Энни из Грин Гейблз - Люси Мод Монтгомери

Краткий приступ инспектирования, охвативший было господина учителя, миновал. Не очень-то ему хотелось наказывать дюжину опоздавших. Но сдержать учительское слово было необходимо, и он обвёл всех взглядом в поисках «козла отпущения» и нашёл его в Энни, севшей, вернее, почти упавшей на своё место. Девочка никак не могла отдышаться; вид у неё был растрёпанный и какой-то ухарский в съехавшем набок, закрывшем одно ухо, венке из лилий, который она забыла снять.

– Энн Ширли, так как вам, видно понравилась компания мальчиков, мы предоставим вам возможность насладиться приятным обществом, – с сарказмом сказал он. – Выньте эти цветы из волос и садитесь-ка с… Гильбертом Блифом!

Остальные мальчики захихикали. Диана, бледнея от жалости, сняла венок с головы подруги и стиснула её руку. Энни стояла и смотрела на учителя, словно оцепенев.

– Вы слышали, что я сказал, Энн? – строго спросил он.

– Да, сэр, – медленно произнесла девочка, – но… не стоит этого делать!

– Как раз наоборот! – этот сарказм в его голосе, проявлявшийся в подобных случаях, все дети, в том числе Энни, дружно ненавидели. Дальнейшие слова учителя прозвучали как выстрел или удар кнутом. «Немедленно мне повинуйтесь!» – грозно сказал он.

Секунду Энни ещё колебалась, подумывая над тем, уж не ослушаться ли ей. Затем, поняв, что помощи ей ждать неоткуда, гордо поднялась, пересекла проход и уселась рядом с Гильбертом Блифом, пряча лицо своё в ладони рук, которые положила на парту. Руби Джиллис, разглядевшая его в тот момент, рассказывала другим по дороге домой из школы, что «пра-а-ктически не видала в жизни такого лица, цвета мела и с ужасающими красными пятнами».

Для Энни всё это оказалось катастрофой.

Лишь её одну выделили из дюжины других провинившихся для того, чтобы наказать. Потом было уже кошмарно одно то, что приходилось сидеть с мальчишкой. А от того, что этим мальчишкой являлся Гильберт Блиф, становилось и вовсе невыносимо. Энни чувствовала, что она не сможет всё это вынести, даже стараться бесполезно. Всё её существо кипело от стыда, гнева и унижения.

В начале другие школьники смотрели на неё, шушукались, хихикали и подталкивали друг друга локтями. Но поскольку Энни не поднимала головы, и, казалось Гильберт корпел над дробями, как если бы ничего другого и не существовало, они вскоре вернулись к своим собственным задачам; на Энни перестали обращать внимание. Когда мистер Филлипс оповестил, что урок истории окончен, Энни могла бы уйти. Но она даже не пошевелилась. Мистеру Филлипсу, который перед тем, как начать новый урок сочинял оду «К Пресцилле», никак не давалась упрямая рифма, и он упустил из виду Энни. Когда никого не было рядом, Гильберт извлёк из парты маленькую розовую конфетку в форме сердца, на которой было написано: «Вы – милая!», и пустил её по гладкой поверхности прямо под изгиб девочкиной руки. Энни вдруг невозмутимо поднялась, аккуратно зажала розовую конфетку между кончиками пальцев и, бросив на пол, стёрла её в порошок каблуками. Затем, не удостоив Гильберта ни единым взглядом, она вернулась в исходную позицию…

Когда в школе закончились занятия, Энни подошла к своей парте, демонстративно вынула из неё абсолютно всё: книги, табличку для письма, перо и чернила, Евангелие, учебник по арифметике. Всё это она аккуратно сложила на треснувшую пополам грифельную доску.

– Энни, зачем вы всё это забираете домой? – нетерпеливо спросила Диана, как только они очутились на дороге. Она не решилась задать этот вопрос раньше.

– В школу я больше не вернусь, – сказала Энни.

Диана глотнула воздух и уставилась на подругу, чтобы понять, не шутит ли она.

– А Марилла позволит вам сидеть дома? – недоверчиво спросила она, наконец.

