И маятник качнулся... - Вероника Иванова

— Да кто ж его знает? — в сердцах бросил Гизариус.

— Я имею в виду: раньше подобное случалось?

— Насколько я знаю, нет.

— Проклятие в первом поколении? — задумчиво спросил я у самого себя. — Маловероятно, чтобы оно дало такой устойчивый эффект и так быстро... Разве что его прокляли с рождения... Но любой опытный маг может уловить след свежего проклятия — оно будет пылать во всех Пластах не один десяток лет...

Доктор с интересом прислушивался к моему бормотанию и в конце концов спросил прямо:

— Ты — маг?

Я расхохотался:

— Куда там!... Просто много читал в детстве.

Лучше бы я этого не говорил — взгляд Гизариуса стал ещё подозрительнее. Фрэлл, ну кто меня за язык тянет?!

— Похоже, ты хорошо знаком с магическими техниками... — протянул доктор.

— Да, какое-то время меня занимало всё, связанное с проклятиями... Но не так уж долго. — Я уставился на посуду, сваленную в тазик.

Доктор, совершенно справедливо решив, что разговор окончен, двинулся к выходу, но на пороге остановился и посмотрел на меня.

— И почему я всё это тебе рассказал?

— Потому что я спросил. — Довольная улыбка расплылась на моём лице. Ну, на половине лица.

— Надеюсь, ты понимаешь, что всё сказанное мною не должно выйти за пределы этой комнаты?

— Разумеется. Хотя не удивлюсь, если то, что рассказали вы, известно последнему нищему в Западном Шеме.

— Не без того... — Доктор покачал головой и удалился. Наверное, чтобы отдохнуть после обеда. А меня ждала ещё гора грязной посуды...

* * *

Примерно неделю я занимался ерундой: приводил в порядок внутренности и наружность дома, в котором обитал вместе с доктором, принцем и его верным слугой. Такая работа не требовала чрезмерных усилий, но отличалась редкостным однообразием. В комнаты, которые занимал Дэриен, меня, конечно, не пустили — рыжеволосая гора по имени Борг заявила мне просто и понятно: если сунешься на порог, будешь нещадно бит. Я не протестовал: если ему хочется самому мыть полы, пусть моет. Но я не отказался бы от удовольствия хоть одним глазком увидеть, как это происходит, потому что, по моему скромному убеждению, лапы Борга были созданы для секиры или копья, на худой конец — для двуручника, но уж никак не для половой тряпки...

А погода стояла великолепная — ясное небо и жаркое солнце подговаривали меня отлынивать от работы и проводить по нескольку часов в день в одном из уютных дворовых закутков. Из своего убежища я мог внимательно наблюдать за происходящим во дворе. Правда, толком ничего там не происходило: ну, принц выйдет погулять под ручку с Боргом, доктор ушлёпает к одному из своих пациентов, вот и все события — за прошедшие дни я не видел других людей на территории усадьбы. Поэтому появление женщины на тропинке, ведущей от просёлочной дороги к воротам, внесло разнообразие в мои серые будни. Но, вглядываясь в расплывшийся силуэт, я даже не мог предположить, насколько утомительным будет для меня такое разнообразие...

Молодая селянка была, что называется, на сносях. Я не знаток в этом деле, но судя по сильно выдающемуся вперёд животу, туго обтянутому платьем из выбеленного холста, ждать родов оставалось недолго — не более месяца. Тропинка шла немного в гору, так что женщине было нелегко подниматься. И ничего удивительного не было в том, что в какой-то момент она запнулась и едва не упала. Испытав очередной приступ хороших манер, я снялся со своего «насеста», быстрым шагом подошёл к селянке и протянул ей руку:

— Позвольте помочь вам, почтенная.

Она благодарно повисла на моём правом локте всей тяжестью обременённого двумя душами тела, и мы короткими шажками двинулись к калитке. Картина была трогательно-идиллической, но порыв ветра решил спутать все планы на вечер — пряди волос взметнулись непокорной волной, выставив на всеобщее обозрение мой позор. А тут и Мантия очнулась от дремоты...

Платье селянки было щедро украшено вышивкой: тонкие и толстые строчки разных цветов разбегались по холсту причудливыми дорожками. По всей видимости, часть из них была заговорена — моя переносица вдруг нестерпимо зачесалась, но я не успел поднять руку к лицу... С душераздирающим визгом лопнула алая строчка на рукаве, за ней последовала похожая на вороте платья. Жёлтые, голубые и серебристые нити как с ума посходили: одна за другой они рассыпались обрывками, взвизгивая на разные голоса. Я лихорадочно собирался с мыслями, но никак не мог придумать приемлемое для селянки объяснение. Ну за что мне всё это? Ну почему Мантия не могла спать чуть подольше? Женщина растерянно смотрела на безобразничающее платье, а когда последняя — украшенная бусинами — вышитая дорожка превратилась в лохмотья, подняла голову...

И я оглох от истошного вопля, сотрясшего её тело. Женщина закатила мигом опустевшие глаза и кулём повалилась на землю. Нужно было оставить её и бежать за доктором, но я не решался бросить роженицу одну на пустой тропинке.

Я наклонился над женщиной, хлопая по бледным щекам:

— Ну же, милая, не надо... Всё не так страшно, как ты думаешь...

— Эй, что ты делаешь рядом с моей женой? — раздался рядом ломкий от волнения голос.

Я обернулся. К нам спешил молодой крепкий мужчина, как он сам успел сообщить — супруг женщины, которую я напугал чуть ли не до смерти. Вот он-то сразу заметил клеймо и ринулся на меня с кулаками, благо больше у него под рукой ничего не было. В самом деле, деревня совсем рядом с усадьбой доктора — нет и получаса неторопливой ходьбы, места тихие, зачем же вооружаться лишь для того, чтобы сопроводить жену для очередного осмотра у местного лекаря...

А кулаки у него знатные, ничего не скажешь! Когда они один за другим просвистели на опасно близком расстоянии от моего лица, я пожалел, что уделял мало внимания рукопашному бою. Ну да ладно, не так уж много потеряно... Я лягнул рассерженного мужа ногой в живот, отбрасывая назад на несколько шагов. Лягнул несильно, не фиксируя стопу в момент удара, — я ведь не собирался никого калечить... Мужчина попятился, попытался устоять, но не удержался на покатом склоне и рухнул пятой точкой на землю. Не желая позволить противнику подняться, я подскочил к нему, поймал за пальцы занесённую для нового удара руку и крутанул со всей дури, переворачивая селянина на живот. Мужчина взвыл от боли, но вынужден был застыть на месте. Для пущей надёжности я коленями прижал его ноги к земле.

— Поймите, я не причиню вашей жене ни малейшего вреда, почтенный! Женщина просто испугалась и закричала... Я всего лишь хотел помочь...

— Знаем мы, как ты помогаешь... Убийца! — Судя по тону, селянин горел желанием освободиться из моего захвата и доделать то, что по каким-то причинам не дали осуществить палачу.

— Я клянусь, что не сделал ничего дурного... Нечего биться в истерике! Успокойтесь и запомните: непременно покажите свою жену ведунье... вы поняли?