Кусучий случай, или няня для обреченного - Кристина Юраш

«Ха-ха-ха!», — истерично ржала надо мной судьба. Она утирала слезы, выступившие на ее бесстыжих глазах. — «Ой, не могу-у-у!».

От меня явно ждали первого куся. Но желудок свернулся в трубочку и объявил голодовку.

— Не хочешь этого, выбирай другого… — заметило его величество. Стадо собралось в кучка, как ни в чем не бывало. Они разрывали снег, опуская косматые головы.

— Кушайте, кушайте, — прошептала я, пытаясь выдавить улыбку. — Не стесняйтесь! Я целого би-бизона не осилю… Я на ди-диете… А есть здесь … эм… диетические бизоны? Или салатик? О, а поймайте мне какую-нибудь … мышку… Не очень калорийную…

— Мышку? — внезапно рассмеялось его величество. — Да что в той мышке есть?

— Да, ма-ма-маленькую, — показала я варежкой. — П-п-порцию…

И заглянула в хищные глаза с надеждой.

— А можно и не мышку… Я … эм… — замялась я, совсем растерявшись. — Я салатик поем! У меня тут … эм… салатик!

Мой взгляд опустился в букет. Я в упор не знала, что это за цветы. Но сорвала травинку и стала жевать.

— Мммм, как вкусно, — закивала я, стараясь не обидеть.

— Тогда, с вашего позволения, — улыбнулись мне. На его щеке был росчерк крови. И сердце екнуло, когда я вдруг подумала, что это его кровь.

— Это просто немыслимо! — выдохнула я, медленно отвернувшись.

— Я при-при-припудрю носик… — кивнула я, глядя квадратными глазами в снежную пустоту.

— Зря, очень вкусно, — послышался голос. — Ммм…

Внезапно мне почему-то стало до ужаса смешно. Я, с обледенелыми цветами, стою в снегу, а мне тащат огромную тушу: «Приятного аппетита!».

«Напомнить про мамонтов и добытчиков?», — ехидно заметила память.

«Не надо!», — выдохнула я, пока снежные хлопья пудрили мне нос.

«И все-таки он животное!», — с грустью заметила я, глядя в букет.

«Да не ругай кота! Он к тебе, с лучшими побуждениями! Представляешь, сколько он этого воробья ловил! Сам не съел, тебе нес! Облизывался, но сдержался!», — вспомнила я свой голос и визги в трубке телефона. — «Ну положил на подушку! Правильно! А то у тебя в холодильнике что? Йогурты и салатики! Вот кот и решил, что ты голодаешь! И вообще, животные лучше людей! Они преданней!».

— Ммм, — простонала я, слыша, как умирает со смеху судьба.

«Погоди-погоди!», — пообещала память. — «Сейчас-сейчас!».

«… вот если бы у меня такой заботливый кот был, то я бы вообще замуж не вышла! Да он в сто раз лучше любого мужика!», — заявил в памяти мой собственный голос.

— Все, я сейчас уписяюсь со смеху!», — истерила судьба.

— Может, все-таки? — спросили меня, пока я боялась повернуться к ужину.

— Не-не-не! И не соблазняйте! Сама едва сдерживаюсь! Чтобы с диеты не сорваться! — вежливо возразила я. — А то поправлюсь еще! Мужчинам нравится перестану… И все такое…

Последние слова я произнесла тихо — тихо, ковыряя лед на одной цветке.

— Горе тому мужчине, который решит показать, что ты ему тоже понравилась, — послышался голос.

В этот момент мне показалось, что я увидела вдалеке что-то странное… На мгновенье мне показалось, что это тоже … ирбис. А потом все исчезло за снежной пеленой. Я потрясла головой, пытаясь понять, померещилось мне или нет. Скорее всего, показалось.

— Ну как тебе ужин? — послышался голос. Мне на плечо легла рука.

— Очень романтично! — согласилась я. — Это — самый романтичный уж-ж-жин, который у меня бы-бы-был…

Нет, все-таки я ошиблась в нем… И от этой ошибки стало как-то совсем холодно.

«А почему он, собственно, должен доказывать тебе, что он — не верблюд?», — послышался голос разума. Я и сама понимала, что нельзя вот так вот взять человека, выпотрошить его, отбросить недостатки, оставить достоинства и…

А, впрочем, то, что он — ирбис, это не недостаток… Для кого-то это достоинство. Например, для тех, кто живет в этом мире. Может, быть все дети этого мира мечтают стать ирбисами!

«Я просто боюсь, что однажды, он не рассчитает силу, впадет в ярость и прикончит меня…», — созналась я себе.

— Я вижу, что ты замерзла! — послышался шепот на ухо. Голос тут же изменился.

— Д-д-данет-т-т-тч-ч-ч-чт-т-тот-т-т-ы! — выдала я нечто, похожее на древнее заклинание.

— Обратно! — послышался приказ.

Через мгновенье мы очутились в красивом зале. Везде горели свечи, а на столе стояло столько еды, что можно было не только смело накормить весь замок! Но и бегать за ними с криком: «Кому добавки?».

Друг напротив друга стояли два роскошных кресла. Они были почти одинаковыми, если бы одно не было бы украшено короной, а второе нет.

В огромном камине в человеческий рост горел огонь. Откуда-то набежали слуги, снимая с меня шубу, шапку и унты, Я осталась в мятом платье и туфельках.

— Мышки поданы, — заметило его величество, пока я смотрела на очень крупных мышей с копытами, украшенных зеленью и посыпанных душистыми специями.

— Отличный мышки, с копытами, — заметила я, понимая, что все было задумано именно так. Этот разительный контраст до сих пор заставлял меня не верить своим глазам.

— Мне так нравится смотреть на удивление в твоих глазах, — послышался смех, пока я видела, как стелиться вокруг меня мантия. Мой взгляд упал на диван, расположившийся возле стены. На нем лежала толстая книга. На столике рядом валялась целая куча каких-то бумаг.

Мой взгляд скользнул выше, как вдруг остановился на портрете. На нем была нарисовала красивая женщина в мехах. Рядом с высоким мужчиной. Но не это было самым удивительным.

На портетре было два мальчика. На них были белые одежды. Они стояли и смотрели куда-то вдаль. На голове одного была корона побольше. На голове второго мальчика корона поменьше. Все они сверкали драгоценностями от макушки до красивых сапожек.

Но это было не самым страшным. Я смотрела на портрет, потеряв дар речи.

Самое страшное было то, что они были… абсолютными близнецами.

Перед глазами снова встал снег. И только сейчас я обратила внимание на то, что у моего видения были отчетливые полоски. Он был очень похож на его величество. Если бы не снег, я была бы точно уверена. Там я была уверена, что видела. А сейчас мне почему-то кажется, что мне просто показалось…

— Догадаешься, кто из них я? — спросил голос позади меня, заставив вздрогнуть.

— Да, наверное, — заметила я, показывая на мальчика с короной поменьше.

Послышался смех.