– Придётся ей это сделать! – угрюмо ответила Энни. – Я никогда больше не пойду в школу к этому учителю!

– Ах, Энни! – Диана готова была залиться слезами. – Теперь мне понятно! Что же мне-то делать? Мистер Филлипс заставит сидеть с этой противной Джерти Пай! Она пока сидит одна… Возвращайтесь, Энни!

– Я всё бы для вас сделала, Диана, – с грустью произнесла Энни. – Палец бы дала на отсечение, если б от этого вам была бы польза. Но вот этого сделать не могу, и не просите. Не терзайте душу мою!

– Подумайте о том, сколько всего интересного пройдёт мимо вас! – сетовала Диана. – У ручья мы собираемся строить красивейший новый домик, а на следующей неделе в школе состоится бал. Вы же никогда не участвовали в балах, Энни, ведь так? Всё это – просто здорово! А ещё мы разучим ту песенку, которую сейчас изучает Джейн Эндрюс. А Алиса Эндрюс принесёт новёхонький цветочный каталог на следующей неделе, и все мы станем читать его вслух, у ручья. А вы ведь так классно читаете вслух и любите это занятие!

Но Энни ничем нельзя было пронять. Она решила, что ноги её в школе больше не увидят. К мистер Филлипсу?! Никогда! Об этом она и сообщила Марилле, когда вернулась домой.

– Ерунда! – проворчала Марилла.

– Вовсе и нет! – возразила Энни, и глаза её засветились непонятным торжеством. Она добавила терпеливо: – Разве вы не понимаете, Марилла? Меня оскорбили.

– Оскорблённый сверчок! Завтра отправитесь в школу, как миленькая.

– О, нет! – Энни мягко покачала головой. – Не собираюсь! буду учить уроки дома; если нужно, – могу молчать часами. Но в школу не вернусь, уверяю вас!

На лице Энни было написано непоколебимое упрямство. Марилла поняла, что на сей раз это – «твёрдый орешек», и мудро решила не забегать вперёд.

«Схожу, навещу Рейчел сегодня вечером, – подумала она. – Нечего пререкаться с Энни сейчас. Она слишком измученная; видно, ей досталось в самом деле, раз она встала в позу. Как я понимаю из всего этого, мистер Филлипс улаживал дела, щедро раздавая шлепки… Но ей об этом говорить нельзя, разумеется! Надо обсудить это с Рейчел. Она как-никак водила десятерых детей в школу, так что она на этом «собаку съела». Вероятно, ей уже всё известно!»

Марилла обнаружила миссис Линд за её обычным занятием: обработкой лоскутного одеяла. Она работала продуктивно и весело, как всегда.

– Полагаю, вы в курсе, зачем я пришла, – сказала Марилла немного застенчиво.

Миссис Линд кивнула.

– Речь пойдёт о сегодняшнем скандале вокруг Энни, который разразился в школе, надо думать? – понимающе спросила она и добавила:

– Тилли Боултер заглянула ко мне по пути домой и выложила всё, как есть.

– Не знаю, что с ней и делать, – призналась Марилла. – Заявила, что в школу возвращаться не собирается. Никогда не видела более упорного ребёнка! Меня не покидало предчувствие чего-то дурного, когда она ещё только начала ходить в школу. Слишком уж всё шло как по маслу… Она натянута, как струна! Что делать, Рейчел?

– Ну, если вам нужен мой совет, Марилла, – дружелюбно начала та, – миссис Линд с удовольствием их даёт! Для начала я бы постаралась её как-нибудь отвлечь от грустных мыслей. Пусть развеется! По-моему, здесь мистер Филлипс сплоховал. Конечно, детям этого не следует говорить ни в коем случае! Но вот вчера он вполне справедливо наказал её за то, что вышла из себя. Но сегодня – другое дело. Уж если наказывать, то надо было наказывать и других опоздавших тоже, не только её одну. И потом, что это за наказание, сажать девочек к мальчикам? Это не тонко! Тилли Боултер просто негодовала! Она встала на сторону Энни, как и все остальные школьники. Энни весьма популярна среди них. И кто бы мог подумать?