Маски сброшены - Ксения Шишина

class="p1">Я отрываю полотенце и тщательно вытираю живот, но не слишком усердно. Малыш глубоко, и он просто крохотная точка. Ему не должно быть больно, даже если начать именно тереть. Он вряд ли уже что-то чувствует. Урна стоит ближе к Картеру. Он забирает у меня использованные полотенца, не успеваю я и слова сказать, и выбрасывает их, а потом наклоняется поставить мои кроссовки ровно.

— А что скажете насчёт секса? Мы можем продолжать вести сексуальную жизнь?

— Киара… — Картер смотрит на меня, склонив голову и не моргая. Он будто совсем не ожидал, что я могу спросить о таком. Но почему нет? Я не собираюсь отказываться от близости с ним только из-за беременности. Или он уже прокручивает в голове разные методы и способы удерживать меня на расстоянии все девять месяцев и после родов тоже? Ну нет, это же бред. — Давай обсудим это дома с тем врачом, кого найдём там, и вообще…

— Вообще вы оба молоды. Я не вижу угроз для плода, поэтому у вас нет никаких поводов для отказа от того, чтобы жить половой жизнью. При отсутствии противопоказаний это даже приветствуется. Положительные эмоции, помните? Можете подождать в коридоре, пока я закончу с данными.

Картер поднимается и отступает от кушетки. Он терпеливо ждёт, пока я приведу себя в порядок, чтобы выйти из кабинета вдвоём. Но я вспоминаю, что ещё хотела спросить.

— Подождёшь меня снаружи? Я выйду через минуту.

— Ну ладно.

— Что-то ещё, мисс?

— Да, — я убеждаюсь, что дверь плотно прикрыта. Врач энергично стучит по клавишам, но поворачивается телом в мою сторону и прерывается на пару мгновений. — Мой парень принимал витамины, лекарства и гормоны, чтобы мы смогли зачать. Полагаю, это не совсем ваш профиль…

— Вы хотите знать, сможете ли вы родить ещё ребёнка через несколько лет?

— Да, хочу.

— Даже репродуктолог не даст вам однозначного ответа на этот вопрос. Вы лечились в моменте. Это не такая болезнь, которая проявляется внешне и влияет на качество жизни в целом. Это проблема более узкого спектра. Возможно, вам повезёт, и всё случится само. А может, уже не поможет и лечение. Вы молоды, но с возрастом становится сложнее. Забеременеть, выносить и родить. Всё индивидуально, Киара, — она совсем переходит на профессиональный тон. — Я советую вам сосредоточиться на том ребёнке, что уже есть внутри вас. Некоторым и этого не дано.

— Я понимаю.

— Дайте мне ещё пару минут, и я вынесу вам бумаги.

Я выхожу к Картеру. Но его нет в комнате ожидания. Он не мог уйти далеко. Всего один этаж. По указателям я направляюсь в коридор, где находятся туалеты. Картер может быть там. И он там. Просто стоит, облокотившись на стену в укромном уголке, и поднимает глаза на звук моих шагов.

— Привет, мамочка.

— Привет, папочка.

— Я стану отцом, — он улыбается душераздирающе. В хорошем смысле. Я представляла себе момент, когда мы узнаём, много раз. Но, думая об этом, я никогда не отдавала должное тому, какой будет его улыбка. Или как именно он обнимет меня, приблизившись в пространстве. Он скользит своими сильными руками по моей талии с глубоким вдохом, что пронзает до каждой клеточки, до самого глубоко заложенного атома. — Я так тебя люблю.

— Я люблю тебя тоже.

— Я никогда не просил тебя о многом, Киара. Мы оба знаем, что это правда.

— Знаем.

— Я собираюсь попросить сейчас, — шепчет он, как из последних сил. — Один раз за несколько лет. Давай поедем домой. Я заплачу сколько угодно за срыв всего. Но я хочу оказаться с тобой дома. Это наш ребёнок. Его жизнь тесно связана с твоей. Сейчас и в ближайшие месяцы теснее, чем с моей. Твоя карьера всё ещё будет здесь. Она никуда…

— Она никуда не денется, — я обнимаю его. Он действительно просит впервые. Я никогда не слышала запредельных просьб о невозможном или требований поступить каким-то определённым образом. И находясь в отношениях, я чувствовала свободу, а не ограничения и запреты. Ничего не изменилось. Я всё ещё вольна в своих решениях. Но готова покориться. — Одна неделя. Дай мне одну неделю, чтобы решить всё спокойно. Либо перенести концерты, либо дать людям возможность сдать билеты не в срочном порядке. И потом мы поедем к Джеку.

— Одна неделя?

— Одна. И ни днём больше. Или ты просто посадишь меня в самолёт.

Мы забираем бумаги и первый снимок нашего малыша. Я не знаю, каким он станет и на кого будет больше похож, или какого цвета у него вырастут волосы. До встречи с ним мы узнаем лишь пол, да и то без гарантий. Это первый день моей оставшейся жизни. Жизни, которая может повернуть в какую угодно сторону. Но пусть поворачивает. Я готова.

Эпилог

— Да, скоро она уже будет здесь. Осталось недолго.

Джек прижимается и укладывает морду на мои ноги рядом с животом. Малышка снова пинает изнутри, но Джек только смотрит в сторону телевизора. Теперь он включён почти постоянно. Я одна, и меня бесит тишина. Картер уехал в короткий двухнедельный тур, но уже возвращается. Прямо сейчас он летит в самолёте домой. Кроха должна родиться через неделю. Примерно тринадцатого февраля. Иногда мы всё ещё говорим о ней, как об арбузе. Но к моменту её появления на свет надо будет перестать. Родители не поймут. Я поглаживаю Джека между ушей. Он довольно крутит головой, предоставляя мне больше пространства, чтобы я могла всё сделать тщательно, и в какой-то момент высовывает язык, облизывая мне майку, оставляя заметный влажный след. Ну что это ещё такое? Джек возится ещё пару минут, прежде чем соскочить с дивана и добежать до своей игрушки. О нет, только не сейчас. Боже. Я сама её купила. Не знаю, чем я думала, приобретая резиновую гантель, что так громко пищит. Но мне не казалось, что она такая громкая. Я нажимала в магазине. Но там играла музыка, и было немало других людей с собаками. И теперь мой Джек счастливый обладатель ещё новой забавы, которая заглушает всё вокруг. Когда родится ребёнок, я выкину её во двор. Мне придётся выбрать ребёнка, его сон и свой покой. У меня тем более не будет желания носиться за Джеком и силой выдёргивать гантель из его пасти. Он нажимает лапой и, счастливый, хватает игрушку зубами. Но, видимо, стискивает её неплотно, потому что она вылетает прочь и, отскочив от пола, скрывается под небольшим комодом. В его ящиках мы храним документы, а сверху идеально встал проигрыватель