За чертой - Карен Трэвисс

— А зачем нам для этого фармацевт?

— Это не единственная моя специальность.

Райат повернулся и ушел, а Линдсей так и не смогла придумать достойного ответа. Куруши закрыла люк на засов за его спиной.

Казначейство? Зачем Министерству финансов сдалась эта биотехнология, не говоря уж о Райате?

— Знаете, — начал Бекен, — я бы из этого парня даже собачьи консервы делать не стал. Вы ему верите, мэм?

— Я проверю.

— А как он узнал о нашем задании? — спросила Куруши. Никаких секретов больше нет. Еще одна грубоватая, но

точная фраза Шан всплыла в памяти Линдсей.

— Либо «Уоррендерс» и «Холбейн», или кто там есть еще, информированы гораздо лучше, чем мы предполагали, — сказала она, — либо министр обороны любит болтать по телефону с министром финансов.

— Может, и так. Но говорят ли они друг другу правду? — заметил Беннетт.

Внутри правительства всегда существует множество разногласий и противоречий, подводных течений; плетутся изощренные интриги, ведутся холодные войны, разыгрываются откровенные конфликты. Даже если Райат сказал правду относительно того, кто ему платит, это еще не доказывает, что они на одной стороне.

Линдсей ушла в каюту и забаррикадировалась на своей койке, чтобы в спокойной обстановке перебрать имеющиеся детали головоломки и поискать недостающие. Министерство финансов? Биотехнология станет невероятно дорогим продуктом и принесет грандиозную прибыль. Правительству нужны деньги: население стареет, а компании всегда имеют возможность перебраться в зоны льготного налогообложения, оставив тысячи безработных.

Но для чего им потребовался Райат? И почему он пошел к ней, а не сразу к Окурту? Наверняка еше одна афера…

Такую головоломку Шан Франкленд сложила бы в пять секунд. Какая жалость, что Линдсей не может попросить ее спланировать собственное убийство…

Маленькая красная шеба лежала на столе. Арас не знал, притронется ли он к ней еще когда-либо.

Он совсем не знал людей. И теперь понял это.

Шан не расставалась с этим устройством, хотя оно и не могло помочь ей проникнуть в какие-то хранилища информации здесь, на Вес'едже. Она говорила, что лезвия, щупы и другие инструменты еще могут пригодиться. Арас подозревал, что она таскает шебу по тем же причинам, по которым маленькая Рэйчел Гаррод никак не желала расстаться с потрепанным лоскутком своего детского одеяльца, пока ей не исполнилось пять. Познакомившись с материалами в шебе, Арас почти испугался ее трепетного отношения к этому наладоннику. Он бы с радостью выбросил его как можно дальше и никогда, никогда больше к нему не прикасался…

Дело не только в тех записях, где мужчины превращали в развлечение страдания женщин, детей и животных. В файлах Шан было больше ужаса и боли, чем он мог вынести. Люди насилуют собственных детей, замучивают насмерть, расчленяют незнакомцев без всяких причин… Они выдумали столько способов убийства, что Арас прекратил просматривать файлы задолго до того, как добрался до краж, ограблений, шантажа и чего-то под странным названием «общественные беспорядки».

Шан многое повидала на своем веку. Она рассказывала, что офицеров полиции часто переводят из отдела в отдел, потому что некоторые дела могут зараз сломать человека. Неужели для нее уже все потеряно? Арас отложил шебу.

Он знал, что люди делают подобные вещи. Но в Константине преступления упоминались только в архиве. Это совсем не то же самое, что часть жизни женщины, которая ему не безразлична. Арас вспомнил Мджат. Ужасные моменты он пережил там, но то было исключение, и исключение абсолютно необходимое. Он совершил это не для развлечения. Вес'хар в нем говорил, что мотивы не имеют значения, но человеческая часть его натуры твердила обратное.

В конце концов Арас снова взял шебу в руки и принялся просматривать файлы в случайном порядке, тыкая в хрупкий экран. Очень мало личного. Кое-какая музыка, фотографии ее товарищей в темной форме, которые смеялись, кричали и показывали снимавшему стаканы с желтой пенистой жидкостью. Ничего о семье, ничего о любовниках. Зато много списков: запланированные дела, имена, номера телефонов…

А потом Арас понял. Это — ее достоверный портрет. То, чего не было в файлах, ничего для нее не значило или никогда не имело места.

Арас узнал языки пламени из своих снов. Бунты. Его поразило, что ей и другим приходилось сталкиваться с этим лицом к лицу всего-навсего с прозрачным щитом и плохеньким оружием в руках. Настоящая война. Для Араса очевидно было, что нужно уничтожить ту часть населения, от которой исходит угроза, но люди, похоже, не ищут конечных решений для своих проблем.

За дверью послышались шаги Шан — четкие, не похожие ни на чьи другие. Арас отложил шебу. Он ждал, когда она откроет дверь. Она вылетела из дому злая-презлая, и он ожидал, что она вернется в том же состоянии: в последнее время Шан постоянно бесилась. Гнев исан до сих пор заставлял его поеживаться от страха. В кого бы ни превратил его с'наатат, в душе Арас навсегда останется мужчиной вес'хар — кормильцем, хранителем дома, который постоянно будет искать расположения исан и думать только об исан.

От двери слабо подул ветерок. Шан подошла к Арасу сзади. От нее исходил запах не какой-то эмоции — просто приятный, женский. Положила руки ему на плечи и легонько сжала. Арас затаит дыхание: этого жеста он от нее никак не ожидал.

— Прости меня, — тихо проговорила она. — Я редко настолько выхожу из себя.

Не злится. Арас не знал, потянуться ли руками к ее рукам или же просто сидеть тихо-тихо. В конце концов он поднял одну ладонь и накрыл ею руку Шан. Она никак не отреагировала.

— Ты видела отвратительные вещи. Я понимаю твою реакцию.

Она тихонько фыркнула.

— Почему ты не рассказывал о том, что случилось с тобой в плену? Я видела… Твои воспоминания, они…

— Я пытался. Но ты была тогда озабочена с'наататом.

— Прости. Правда, прости. Я не представляла себе… Если бы представляла, была бы помягче…

— Я тоже разделяю твои воспоминания. Бунты… Ты по-настоящему боялась бутылок с зажигательной смесью.

— Да уж… — Она поежилась. — Это основная проблема с прозрачным щитом. Ты видишь пламя. Сколько бы раз это ни повторялось, я все время боялась. Наверное, самые яркие воспоминания всплывают первыми. — Она внезапно убрала руки и отступила назад. — Прости, что добавила тебе проблем.

— Думаю, мы квиты. Так говорят?

— Ага. Что еще там лежит на поверхности?

— Много сожаления и злости. Насилие. Ты редко сожалела, причиняя кому-то боль.

— Вот теперь ты знаешь, кто я такая.

— Я и раньше знал. А ты?

— Да. Приходилось. Давай по чашке чая, это поможет во всем разобраться. — Она поставила воду кипятиться и достала с полки чашку со своим драгоценным запасом. — Спасибо, что посадил чай. Один парень мне их показал. Вряд ли он хотел испортить тебе сюрприз…