Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский

же говорю, господа. Идите в части, прикажите сержантам поднимать людей, коли в корпорациях каких вздумают артачиться, так зовите меня незамедлительно.

– Успеем ли? – без всякой уже надежды на отмену атаки, уже смирившись, спросил Рене.

– Пяти еще нет, до заката четыре часа, успеем обязательно.

Дальше говорить смысла не было, он решил пойти посмотреть, оседлали ли коней люди капитана фон Реддернауфа. Да, кавалеристы уже были готовы выходить из лагеря. Это Волкова порадовало, он повернулся, а тут ему навстречу, придерживая мечи руками, чуть не бежали офицеры из полка Эберста. И сам полковник впереди. Лица напряженные, удивленные. Кавалер остановился и с улыбкой вежливости стал их ждать.

– Господин комендант, – еще не доходя до него, начал полковник Эберст, – что происходит?

– Господа, – спокойно ответил Волков, – мы атакуем, сейчас, пока нет офицеров в лагере мужиков.

– Генерал такого приказа не давал!

– Я даю вам такой приказ.

– Это авантюра!

– Это твердый расчет.

– Я отказываюсь выполнять ваш приказ.

– Все идут. Идут ландскнехты, кавалеристы, мой полк, а вы, кажется, струсили, господа? – заметил Волков.

– Солдаты могут отказаться, – произнес на удивление спокойно один из старших офицеров полка – Волков, к сожалению, не помнил его имени.

– На этот случай у меня для вас есть капитан Роха и его стрелки. Они всякому бунтарю быстро и доходчиво все объяснят.

– Нет, мы никуда не пойдем, – уперся Эберст. – Сегодня я уже был там, мне даже на берег не удалось толком выбраться, и потери я понес огромные.

– Ландскнехты выступят первыми, вы за ними, я дам вам стрелковую сотню, их фон Беренштайн весь день продержал в резерве, они свежие. Мало того, вы не начнете атаку, пока я не оттесню мужичье от брода и не выпущу в поле кавалерию, которая вам поможет сбить заслон у брода, – говорил Волков.

– Нет-нет. – Полковник качал головой, хотя теперь в его голосе не было прежней уверенности. – Это глупая несанкционированная авантюра. Я не стану участвовать в этом деле.

– Тогда я отстраняю вас от командования полком, – сказал Волков, чуть повышая голос. – Ваши обязанности будет выполнять… капитан Хайнквист.

– Вы не имеете права! – воскликнул Эберст.

– Имею, я комендант лагеря, на территории которого вы и ваш полк находитесь.

– И какова же причина моего отстранения?

– Трусость.

– Что? Трусость? Еще никто и никогда не упрекал меня в трусости! – Полковник побагровел лицом. – Можете спросить у моих офицеров.

– Так не давайте повода и впредь! Идите к своим людям и готовьте их. Скажите, что я, полковник Фолькоф, первый ступлю на тот берег, а если не смогу помочь и вам выбраться на него, то и атаковать вам не придется. Скажите, что первыми пойдут ландскнехты, а вы уже за ними. А еще скажите, что мои люди зовут меня Дланью Господней, – с жаром говорил кавалер.

Все равно полковник Эберст был недоволен, но теперь он уже не столь рьяно выговаривал кавалеру свои условия:

– В таком случае я попрошу у вас письменный приказ. С расписанием диспозиции моего полка.

– Приказ будет, сделаю его незамедлительно, но диспозицию расписывать мне некогда, у нас на атаку остается всего четыре часа. – Кавалер повернулся к офицерам полка Эберста. – Господа, верьте в победу. И людям говорите, что мы победим. Ступайте, времени лишнего у нас нет.

И, не дожидаясь вопросов и возражений, поклонился и направился к себе писать приказ. Пока все получалось, никто не отказался идти с ним, и уже это для него было радостью. Он не думал о том, что впервые в его жизни под властью его находилось более трех тысяч человек. Что все эти люди, кто сам, добровольно, а кто и по принуждению командиров, вверяли ему свои судьбы, свои жизни. Нет, он о том не думал, как и не мечтал еще пять лет назад о том, что ему, правофланговому корпоралу гвардии герцога де Приньи, придется взять на себя ответственность за всех этих людей. И взять на себя смелость занять генеральскую должность. Генеральскую!

Нет, все это мало волновало Волкова. Душевных мук и сомнений он не испытывал, так как по своему солдатскому естеству ко всяким терзаниям и волнениям был не способен. Сейчас его волновали лишь две вещи. Он про себя почти непрестанно молил Господа, чтобы Агнес, его ведьма, оказалась права и чтобы ему удалось быстро переправить на тот берег роту Рене и роту Рохи. А там… там бы он уже Бога своими просьбами не донимал, там бы он и сам управился. Лишь бы Железнорукий отъехал прочь.

Пока Волков писал этот глупый приказ для Эберста, стали приходить вестовые из частей. От кавалеристов прибыл первый.

– Капитан фон Реддернауф просил передать, что кавалерия готова выступить.

Потом от капитана Кленка пришел человек.

– Капитан Кленк прислал меня сказать, что ландскнехты построились, ждут приказа.

Роха приехал сам. Рене пришел сам. Все ждали приказа, все ждали его. И Волков встал, передал приказ вестовому и велел Максимилиану и Фейлингу собрать офицеров на последний совет.

Офицеры собрались быстро, все понимали, что времени мало, поэтому Волков и расписал план атаки наскоро. Да и план был прост. Кавалер со своей первой ротой Рене и стрелками Рохи под прикрытием пушек выходит на тот берег, отодвигает заслон мужичья и дает переправиться кавалерии, а уже кавалерия должна пойти к восточному броду и, ударив в тыл хамам, помочь переправиться ландскнехтам и полку Эберста. И тогда уже все двумя колоннами – ландскнехты и Эберст с юга и Волков с юго-запада – двинутся на лагерь врага и вынудят его принять бой в поле.

Четыре часа до темноты. Всего четыре часа.

– В барабаны не бить, иди шагом самым быстрым. До переправ так и вовсе бежать. Внезапность – наша удача. С нами Бог, господа! – Кавалер перекрестился.

Остальные офицеры тоже перекрестились.

– Капитан, ваше дело – дать мне выйти на тот берег и построиться, – сказал Волков Пруффу, надевая свой старый шлем без забрала.

– Уж о том не беспокойтесь, – заверил его артиллерист, – место пристрелянное, коли враг появится, так разгоню. Под огнем мужики не шибко хорошо стоят.

Все офицеры стали расходиться по своим подразделениям, а кавалер поднял руку.

– Первая рота, за мной. И пошевеливайтесь, ребята. Вскорости наша победа.

Фейлинг ехал сам и вел в поводу двух коней, коня своего господина и того, что принадлежал Максимилиану, но, добравшись до воды, остановился. Теперь он ждал сигнала. А Волков почти бежал к броду. Он собирался третий раз за сегодня войти в воду. Кавалер очень хотел побыстрее выйти на тот берег, чтобы убедиться в том, что мужики