружающий ландшафт, что они слились в единое целое. После этого храм Хатшепсут полностью затмил ранее построенный в этой же долине храм Ментухотепа II.

Мама наклонилась в седле своего ослика и сказала мне: