Пособие по укладке парашюта - Екатерина Великина

9. Когда ты станешь свекровью, припомни все вышеперечисленные пункты. Вспомни, как ты просиживала ночи напролет, изучая содержимое горшка своего чадушки, как перла на себе вышеозначенное пианино, как разрывалась между секцией любителей домашних растений и кружком макраме. Вспомнила? А вот теперь эта малолетняя сучка (я про подругу твоего сына) запросто может разрушить всю идиллию просто потому, что она умеет хорошо брать за щеку. Не переживай! Это ничего, что ты по-прежнему краснеешь при слове «х…». Зато ты, совершенно не краснея, сумеешь нассать в борщ, и вообще от одного твоего взгляда может сдохнуть целый отряд морских пехотинцев, а не только какая-то наглая девица! Немедленно покажи ей «кто из ху»! Фас!

10. И последнее.

Никогда, ни при каких обстоятельствах не реагируй на насмешников. Просто они пока еще не знают, что у тебя родился Эйнштейн.

Ш ли мы сегодня с Фасольцем до метро встречать маму. Хотя, как вы понимаете, шла я, а Фасолец ехал в коляске и видел десятый сон. Погодка была скверная и к прогулкам не располагающая, и поэтому, пересекшись с мамой, мы повернули к дому.

На полпути я заметила сидящую в сугробе бабулю. Так как время и место для воздушных ванн были выбраны не самые удачные, я предположила, что бабке попросту стало плохо, и подошла к ней.

– Чего с вами? – спрашиваю, попутно отмечая, что старушка не пьяная и сумасшедшая (как вначале предположила моя маман), а довольно-таки приличная.

– Сердце, – хрипит бабка. – Помогите.

Я встаю и соображаю, что улица пустая, сотового у меня нет и не было и что делать совершенно непонятно.

– А где вы живете, женщина?

– Рядом, – говорит. – В соседнем доме. Второй подъезд, четвертый этаж, квартира тридцать шесть.

– А дома есть кто?

– Дочь, зять и внучка.

«Уже неплохо», – отмечаю я про себя. Бабкин дом находится всего в 20 метрах от сугроба.

– Давайте, мы до лавочки дойдем, а там я к вам поднимусь, родственников пришлю и «скорую» вызову.

– Давай, – едва слышно скрипит старуха.

Пытаюсь взять ее, неудобно жутко. Она тяжелая, и руки все время с дубленки соскальзывают. Проходим несколько метров, и тут она начинает конкретно падать. Я кричу, и на меня обращают внимание двое бритоголовых парней в бомберах.

– Ребята, держите бабку, я ща за родственниками ее поднимусь и «скорую» вызову, – говорю им я. Обалдевшие подростки перехватывают у меня старушку, а я несусь на четвертый этаж. Звоню в дверь – никто не открывает. Долго держу звонок. Никого. Бегу вниз.

За это время скины ухитрились допереть бабку до подъезда и уложили ее на куртку прямо на первой площадке (напротив двери), а какой-то мужик вызвал «скорую».

Устало сажусь у нее в ногах.

Дверь соседской квартиры на первом этаже открывается. Из нее выглядывает телка лет 20, смотрит на лежащую на полу бабку и говорит:

– Это тетя Лида, я ее знаю.

– Девочка, вытащи какой-нибудь плед, – прошу ее я. – Потому что если мы ее не накроем, она умрет не от сердца, а переохлаждения.

Телка непонимающе на меня пялится и часто-часто моргает.

– Плед давай, дура, померзнет твоя тетя Лида! – гаркаю на нее я, и через 20 секунд плед появляется. Кроме этого, появляется рюмка корвалола. Поим бабку корвалолом, попутно отмечая, что глаза у нее закатились и она уже ни фига не соображает.

А время идет.

Через пять минут сверху сбегает какая-то девочка лет 12 с сотовым телефоном, громко ахает. Выясняется, что она и есть внучка лежащей на полу старушенции.

– Бабушка! – верещит она и начинает причитать.

– Ты где была, я вам в дверь звонила? – интересуюсь.

– Я незнакомым людям не открываю, – говорит сознательный ребенок.

А время идет. Бабка начинает хрипеть.

– Вызывай «скорую», – бросаю я внучке.

– Так уже же вызвали, – недоумевает она.

– ТЫ ВИДИШЬ ЗДЕСЬ врача, идиотка? – срываюсь на визг.

Молчание. Через какое-то время она выдает следующее:

– Девушка, я «скорую» вызвать не могу. У нас телефон занят. Он спаренный, и соседи по нему разговаривают сейчас.

Видимо, лицо у меня было нехорошее, потому что сидевший напротив скин сразу же подхватил сознательную внучку и пошел дозваниваться вместе с ней.

А время идет. Бабку начинает трясти, хрип усиливается. В подъезд заглядывает моя мамаша, рожа у нее стремительно белеет, и она тут же выбегает назад.

Через какое-то время дверь снова открывается, и на площадке появляется врач.

Вскакиваю, подбегаю к ней.

– Помогите, миленькая, женщина совсем уже умирает!

И тут я слышу ответ, которого никогда в жизни не ожидала услышать.

– Девушка, я не та «скорая», это платный вызов. Я на второй этаж иду, снимать кардиограмму.

– Но она же умрет, вас же чему-то учили, – продолжаю скулить я и хватаю ее за рукав.

Она шарахается от меня, как от прокаженной.

– Я ничем не могу помочь. Я только кардиограмму могу сделать, – лепит мне она.

В этот момент старуху начинает колотить конкретно, хрип прекращается, и я понимаю, что это все.

– Тварь! – рычу я «врачихе», размазывая сопли по лицу – Ты, сволочь, хоть скажи, что нам нужно сделать!

– Массаж сердца, – бросает нам она с площадки второго этажа и захлопывает за собой двери.

Поднимаю глаза на бритоголовых. Не спасает. Им так же стремно, как и мне, и они точно так же ни хрена не понимают в медицине.

– Ребята, кто-нибудь из вас умеет этот самый массаж делать? – спрашиваю.

– Кажется, да, – отвечает один из них.

И мы делаем массаж и дышим «изо рта в рот». Пульс слабеет, дыхание почти незаметно, внучка тихо подвывает в углу. Время резиновеет и прекращает свой ход. Вокруг толпа ублюдков, которые что-то советуют до бесконечности, но ближе чем на два метра не подходят.

Бабуля умирает за 20 секунд до приезда «скорой». Я по-прежнему держу ее за руку. То, что здравоохранение добиралось до нее без малого 25 минут, она уже не узнает.

Да, между прочим, приехавшие врачи были не из тех, которых мы вызывали. Это просто моя мама метнулась вместе с коляской на дорогу, там поймала какую-то другую «скорую» и приперла ее к нам в подъезд…

Одно я знаю твердо. Завтра же я приду в тот самый дом, поднимусь на второй этаж и обзвоню все квартиры. Среди них будет и та, в которую вызывали кардиолога. Узнать фамилию врача, приезжавшего на вызов, проще пареной репы. И мало ей не покажется. Потому что статью за неоказание медицинской помощи у нас пока еще не отменяли.