Проект "Веспасий" - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

не вы, а те, кто кричит, что Российская Федерация «украла» право называться русским государством. Ещё раз повторюсь, нас это не касается, пусть политики решают. Наш долг — исполнять приказы и добывать артефакты прошлого. Как раз в связи с этим, — его палец коснулся ожерелья, — а также частью вашего отчёта о попытке Мазурова похитить Крест Ефросиньи Полоцкой планируется следующая миссия.

— Чо и где нужно подмыть? — ввернул Генрих.

Порой не верилось, что он служил в армии, слишком разболтанный в речах. А может, уход на пенсию и ощущение себя гражданским так изменили капитана.

— Крест Ефросиньи Полоцкой, — не удивил их Осокин. — Но не «подмыть», как вы выразились, а подменить на точную копию. Белорусский мастер Николай Кузьмич воссоздал реликвию. Конечно, такие фрагменты как щепки от Креста Христова с каплями его крови, камень из гробницы Божией Матери, частица от Гроба Господня, частицы мощей святых Стефана и Пантелеимона, кровь святого Димитрия и прочее — в виде муляжей. Но, в целом, специалисты клянутся: как настоящий, реставрированный при Иване Грозном в XVI веке и возвращённый в Полоцк в 1563 году. Готовы снова в Полоцк, только на сотню лет раньше?

— Чо, ходить на двух своих ногах, но оправляться в неотапливаемом деревянном нужнике…

— Куда прикажете, дело военное, — отреагировал Глеб. — Только есть соображение, и оно не в пользу этого плана. Державшие крест в руках относились к нему как к величайшей святыне. Вон как Кирилла отмудохали за попытку украсть, собирались повесить. Они каждую царапинку на нём знают. Как бы копия ни была похожа, разницу заменят. А поскольку Крест Ефросиньи Полоцкой много где мелькает, его исчезновение либо сомнения в подлинности породят волну парадоксов.

— Чего Мироздание не допустит, — кивнул Осокин. — Алесь тоже сомневался, но мне ваше мнение важнее — всё же сами там побывали. Точнее — тогда побывали. Значит, нужно искать точку в истории, когда эти изменения не столь бросятся в глаза. Например, в год нашествия Наполеона его замуровали в стене. Аккуратно изъять, заменить подделкой и снова замуровать… Тогда вам предстоит жить в Полоцке до лета. Мы точно не знаем, в какой части стены собора был схрон. Придётся войти в доверие к церковникам.

— Чот у нас с этим… не очень. Иезуиты в Гродно раскусили, призвали: хватать москальских засланцев! И ведь угадали — откуда мы, только с эпохой ошиблись. А взять полоцкого ксендза, что привёл стражу нас арестовывать, и я ему горлышко потоптал! Нет, не складывается у нас с майором дружба с клириками. Симеон — исключение.

— Давайте посмотрим период, когда реликвия находилась в руках атеистов-материалистов. Те вряд ли рассматривали каждую шероховатость, — предложил Глеб. — Когда они прикарманили крест?

Изображение с ресурса bestbelarus.by

— Последний раз его достоверно видели в июне сорок первого, в начале войны. Дальше — туман. То ли его вывезли в Россию и тайно хранят в некой церкви, а нам не сообщают. Или оккупанты похитили. А может, давно распилен и продан по частям. Значит, вам предстоит командировка в Полоцк в март тысяча девятьсот сорок первого года… Не уверен. Выйдете в свет вы всё равно около Гродно. Западная Белоруссия только присоединена к СССР, граница между Восточной и Западной частью, насколько я помню, сохранена и стережётся по-прежнему. Пусть репрессии тридцать седьмого и тридцать восьмого года позади, запад интенсивно очищают от «антисоветских» элементов. Некоторые, пообщавшиеся с НКВД, приняли приход немцев как избавление, пока не дошло, что те — стократ хуже.

— Зато подготовиться проще, — упорствовал майор. — Язык почти тот же, главное — не употреблять выражения из XXI века, а уж всяких польских «пшепрашам» и «проше пана» мы нахватались в старой Литве. Пересечь границу? Миллион вариантов. Но лучше всего снабдите нас документами сотрудников того же НКВД. Допустим, по заданию из Москвы следуем из присоединённой части в коронные земли СССР, а в Полоцке — выполняем приказ обеспечить кресту безопасность.

— Только не брякните про «коронные земли», — предупредил Осокин. — Иначе вас раскусят и поставят к стенке как «бывших».

— Командировка в прошлое — это по любому прыжок над пропастью, Юрий Марьянович, — возразил Генрих. — Представьте, мы обнаруживаем в яме не только свои истлевшие трупы и кириллову табличку STOP, но и новую табличку, прыг назад в яму — не работает…

— Нет. Точка входа-выхода перенесена на несколько метров. Бронштейн отправил в IX век листок нержавейки с перфорацией TEST, он благополучно долежал там до нашего времени. По собственным останкам вам топтаться не придётся.

— Решено — сорок первый? — Глеб поднялся.

— Не окончательно. Я обязан согласовать перенос года и отработать с научниками программу подготовки вашей пары. Ещё вопросы?

— Только один, — сказал Генрих. — Наша экспедиция обойдётся более чем миллионов в пятнадцать долларов? А прибыль пойдёт только белорусам.

— В благодарность за старинные рукописи российская сторона согласилась. И, кстати, отправка вас влетает дороже, чем вы думали. Цена электроэнергии это одно, а содержание всего «Веспасия»? Зарплату нам начисляет белорусское правительство, не российское. Но получается куда дешевле, если сравнивать с вояжом Юлии Пересильд на МКС… Мы надеемся на лучший результат, чем у неё.

Темпонавты не возражали. Фильм «Вызов», снятый на космической станции, обоих не вдохновил. Нет, не провальный, в целом — неплохой, смотрибельный. Только не оправдавший ожиданий от кино с воистину космическим бюджетом.

Зато у Пересильд — реклама и известность, в отличие от путешествий в прошлом, где можно запросто сложить голову, «остаться навеки в списках части»… Но об этом практически никто не услышит.

Глава 9

С датой попаданства в прошлое ситуация оказалась совсем не такой простой, как казалось в кабинете начальника «Веспасия». Алесь Юшкевич, принятый раньше москвичами за простого техника на побегушках у профессора Бронштейна, на самом деле — кандидат исторических наук с перспективой на докторскую, притащил описание креста в том виде, как он попал из шаловливых рук лжеакадемика Вацлава Ластовского в загребущие руки ОГПУ.

В большинстве исторических источников значилось, что реликвия сравнительно благополучно пережила в Полоцкой Софии Первую мировую войну и «триумфальное шествие Советской власти», пока товарищи в кожаных тужурках, те самые — с чистыми руками и горячим сердцем, не подрядились изъять церковные ценности. В Полоцке реквизиция состоялась то ли в двадцать первом, то ли в