Когда поёт Флейта Любви - Анна Кривенко

осторожный и предусмотрительный воин, не стал врываться в «типи», а бесшумно заглянул в него, приподняв ткань, закрывающую вход. То, что он увидел, озадачило и изумило его еще больше: на флейте заветную мелодию играла его драгоценная рабыня, сидящая на ложе с закрытыми глазами. В какое-то мгновение она прервалась, вытерла лицо от слез, а потом снова заиграла, отказываясь обращать внимание на что-либо вокруг себя.

Четан отпустил входное покрывало и без сил опустился на землю, устремив ошарашенный взгляд в небеса. Девушка играла, а он слушал, понимая, что вся эта музыка принадлежит ему.

Кто она? Откуда она знает все эти мелодии, ведь никто из людей никогда их не слышал? Его вдруг объял трепет. А может, его рабыня — это вовсе не человек? Она ангел? Она дух? Но нет, она не похожа на духа, но откуда она все это знает, ведь он играл эти мелодии только в Долине Уединения?

И вдруг перед его глазами предстала девушка с платком на лице. Она тоже была в Долине Уединения…Табо! Его сердце застучало сильнее, а голова закружилась от поразительной догадки: Табо, скорее всего, не один раз была в Долине Уединения и там услышала его музыку, поэтому, очевидно, что эта девушка в его «типи» сейчас — действительно та самая драгоценная Табо! И как доказательство этой догадки в его разуме всплыли слова, произнесенные рабыней вчера ночью у реки: «Я люблю твою музыку… Я так давно не слышала её».

Будучи вчера объят гневом, он не обратил на эти слова должного внимания, но сейчас все четко стало на свои места: его рабыня действительно Табо! Невозможно любить его музыку, слыша ее в первый раз. Она уже слышала ее раньше и даже может ее повторить!

Четан так сильно заволновался, что его сильные руки задрожали. Он так хотел ворваться сейчас, посмотреть ей в глаза и сказать на чистейшем английском:

— Ты спасла меня тогда, и я отплачу тебе! Я запомнил тебя на всю жизнь!

Но он не решался войти. Она ведь испугается, она же Табо — маленький испуганный кролик! Да, она так похожа на маленького степного кролика, такая же пугливая, но покорная и добросердечная! Четан закрыл глаза и схватился рукою за грудь: его сердце колотилось слишком быстро. Он ее нашел! Но совсем не узнал… Жаль, что он не узнал ее сразу. Ему стало стыдно за те дни, когда он не давал ей есть или даже за вчерашний день, когда он грубо нес ее на своих плечах, как тушу оленя.

Он так и просидел на земле до самой темноты, пока музыка не прекратилась. Наконец, он поднялся и осторожно вошел в «типи». Девушка уснула прямо на его ложе, сжимая «сихутанку» в руках. Он подошел к ней и укрыл одеялом, а флейту осторожно высвободил из ее рук, вернув ее на место. Он некоторое время смотрел в ее лицо, размытое полумраком, а потом слегка улыбнулся и прошептал:

— Ах вот, какая ты на самом деле, Табо!

После этого он лег на ее спальное место и уснул, решив с завтрашнего дня начать сближаться с ней, чтобы рассказать ей, в итоге, всю правду о себе. А потом он ее обязательно вернет домой. Он отплатит ей добром за добро!

«Иисус! — прошептал Четан тихо. — Спасибо, что Ты привел ее ко мне! Я рад! Помоги мне! Я очень хочу отблагодарить ее достойно. Индейский воин не может быть в долгу…»

Глава 7

Четан, тяжело дыша, стоял среди стонущих индейцев, поверженных им только что в неравной битве. Их было шестеро, а он был один, но, в итоге, они все корчились от боли на земле, а он, раненый, но живой стоял прямо на своих ногах.

Перед самым рассветом, когда первые лучи солнца едва пробивались сквозь дымку ночи, Четан неожиданно проснулся, ощущая нависшую опасность. Он вскочил и бесшумно вышел из «типи», прислушиваясь к каждому подозрительному звуку раннего утра.

Его потрясающий слух привел его к месту, где были привязаны скакуны племени, которые не были задействованы на охоте. Четан в полумраке разглядел нескольких воришек — скорее всего разбойников-изгнанников, пробравшихся в деревню для мародерства. Видимо, они узнали, что основная часть воинов была на охоте, и надеялись беспрепятственно угнать лошадей.

Четан прикинул, сможет ли остановить их в одиночку, и благоразумно решил найти кого-нибудь в помощь, но воры начали действовать стремительнее, поэтому юноше пришлось броситься в атаку без промедления.

Он был верен своему обещанию и наносил удары так, чтобы ранить и обездвижить, но не убить. Так как разбойники имели количественное преимущество, его несколько раз зацепили ножом, оставляя на теле неглубокие порезы, но Четан быстро одолел их. Как раз подоспела подмога в виде нескольких братьев-воинов, да и некоторые женщины, обученные стрельбе, выскочили их своих жилищ с оружием в руках.

Четан оставил воров на суд своих соплеменников, а сам неспеша поплелся к своему «типи». Порезы на щеке и на груди сильно кровоточили, но не были опасными. Четан держался ладонью за грудь, пытаясь остановить кровотечение.

У входа в «типи» он заколебался и замер на месте. Он не хотел пугать Табо. Поразмыслив немного, он присел на землю, немного приходя в себя.

Анита проснулась, услышав какие-то отдаленные крики. Уже светало, и в «типи» проникло несколько лучей восходящего солнца. Она огляделась и удивленно поняла, что индейца нет на месте. Она напрягла память, вспоминая, чем же закончился вчерашний вечер, но тут вдруг осознала, что спит не на своем спальном месте, а на его! Она испуганно вскочила. Хорошо, что он вчера не вернулся с охоты, иначе застал бы ее на своем ложе!

Не успела она поправить прическу, как снаружи послышались подозрительные звуки. Ей стало тревожно, и она осторожно выглянула в щель, отодвинув входное покрывало.

Ее глаза ошеломленно расширились, когда она увидела, что ее «хозяин» сидит в метре от входа и что лицо его и грудь покрыты кровоточащими ранами. Ее сердце защемило, и мысль о том, что он может умереть, почему-то привела ее в ужас.

Она неспеша вышла из «типи» и осторожно присела около него, боясь его гнева. Его глаза были закрыты, и девушка осторожно прикоснулась к его плечу, сразу же отдернув руку. Четан устало открыл глаза и с такой тоской посмотрел на Аниту, что ее сердце заболело с удвоенной силой. Наполнившись огромным сочувствием, она набралась смелости и сказала:

— Пойдем, я перевяжу твои раны… Пойдем…

К ее удивлению, индеец