Рыжее наследство - Инна Ромич

Она начала рыться в нем, выбрасывая прямо на пол вещи, которые могли ей пригодиться. Так, теплый плед, кожаные штаны, которые она частенько надевала под юбку, когда ездила верхом, колет... Жаль, что он уже маловат — Кэтрин сшила его, когда ей исполнилось тринадцать, а теперь он едва сходился на груди. Эрика критически осмотрела себя. Все равно она скорее похожа на худосочного мальчишку, чем на девицу. Она презрительно фыркнула. Ха! Благородная леди! Смешно даже думать о том, что она когда-нибудь сможет хоть немножечко походить на благородную даму. У тех белая кожа, холеные ручки, пышная фигура, а у нее? Руки в цыпках, чумазое лицо, тело — кожа да кости.

Эрика вздохнула, но тут же мысленно дала себе пинка. Некогда грустить да вздыхать! Она приняла решение и не отступит от него. У нее нет ни малейшего желания отправляться в этот чертов монастырь, где ее будут заставлять учить молитвы, делать реверансы да вышивать. Она слишком хорошо представляла себе, что такое монастырские порядки. Нет уж, дудки, она туда не поедет. Ни за что не променяет свой Тейндел на какой- то там Беверли! Здесь она хозяйка, а там?

— А там я буду приживалкой, бедной и жалкой, которой каждый может напомнить, кем была ее мать, — сквозь зубы проговорила Эрика, затягивая потуже узел с пледом.

Жаль, что нет кинжала. Она с сожалением вспомнила тот, что недавно выиграла на состязаниях в Хоике. Зачем она отдала его этому шотландцу! Сейчас оружие пригодилось бы ей.

Эрика наклонилась над своей лежанкой и взяла зеркальце, которое отдала ей Кэтрин. Подумав мгновение, она быстро затолкала его себе за пазуху. Так надежнее. Ей не хотелось оставлять единственную вещь, которая напоминала ей о матери. Кэтрин говорила, что оно принесет ей удачу...

Бросив последний взгляд на свою опустевшую комнату, девушка тихонько приоткрыла дверь. В замке стояла тишина. Наверное, все давно уже спали и видели десятый сон. Стараясь ступать неслышно, Эрика стала спускаться по лестнице. Интересно, сколько осталось до рассвета? Судя по всему, сейчас глубокая ночь. Что ж, это хорошо. В это время вряд ли кто-то из стражников или домашних заметит ее. Тем более что выбираться она будет не через ворота. Конечно, довольно опасно в темноте пробираться по тропинке, которая ведет из замка с крутого юго-западного склона, но что поделаешь, другой такой возможности ускользнуть у нее могло и не быть. Что, если отец решит отправить ее завтра же?

Эта мысль заставила Эрику ускорить шаг. Одна из ступеней противно заскрипела под ногами, и тут же она услышала чей-то стон. Бросив испуганный взгляд вниз, Эрика застыла с поднятой ногой. Внизу, в большом зале, уронив голову на стол, спал отец.

Боже, он заснул прямо на неубранном столе. Эрика покачала головой. Отец крепко спал, подложив под голову руку, волосы в беспорядке падали ему на лицо. Пустой кувшин из-под вина лежал тут же. Она тихо подошла поближе. Странно, но злость, которую она обычно испытывала, когда видела его пьяным, куда- то улетучилась, оставив место щемящей жалости. Кэтрин говорит, что он до сих пор не может забыть мать, потому и напивается почти каждый вечер.

Поддавшись внезапному порыву, девушка осторожно погладила спутанные волосы отца. Сейчас он выглядел беззащитным, как ребенок, которого хотелось утешить. В ней заговорила совесть. Боже, как она может бросить его, заставить волноваться! Ведь он с ума сойдет, рыща по всей округе. На мгновение Эрика засомневалась, что поступает правильно. Она нерешительно опустила свой узел на пол, в смятении оглядываясь вокруг. Может, не стоит ей убегать? Кто знает, может быть, отец поступает правильно, намереваясь отправить ее в Беверли? Девушка нахмурилась. Нет, ее место здесь, и хватит сомнений. Она предупредит его, и он не будет волноваться.

