Ашшур в гневе. Часть третья - Вадим Барташ

ним начинала трепетать Ойкумена.

   Ишмидаган терпеливо ждал, когда же Великий царь оторвётся от развёрнутой карты. Наконец, Ашшурбанапал поднял глаза и обратился к Главному глашатаю:

– Значит халдейский князь Набуэль и лидийка Аматтея находятся теперь к востоку от Персиды?

– Да, государь.

– В какой области?

– Это область называется Арахосией.

– Вот в этом городе?

– В нём.

– Это Зангарх?

   -… Да, государь, это Зангарх.

– Сколько до этого Зангарха добираться?

– От нас – где-то полтора месяца пути. Через горы и полупустыни. Дорога не прямая и тяжёлая. Нужен очень хороший проводник.

– Кто правит в этой Арахосии?

– Местный правитель. Но он кажется подчиняется Теиспу, который недавно провозгласил себя царём Персиды и Аншана.

– Вот как…

– Всё идёт к тому, что персы окончательно отделятся от Элама.

– То есть, беглецы укрываются в Арахосии с согласия персов?

– Скорее всего это так.

   Разговор Ашшурбанапала и Главного глашатая прервал секретарь Великого царя.

   Азимильк, низко поклонившись Ашшурбанапалу, произнёс:

– Извини, государь, у меня новость…

   Ашшурбанапал кивнул головой, разрешая его прервать.

   Азимильк продолжил:

– Государь, от перса Теиспа и его сына Кира прибыл срочный гонец. Впустить его?

– Пусть войдёт, – ответил секретарю Ашшурбанапал.

Глава двенадцатая

   Посланец от Теиспа и его старшего сына предстал перед Великим царём.

Надо сказать, что Ашшурбанапал не часто видел персов. Может это было три или четыре раза, но не чаще. Они даже не встречались в его армии. Сейчас перед ним предстал верзила. Он был светлокожим и рыжеволосым. На этом персе была короткая куртка и штаны, более свойственные кочевнику. Ашшурбанапал для себя отметил, что по облику своему персы больше походили на скифов, чем на представителей цивилизованных народов, таких как ассирийцы или те же эламиты (кстати, среди персов и скифов нередко встречались и рыжеволосые, и голубоглазые).

   Упав на мраморные плиты, этот перс-верзила сейчас терпеливо ждал, когда ему разрешат поднять голову. Ашшурбанапал долго рассматривал персидского посла, затем рукой показал, что ему разрешают встать. Азимильк подошёл к рыжеволосому верзиле, принял у него послание и тут же передал его c низким поклоном Ашшурбанапалу.

   Великий царь развернул папирус и внимательно его прочитал. Написано там было на эламском языке, который Ашшурбанапал неплохо знал. Теисп и его сын Кир предлагали Великому царю союз, и разумеется он был бы направлен против нынешнего сюзерена персов, то есть против Элама.

   После прочтения послания Великий царь спросил перса:

– Тебе было велено, что-то передать на словах?

– Да, Великий царь.

– Я тебя слушаю.

– Твоим людям, Великий царь, не будет учиняться никаких препятствий. Ты можешь действовать по своему усмотрению на территории Персии и Аншана.

– Это всё?

– Всё!

   Ашшурбанапал отпустил персидского посланника и тут же вызвал к себе молодого генерала Ашшурадана, племянника уже покойного главнокомандующего ассирийской армии.

   Когда Ашшурадан, служивший в дворцовой гвардии, появился, Ашшурбанапал ему приказал:

– Бери с собой две…нет, две будет мало… бери-ка лучше три сотни отборных воинов и пару проводников, и отправляйся на Восток… Все подробности узнаешь у Главного глашатая.

   Стоявший тут же Ишмидаган, начальник разведки и одновременно Главный глашатай, показал жестом, что он исполнит всё в точности, что ему было приказано.

   ***

   Ашшурадан вернулся к себе в дом. Он пребывал в смятении и явной растерянности. Его любимая супруга, принцесса Ама, сразу же на это обратила внимание:

– Что-то случилось? – спросила она мужа, встретив его как всегда на пороге.

   Ашшурадан не сразу ей ответил, но Ама была настойчива и стала у мужа допытывать, чем же он так озабочен.

   Наконец он произнёс:

– Я должен покинуть Ниневию… Но не пытай меня, я ничего не могу тебе сказать! Таково распоряжение государя!

– Ну хотя бы успокой меня, тебе надолго придётся покинуть столицу? Это не опасно?

– Не опасно.

– А отбываешь надолго?

– Да, надолго, дорогая.

– И куда тебе приказано направится?

– На Восток. Больше я ничего не скажу.

   И тут Ама побледнела, но озабоченный Ашшурадан на это не обратил внимание. Её осенила внезапная догадка. «Мужа отправляют не куда-нибудь, а на Восток. Возможно в Элам, а может и ещё даже дальше… А прошёл недавно слух, что где-то на отдалённом востоке Элама спрятались бежавшие с Дильмуна Набуэль, Аматтея и их люди. Вы-ыхо-о-одит… вы-ыходит, Ашшурадан получил приказ захватить Аматтею и князя Набуэля? И доставить их насильно к Великому царю? Ну, точно!» – В этом Ама уже не сомневалась.

   Лидийская поэтесса была лучшей подругой Амы, и именно маннейская принцесса помогла ей бежать из Ниневии на Юг Месопотамии. И вот теперь над лучшей подругой её нависла нешуточная угроза. «Великий царь во чтобы то не стало захотел Аматтею доставить к себе во дворец, а с ней и её мужа, которого в Ниневии неизбежно ждала бы самая жестокая расправа. И если насчёт лидийки ещё можно было надеяться на какое-то снисхождение, то вот Красавчика… его ожидала незавидная судьба, и это было понятно. Ашшурбанапал ему ничего не собирался прощать!»

   Ашшурадан явно был в большом смятении и нервничал от полученного приказа. И он думал, как бы ему не проговориться, ну а Ама уже знала, что ей сейчас делать. Стараясь говорить спокойно, она спросила у мужа:

– И сколько тебе на сборы дал времени Великий царь?

– Один день, – ответил ей Ашшурадан.

– Всего-то?!

– Всего!

– Ну что ж, – вздохнула принцесса, – Великого царя нельзя ослушаться. Исполняй всё в точности, что тебе было приказано…Я тебя буду ждать.

   ***

   Дни размеренно потянулись. Один ничем не отличался от другого. Но в этой их размеренности была и прелесть. Аматтея была вновь счастлива. Находясь вдали от Ассирии и от Великого царя, она себя уже почувствовала в безопасности. Казалось бы, жизнь у неё и у её семьи вошла в спокойные берега. Под Зангархом Красавчик приобрёл имение, и они в нём теперь основательно обустраивались. Это был двухэтажный просторный дом с обширным садом. А ещё в это имение входило три небольших деревни, в которых проживало до ста семей, возделывавших землю по обеим берегам Гильменда и содержавших мелкий рогатый скот.

   Их с Набуэлем дочка росла и Аматтея, глядя на неё, уже хотела завести второго ребёнка. Всё было прекрасно и лидийку вновь начала постоянно посещать муза вдохновения. За последних два с половиной месяца Аматтея написала с дюжину новых стихотворений, посвящённых дочке и мужу, а ещё у неё появились стихи, посвящённые мирной жизни и покою, в котором пребывала она и близкие ей люди. На некоторые из этих стихотворений Набуэль в свободное время начал сочинять музыку. Эти их новые песни оказались мелодичными и проникновенными, и уже вскоре они