Блондин - личность темная - Светлана Алешина

Шульгин благодарно тряс мою ладонь, разом растеряв немалую толику солидной уверенности делового человека, и продолжал рассыпаться в благодарностях, кои я выслушивала с искренним удовольствием.

Наконец мы распрощались, и я удалилась из здания фирмы «Шаман».

Теперь на повестке дня у меня Старцева. Чем не подозреваемая? У нее был очень даже серьезный повод для убийства… Ламовского.

Александра Сергеевна, вы перетрудились. Убийство Ламовского вас интересовать не должно, ведь вам платят за расследование смерти Волощенко. С Ламовским вы разобрались, документы вернули — и его смерть вас интересовать не должна. Ваше дело — Волощенко. Ведь вы еще не доказали, что Карина не убивала его. Карина Красс до сих пор является вашим клиентом. И вам, Сашенька Данич, придется еще потрудиться…

От такого потока мыслей у меня закружилась голова. Я села на лавочку и закурила, пытаясь вспомнить, каким же образом пришла к необходимости общения со Старцевой.

Наконец интенсивный мыслительный процесс дал свои плоды. Связка была — ее драгоценности в гараже Волощенко. В принципе она вполне могла узнать о связи этих двоих.

Ну что же, по крайней мере мне не придется поспешно менять планы. И по здравом размышлении я все же отправилась к Старцевой.

* * *

Галина провела рукой по волосам, уложенным в элегантную прическу, — ей очень шли гладко зачесанные волосы: черты лица казались более строгими, изящными. Она взглянула на себя в зеркало и поняла в который раз, что красива, чертовски красива. Темно-зеленое кружевное белье, единственная в данный момент деталь одежды, подчеркивало гладкую смуглость кожи, по-осиному тонкую талию. Упругие мышцы, казалось, принадлежали восемнадцатилетней девочке. Словом, Галина Старцева осталась весьма довольна своим видом.

Впрочем, в данный момент внешний вид интересовал ее меньше всего: красивый рот женщины кривился в презрительно-гневной гримасе, она была просто вне себя. И все из-за милиции, черт бы их подрал. И из-за Вовчика.

— Черт возьми, когда с меня сняли золото, никто даже не почесался. А как грохнули ворюгу — сразу же: а вы где были в тот вечер? А вы чем занимались? — расхаживая по квартире, возмущалась женщина. Даже то, что ей вернули ее украшения, не успокаивало Старцеву, она успела уже обзавестись новыми.

Но милиция!.. Идиоты-менты с перепуга, что ли, подозревали ее в убийстве Владимира.

Конечно, она бы с удовольствием пристрелила его — если бы не два «но». Во-первых, Галина так и не смогла вычислить его подлую душонку. А во-вторых, никогда не держала в руках оружия. Галина не умела стрелять…

Ее радовало, что в тот вечер она была не одна. Конечно, мужчине, разделившему с ней одиночество, вряд ли доставило бы удовольствие давать показания в милиции. Но от этого зависел покой Галины, а в таком случае она ни перед чем не остановится.

Естественно, она сдала поклонника ментам со всеми потрохами, и, кажется, они от нее отвязались.

Галина грациозно присела на подоконник, лениво закурила, сжимая сигарету в тонких пальчиках. Рука еле заметно подрагивала — Старцева интуитивно ненавидела ментов. Она даже понимала, почему: из-за их отношения к ней.

Когда она заявила о пропаже драгоценностей, никто и пальцем не шевельнул. Ей сразу сказали, что вероятность успеха поиска очень мала. Но едва ее украшения нашлись — в нее словно клещами вцепились, достали расспросами. Но она же не знала никакого Никиту Волощенко, кажется… Менты же требовали вспомнить, где она могла с ним познакомиться, потому что именно у него обнаружили украшения.

А ей хотелось спокойно жить, посещать ночные клубы и рестораны, продолжая окручивать мужиков и получать в подарок все больше драгоценностей.

Галина повертела в руках изящное жемчужное колье, подаренное ей вчера, и загадочно улыбнулась. Настроение приходило в норму — дорогие побрякушки действовали почище антидепрессанта. Взгляд, брошенный на золотую безделушку или драгоценный камень, всегда успокаивал Галину. И теперь, выудив из вмурованного в стену сейфа объемистую шкатулку, Галина решила заняться релаксацией. Тем сильнее было ее негодование, когда в дверь позвонили. Неприятная трель прозвучала столь неожиданно, что цепочка с изумрудным кулоном вылетела из рук женщины, а в попытке ее поймать Галина порвала хрупкие звенья.

— Черт, какой идиот! — поспешно складывая украшения в шкатулку, а шкатулку — обратно в сейф, возмутилась Галина. Ее глаза гневно сверкали, волосы растрепались от возбуждения.

Конечно, Галина могла не открывать двери, но посетитель звонил слишком настойчиво, словно знал, что она дома.

И Галина стремительно двинулась к двери, по пути набросив на плечи красивый халат из золотисто-зеленой атласной ткани.

* * *

Поднявшись на десятый этаж пешком, потому как лифт не работал, я нажала на звонок. За дверью раздались полуистеричные трели, но открывать мне не спешили.

Я позвонила еще раз. Подождала. В конце концов человек может быть в ванной, например. И для очистки совести я снова нажала на звонок.

За дверью послышался чуть возмущенный голос:

— Иду, черт побери!

Милое вступление к беседе, ничего не скажешь.

Дверь открылась, и на меня удивленно уставилась шикарная брюнетка в зелено-золотом шелковом халате. Она покусывала губы, пытаясь сдержать нетерпение, и с возмущением взирала на мою скромную персону.

— Что вам надо? — почти заорала женщина. Голос у нее был как у капризного ребенка — высокий, с интересными модуляциями, но вполне приятный. В глазах светился праведный гнев — интересно, от чего это я оторвала сию злую тетку.

— Вы Галина Афанасьевна Старцева? — поинтересовалась я.

— Естественно, не Михаил Юрьевич Лермонтов, — огрызнулась женщина. — Так что вам угодно? — с сарказмом повторила она, опершись на косяк и всем видом демонстрируя, что не впустит меня даже в прихожую.

— Мне нужно поговорить с вами, — улыбнулась я, — относительно убийства.

— Опять этот чертов Вовчик? Вы что, из милиции?

— Нет, я частный детектив, — тут же продемонстрировала я свою лицензию.

— Так меня менты уже заколебали, — буркнула Галина, презрительно скривившись. — Я уже им говорила — ничего не знаю, не видела, сидела в баре с молодым человеком. С Вовчиком столкнулась только один раз — когда у меня угнали драгоценности.

— А имя Волощенко Никиты Викторовича вам о чем-нибудь говорит?

— Абсолютно ни о чем, — решительно заявила Старцева, нетерпеливо постукивая ноготками по дверному косяку. — А в чем дело?

— В гараже этого человека были найдены ваши украшения, — пояснила я небрежно, увидев на пальце Галины уже знакомый мне перстень.

— Что, и его грохнули? Может быть, у меня драгоценности проклятые? — фыркнула женщина. И добавила серьезно и нетерпеливо: — Нет, мне ничего не известно про этого… как его… Волощенко.