Обогнув стол, Эрика обмакнула палец в остаток вина в кубке. Кажется, вечером из него пил отец Годвин... «Па, я вернусь», — написала она, старательно выводя красные буквы на выскобленном столе. Вот и все. Он прочтет это и будет знать, что с ней ничего не случилось. Довольная своей выдумкой, Эрика посмотрела на спящего отца. Теперь на его губах застыла легкая улыбка, дыхание было ровным. Она улыбнулась ему и помахала на прощанье рукой.

— Я скоро, па, — тихо прошептала она. — Не сердись на меня. Я тебя люблю.

Подхватив с пола свой узел, Эрика тихо выскользнула из зала.

Серый рассвет медленно прокрадывался в долину Тейна, постепенно разгоняя непроглядную темень ночи. Это был тот самый час утра, когда воздух особенно свеж, а легкий предрассветный ветерок пробирает до костей. Башня замка Тейндел, украшенная полуразрушенными зубцами, казалась коронованной головой великана, ненароком прилегшего на скалу, да так и заснувшего здесь. Только маленькая фигурка стражника, вышагивавшего на верхней площадке донжона, напоминала, что это место обитаемо. Сегодня Джош почему-то сам решил отстоять ночную вахту. То ли бессонница, то ли недоброе предчувствие выгнали его из теплой постели, и теперь он мерно шагал по периметру надвратной башни, пристально вглядываясь вдаль.

Родерик опять напился в одиночестве, заснул прямо в зале. Куда это годится? А тут еще этот посыльный, Ноллис... Чем- то он ему не нравился. Глаза у него холодные, все примечают, и язык очень хорошо подвешен, это уж точно. Сразу видно, что человек бывалый... Казалось бы, чего опасаться? Наоборот, все неплохо складывается — может, на старости лет доведется вернуться в Беверли и жить себе спокойно. Но что-то грызло душу, тревожило и он так и не смог заснуть. Сменил на часах старика Пегого Пита и вот теперь стоит здесь, на продуваемом всеми ветрами месте.

Джош сокрушенно вздохнул, качая головой. Род был его старым другом, даже больше чем другом. Сыном, который мог бы у него быть, но так и не родился. Джош остался холостяком, и обитатели Тейндела заменили ему семью. Он уже стар, но вполне крепок, чтобы охранять их сон на рассвете.

С высоты восьми ярдов, на которой он находился, открывался отличный обзор. Кругом все было тихо: только серые неподвижные камни да далекий темный лес, даже птицы еще не проснулись. На долину Тейна, погруженную в густые синие сумерки, с башни открывался прекрасный вид, но Джошуа по старой солдатской привычке не обращал внимания на красоту природы.

Начальник стражи потер красные руки, пытаясь хоть немного согреть их. Он замерз за ночь на пронизывающем северном ветру, а проклепанная железом войлочная куртка плохо спасала от утренней сырости. Взглянув на небо, он тихонько выругался. Похоже, собирался дождь... Вот пакость! Джош поглубже натянул на уши шерстяной колпак. Да уж, скоро осень, а затем и зима придет в этот негостеприимный край, и тогда стоять на страже будет совсем грустно. Но ничего, не впервой. Через пару часов появится смена и он сможет спуститься вниз, в караульню, где его ждут кружечка крепкого эля и овсяная лепешка. А там и вздремнуть можно у теплого очага... Что еще нужно солдату?

Внезапно от сладких мечтаний его отвлек какой-то тихий звук внизу, под самой стеной. Как будто что-то хрустнуло или камешек скатился. Джош мгновенно насторожился, поудобнее перехватывая древко копья. Долгие годы службы научили его чутко реагировать на все, что вызывало подозрения. Кто знает, может, это какой-то зверь крадется, а может, враг пытается незаметно подобраться к замку. Тем более самое время — рассвет, стража дремлет, все в замке крепко спят. А с такими соседями, как беспокойные и воинственные Мак-Лейны, ухо надо держать востро.